он был в чем-то виноват, и заерзала на стуле, не зная, что ей делать, то ли работать, то ли развлекать гостей.
– А как вас зовут? – спросил Эдуард.
– Лена, – коротко ответила она, разбудила компьютер, нахмурилась и отодвинула от себя клавиатуру.
– Скажите, Лена, а кто работал ночью тогда? Как зовут этого печатника? – спросил Эдуард.
– Вы про того, кого Димка застукал? А так это Игорек. Он дружит с нашим директором, уж не знаю, что у них там за дружба такая.
– А он когда будет в смене? – спросил Вова.
– Так сегодня, – пожала плечами Лена.
– Это такой лысоватый с бегающими глазками? – спросил Вова, описывая печатника, следившего за ними.
– Да, он и есть! С бегающими глазками! – расхохоталась Лена. – Как точно вы его описали. Козел он, бракодел, хотя, если не с похмелья, то ничего, может и сложные тиражи сделать.
– Интересно, а кто это были за компьютерами? – спросил Вова.
– Это наши верстальщики, а по совместительству операторы CTP. Обычно их больше, но два наших дизайнера в отпуске, так что все на Славке и Коле.
– То есть если надо вывести форму, то кто-то должен быть на смене, верно? – спросил Вова.
– Верно, если это не повтор тиража и форма не стерлась. А так да, формы делаем перед печатью. Пробовали заранее, но потом переделывали, лучше мастеру и печатнику сначала все просмотреть, а потом уж выжигать пластины.
– А ваш бывший коллега не видел тогда ночью кого-нибудь из ваших верстальщиков? – спросил Вова.
– Вроде нет, дайте вспомнить, – девушка задумалась. – А, вспомнила. Он говорил, что Славкин компьютер был включен.
– А как фамилия Славки? – спросил Эдуард.
– Криводуб, смешная такая фамилия. А вы здесь кого ищете? – удивилась девушка. – Мы здесь брошюры печатаем, календари, иногда книги берем, если тираж небольшой.
– Мы пока просто интересуемся, – улыбнулся Вова. – А Криводуб – это такой худой, высокий с соломой на голове?
– Ого, да вы всех у нас знаете! – засмеялась Лена. – Да, именно он и есть! Мы его называем чахлым дубом, он не обижается, сам рассказал, что его в школе так склоняли. Замудренный парень, а так ничего, но зануда.
В коридоре раздался топот и громкий нервный шепот. Вова обернулся на дверь, прислушиваясь, люди вошли в дверь напротив. Лена пожала плечами и усмехнулась.
– Наверное, наш директор приехал. Как начальство появляется, так начинается суматоха, крики, а он давай-давай подбрасывать на вентилятор. Сейчас проверим.
Она набрала внутренний номер, ей ответили не сразу. Вова вышел в коридор и замер, уловив знакомый запах. В коридоре пахло новыми пластиковыми панелями, которыми были облицованы стены, почему-то, не во всех местах, выборочно, и тугим сладким вкусом одеколона и духов. Сквозь этот плотный букет он чувствовал запах смазанного оружия, которое только что достали из ящика, в масле, блестящее, готовое к бою. К нему вышли Эдуард и Лена.
– Девочки сверху сказали, что главный приехал, – сообщила Лена. – Идемте, он как раз в цеху.
Внутри никого не было, мониторы погасли, за стенкой ворчала проявочная машина, густо воняло озоном и горячим тонером, цифровые машины не печатали, горя экранами, ожидая команды. На рабочем столе была брошена обложка в ламинаторе, не пройдя и половины пути. На удивленный взгляд Эдуарда, девушка пожимала плечами и ехидно улыбалась. Они прошли дальше и увидели, что дверь в «тайный склад» была распахнута настежь. Вова поднял с пола обрывок бумаги, скорее напоминавшей тонкий кусок пластика, посмотрел на свет – водяные знаки, четкие, такие, как и должны быть на купюрах. Он передал обрывок Эдуарду, тот быстро осмотрел и сунул его в карман пиджака, непроизвольно расстегнув полы и дотронувшись до кобуры. Девушка удивленно хлопала глазами, не понимая, что происходит.
