целым и невредимым согласно какому-то там распоряжению то ли федерального правительства, то ли лично мэра Лужкова, - ей, дурочке похотливой, на радость. Быстро разбогател и поднялся в 90-ые годы, “заматерел”.
И все поголовно сотрудницы его, ввиду этого, вплоть до уборщиц и дворничих, имея немаленькие зарплаты и питание ежедневное, уверенность в завтрашнем дне, сделались убеждёнными ельцинистками. За президента в огонь и воду были готовы пойти, насмерть стоять до победного.
Ну и наша Настюшка естественно, тоже, которая, на правах подружки заведующей, и вовсе вошла в руководство сада, в “президиум” и “совет директоров”, получила доступ к большим деньгам, которые с той поры стала тратить прямо-таки по-царски. Оделась, обулась по последней моде наша бизнес-леди детсадовская, машину купила с дачей и что-то такое ещё. Сама, между прочим, купила, на собственные средства - не на мужнины. Чем особенно перед всеми хвасталась и гордилась… И даже и любовника себе там же, в Нагатино, ядрёного завела, одноклассника бывшего, шалопутного, которому когда-то симпатизировала, и который в ту пору вдвоём с матерью проживал, не имея ни семьи, ни работы. Работа после этого у него была одна, - но зато какая ответственная: заводную и вечно “голодную” Настюшку удовлетворять! Что он от скуки и принялся делать, встречая и провожая любимую как королеву.
Получалось это у него неплохо, по-видимому, потому что зазноба его чумовая прямо-таки голову потеряла от ласк и от чувств, ежедневно бегала к милому после работы - «песни на пару петь и хороводы водить на кровати», - которого она стала полностью содержать, деньгами осыпать и подарками. Да ещё и, плюс ко всему, каждый год в Египет на отдых с ним повадилась ездить как с говорящею обезьянкой, устраивать там известный курортный “забег в ширину”, давать праздника душе угарной.
Это она-то - полуграмотная массовица-затейница, дурочка, аниматор детсадовский, вертихвостка, палец об палец не бившая никогда, не думавшая ни о чём, не работавшая толком и не учившаяся. Только на гармошке бренчавшая изо дня в день незатейливые мелодии, да постоянно трескавшая за обе щеки из дармового детсадовского котла манную кашу, неучтённый детский компот на кухне прямо половниками хлебавшая. А в 90-е годы вдруг ставшая жить так, как только одни жёны олигархов и жили.
Ей даже и в любовных делах и изменах физически-слабенький муж не мешал, не препятствовал - вот что дивно-то! - смотревший на её загулы и регулярные отлучки сквозь пальцы из-за огромной с ней разницы в возрасте. Она его, видимо, до того задёргала и затрахала, бедного, за совместно прожитые годы, до того ему своей неуёмной похотливой энергией поднадоела, что он с тайной внутренней радостью и охотой любому желающему готов был уже уступить почётное право свой супружеский долг исполнять - лишь бы чуток отдохнуть от своей гипер-активной нимфоманки-Настюшки…
8
Естественно, что на Ельцина ошалевшая от любви и счастья Кондакова прямо-таки нарадоваться не могла, как и от денег “левых”, немереных, что на неё, дуру праздную, за здорово живёшь сыпались. И на Стебловых чуть ли ни с кулаками набрасывалась, когда они при ней российского горе-президента начинали хаять-щунять, - чем вызывала к себе неприязнь даже и со стороны своей абсолютно аполитичной подруги Марины…
Супруга придавленного жизнью Вадима, видя такой разврат и бардак, невольно и сама становилась убеждённой противницей Ельцина и Гайдара, а потом ещё и Чубайса, понимая прекрасно, что что-то неладное происходит в их государстве, ежели такие вот законченные паразитки и чмошницы кондаковы по Египтам с любовниками разъезжают запросто, не зная счёта в деньгах… А кандидаты и доктора наук из оборонной промышленности и Академии наук России повсеместно лапу сидят и сосут, безо всякой надежды на будущее. Или вообще из страны уезжают…
9
Но не одни только люмпены и работники уцелевших детских садов славили и гордились первым президентом России, да господа-демократы из его кремлёвского окружения, которые меняли загородные особняки и квартиры, машины и жён все 90-е годы чаще, наверное, чем шустрые зайцы кусты. С некоторых пор начала славить его и прежняя советская аристократия, номенклатура так называемая - бывшая партийная знать из секретарей крайкомов, обкомов и горкомов, ответственные работники министерств и ведомств, Советов всех уровней, аппарата ЦК, - которая, шустро так “перестроившись” по ходу дела и поменяв окрас, принялась уже рьяно поддерживать дем-реформы Ельцина как родные. Всем им, прохвостам и циникам, кинули “в зубы кость” в виде акций нефтяных и газово-добывающих скважин, заводов с фабриками и огромных участков земли: нате-де, “жрите”! только заткнитесь! не вякайте, что Ельцин плохой!
Они и не вякали больше, крепко вцепившись зубами в предложенные им “куски” бывшей общенародной собственности. И после этого, “сальный рот утирая”, “мурлыча от удовольствия по-кошачьи”, уже держались за Ельцина крепко-крепко, бывших патриотов-однопартийцев про себя матеря, кто от предложенных подачек и “кусков” отказался - не пожелал поступиться совестью…
10
Поддерживала их в этом, партийных и хозяйственных чиновников-перевёртышей, и гнилая российская интеллигенция либерального толка, стоявшая за первого президента России горой и поначалу даже и поражавшая таким упорным стоянием Стеблова. Смотришь: какой-нибудь плешивый актёришка метр пятьдесят ростом страстно агитирует за господина Ельцина, на митингах прямо-таки глотку и жилы рвёт, воззвания разные в поддержку президентского либерального курса подписывает. Стеблов всё удивлялся - зачем? почему?
«Ему-то уж, скомороху пустоголовому, - думал, - чем эта скотская новая жизнь так нравится? Ему - нищете и рвани, клоуну-пустозвону? Он-то куда и зачем буром прёт, в какое-такое светлое будущее?...»
А потом вдруг выяснилось, к великому изумлению, что этот горлопан плешивый и недоразвитый, “шутов гороховых” всегда игравший и котов Базилио, и не нищета вовсе в жизни-то настоящей, не рвань и даже и не дурак совсем, - а миллионер новоявленный, нувориш, жуткий ловкач и деляга! Ибо сумел каким-то непонятным образом себе аж целый киноконцертный зал в центре Москвы под либерально-перестроечный шумок отхватить и быстренько приватизировать, объявить его культурным центром своего собственного имени. А по-простому - “на него наложить лапу”. И начать сдавать после этого его огромные помещения в аренду, столичным коммерсантам под офисы. И на это арендаторство жить, не тужить - новое время славить; по заморским курортам мотаться с молодой женой, недвижимость себе там скупать, красиво и с толком резвиться и тусоваться.
И сколько выявлялось по всей стране таких вот циников и пройдох от культуры с бульдожьей хваткою, первостатейных перестройщиков-ельцинистов, ничего не делавших, не производивших за целую жизнь - только сосавших кровь из страны в виде огромных артистических гонораров и премий, а при Ельцине её несметные богатства прибиравших к рукам. Тьма тьмущая!...
Когда режиссёра Н.С.Михалкова со скандалом, с сопротивлением жутком избрали Первым секретарём правления Союза кинематографистов России в начале 2000-х - после ухода смертельно-больного Ельцина на покой и на пенсию, - он, по долгу службы, с хозяйственными и финансовыми делами скрупулёзно принялся разбираться, которые прежнее - демократическое руководство - ему в наследство оставило.
И буквально в ужас пришёл Никита Сергеевич от того печального факта - о чём потом и поведал с болью в телерепортаже, - сколько ж бывшей госсобственности СССР: кинотеатров и киноконцертных залов, домов творчества, отдыха и санаториев по всей необъятной России, дорогих участков земли, относившихся к киностудиям, - в лихие 90-е годы было пущено на сторону, налево. Понимай: за копейки приватизировано сначала, а потом распродано-разворовано прежними руководителями Роскино во главе с режиссёром же С.А.Соловьёвым! Все они и составляли электорат Первого президента, были ярыми его сторонниками и защитниками…
11
Словом, куда, бывало, ни взглянет вернувшийся на прежнее место работы Стеблов, куда ни заедет с визитами, с кем ни поговорит - всюду некоторый достаток и преуспеяние просматривались, оптимизм. А то и вовсе богатство. Он, малахольный, всем старался “про попа” рассказать, сиречь - про разор и разврат всеобщий, а ему “про попадью” с усмешкой талдычили: что всё-де нормально у них, всё о’кей, все они в сытости и шоколаде. И не надо, мол, за них печалиться и переживать - лишнее это, пустое.
Тогда он людям про вечное напоминал, про Бога и будущую небесную жизнь, про грехи и пороки людские; а они ему в ответ земным по глазам стебали, которого им до жути попробовать и насладиться хотелось, по которому они в Советском Союзе, оказывается, так стосковались-соскучились. И при этом все как один на Запад тупо кивали и на Америку сытую, где как раз, по их мнению, и находился-де земной рай, куда они как бараны стадные ошалело всем скопом стремились.
Москвичам-обывателям было не втолковать, их это не грело и не интересовало ни сколько, что послевоенный СССР представлял собой уникальнейшую цивилизацию, аналогов которой не было на Земле, где создавались невиданные и первоклассные изделия в Космосе, Атоме и Оборонке. Что у нас были лучшие в мире научные, культурные и образовательные школы с традицией и фантастическими результатами, так поражавшими всех. Которые, ввиду этого, требовалось как зеницу ока беречь, не отдавать на разграбление и распродажу.
Им же, макакам прожорливым и развратным, больше жвачка была по душе, пепси-и кока-кола, сникерсы и порно-журналы с фильмами; американские джинсы, немецкие и итальянские автомобили, секс-шопы, презервативы с усиками, стриптиз-клубы и кабаки, “сиалекс”-таблетки. И переубедить, переспорить, переориентировать их было нельзя - с такой-то их психологией потребительской, животно-утробным менталитетом…
12
Удивительно, но даже и добрая половина оставшихся сотрудников оборонного института Стеблова поддерживала Ельцина и Гайдара. Старые евреи по преимуществу, которые хотя и опустились на социальное дно из-за проводившихся в стране реформ, но зато дети и внуки их при Ельцине прямо-таки расцвели и озолотели, новым правящим классом стали, знатью. Понаоткрывали собственных банков в Москве, торговых фирм и контор адвокатских, ювелирных лавок и бутиков. И были страшно довольны жизнью, страшно!… Их, евреев, Вадим даже и не пробовал агитировать и переубеждать, понимая прекрасно, что это их наступило время, за которое они будут драться насмерть, не щадя живота своего.
Поэтому-то он, опечаленный происходящим, замыкался всё больше и больше, уходил в себя и в борьбу. И только с друзьями-партийцами из ФНС теперь разговаривал по душам, да с одиноким Садовским. Да ещё с женою Мариной, верной подругой своей, которая, хотя и не интересовалась политикой, посвящая себя целиком семье, - но была всецело на его стороне уже по одному только долгу супружескому…
13
Смешно и, одновременно, горько сказать, но даже и на родине в Тульской области Стеблов не находил успокоения, когда с младшим братом