В цеху было ни души, мигали экраны станков, брошенных операторами, скрипела фреза на клеевой машине, готовясь взяться за новый блок. Все было брошено впопыхах, будто бы кто-то силой выгонял людей с рабочих мест. Девушка недовольно осматривалась, громко ругаясь.
Когда они дошли до печатных машин, Лена выматерилась. Одна из машин продолжала печать, но печатника не было. Она ушла к пульту и остановила печать, машина затормозила и затихла, удовлетворенно вздохнув пневмоклапанами.
– Я их всех переубиваю! – возмущенно воскликнула она, возвращаясь к Вове, как впереди из ворот показались фигуры в новых спецовках. Они мгновение смотрели друг на друга, девушка успела лишь сказать. – Я не знаю, кто это.
Вова заметил вороненую сталь автомата в руках у «рабочих», и толкнул девушку к пульту, успев спрятаться за приемным устройством. Эдуард не среагировал, поздно поняв ситуацию. Он стоял посреди цеха – готовая мишень. В него полоснули очередью, и он упал, успевая выхватить пистолет и ответить тремя выстрелами. Кое-как перекатился до второй машины, он открыл ответный огонь, но его подавил шквалистый бой со стороны ворот. Немецкие машины стойко переносили удары пуль, дрожа чугунными станинами.
Вова ползком бросился по трапу вперед, к самонакладу, увидев, как один из автоматчиков короткими перебежками под прикрытием двух автоматчиков, приближался к ним. Девушка разумно спряталась за распределительный шкаф и легла на грязный от бумажной пыли пол. Автоматчик стал двигаться увереннее, переходя на спокойный шаг, Эдуард не подавал признаков жизни, лежа у стапеля приемки без сознания. Вова быстро полз по трапу, намереваясь обогнать автоматчика. Под руку ему попалась полная канистра изопропилового спирта, стоявшая рядом с баком станции увлажняющего раствора. Он схватил ее и, когда в проеме между секциями показалась голова автоматчика, одним прыжком вскочил и обрушил канистру на голову. Шея неприятно хрустнула, и автоматчик рухнул на пол, а Вова за ним, не рассчитав импульс и вылетев за пределы спасительных чугунных станин. Он успел накрыться телом нападавшего, рука нащупала ручку автомата. Град пуль ударил в автоматчика, тело его забилось в предсмертной агонии. Весь залитый кровью, задыхающийся, Вова дал очередь, сначала наугад, выиграв время.
Автоматчики отступили на пару секунд. Этого было достаточно, чтобы он сбросил с себя мертвое тело и запрыгнул обратно на печатную машину. Вихрь пуль ударил по ярким кожухам, в машине что-то завыло, лопались шланги, засвистел сжатый воздух. Один из автоматчиков бросился наперерез, желая обойти с левого фланга, и был встречен очередью в лоб. Вова лежал на трапе под защитой станины, пули летели над его головой с удвоенной яростью.
Вдруг все стихло, в воздухе еще витал звон от пуль, печатные машины недовольно дрожали, покалеченные варварами. Вова, оглушенный стрельбой, некоторое время лежал неподвижно, пытаясь слушать, но в ушах стоял звон. Он прыгнул вперед, больно проехавшись по стальным ступеням, забившись за неполный стапель бумаги на самонакладе. Перед ним лежал труп автоматчика, которого он пристрелил, звон в ушах давил на голову, и больше ничего не было видно. Вова осторожно пошел вперед, стараясь двигаться по стенке под защитой стапелей с бумагой, подготовленной для следующего тиража. Стоило забрать автомат у трупа, но он был придавлен телом, и Вова стал бы отличной мишенью. Он проверил магазин, патроны еще были, автомат удобный, такие выдают оперативникам из СБ. Выждав несколько минут, он выбежал вперед, тут же спрятавшись за стапелями с бумагой, мирно ожидавшей акклиматизации. Выстрелов не последовало, он набрался храбрости и рывком пересек открытый участок, спрятавшись за бетонную колонну. Никого, тягучая тишина и звон в ушах.
Выбежав за ворота, Вова увидел два тела, лежавших у входа. Это был печатник и верстальщик. Спринтера больше не было, как и людей во дворе. Из-за других ворот испуганно выглядывали грузчики, бросившие товар, у одной газели была смята кабина, видимо, спринтер, уезжая, врезался в нее, стоявшую посреди дороги боком, желая задом въехать в узкие ворота на разгрузку. Вова убрал автомат за спину дулом вниз и склонился над телами. Печатник был мертв, его пристрелили в голову, а верстальщик еще дышал. Парень взглянул мутными глазами на Вову и отключился. Прибежала охрана, без оружия, испуганные и бестолковые. Вова выдал всем указания, чтобы вызвали скорую и полицию, никто не знал, что надо делать, и убежал в цех. Эдуард был жив, но без сознания, лежа на животе, инстинктивно закрывая рукой рану. У стены на полу сидела девушка и глухо рыдала. Вова помог ей встать и за руку увел из цеха. Она вцепилась в его руку, а когда он отвел девушку в ее комнатку, обхватила его за плечи, умоляя не бросать ее, не уходить. Вова положил автомат на пол, обнял ее, крепко прижав к себе, забыв о том, что сам был весь в чужой крови. Девушка не замечала этого, она рыдала, уткнувшись лицом в него. Он нашарил в шкафу бутылку воды, и заставил ее пить. Она захлебывалась, но пила, выпив все пол-литра, а он думал, кто мог их сдать, все больше склоняясь к мысли, что это было совпадении. Вряд ли кто-то их ждал, иначе бы вывезли все давным-давно.
21
Вода в ванне давно остыла, Оксана начинала мерзнуть, часто проваливаясь в короткие сновидения, в которых не было никакого смысла. Блестящий красочный мир кружился перед ее глазами, не сразу исчезая в момент пробуждения, тогда она долго рассматривала посторонним взглядом кафель, потолок, удивляясь роскошеству ванны, в которой она лежала, не узнавая это место, ощущая себя чужой посреди всего этого богатства. Она вспомнила, что в этой ванне они сделали последнего ребенка, и поспешно встала. Стоя на толстом полотенце у зеркала, стекая водным раствором эмолента, она не улыбалась своему отражению, хмурилась, то высвечивая, то отгоняя от себя зудящую мысль.
Обдумывать, анализировать, пытаться просчитать – она ничего не хотела, с тоской понимая, что в принципе ничего не хочет сейчас, кроме покоя. Дети были у бабушки в Белоруссии, младшего она сдала в развивающий кружок, а по сути место, куда можно было на полдня отдать ребенка и отдохнуть. Она подумала о муже, звонившем по вечерам, рассказывая скучные вещи о своей работе, ни словом, ни намеком не интересуясь ею или младшим сыном. В его мире это была женская работа, о которой и говорить было незачем. Она улыбнулась, вспомнив, как вчера днем на час заехал Вова просто погулять с ней и Сережей во дворе. Малыш радовался, охотно играл с ним, а она, найдя честного слушателя, тихо рассказывала ему всякую безделицу, осторожно касаясь его руки, чтобы никто не видел. Он все же поцеловал ее, в лифте, отказавшись подниматься на этаж. Она вздрогнула и усмехнулась сама себе, все же, сегодня она не хотела никого видеть.
Запищал домофон, мелодия усилилась, призывая идти быстрее. Оксана подождала, может уйдет сам, она никого не ждала. Домофон не унимался, и она медленно пошла в прихожую, оставляя за собой мокрые следы.
– Да, – тихо сказала Оксана в трубку, на другом конце подождали, будто бы была задержка связи, и ответил уверенный женский голос.
– Это Ольга. Откройте, пожалуйста, нам надо поговорить.
– Ольга? – удивилась Оксана, а внутри все похолодело не то от страха, не то от любопытного волнения. – Проходите, 22-й этаж.
– Я знаю, – быстро ответила женщина на другом конце провода, и связь оборвалась.
Оксана некоторое время стояла с трубкой в
