поговорить и прошу вас меня выслушать.
– Почему я должен вас слушать? Если пришли арестовывать, вяжите. А так, почему я должен с вами разговаривать?
– Потому, что вам не все равно, – ответил Денис, после недолгого молчания. – Мы можем поговорить здесь или давайте выберем другое место.
– Нет, здесь. Нет у меня другого места, – глухо ответил он. – Давайте, что у вас там, я готов выслушать. Не принимайте мои крики в свой адрес, я вижу, вы не такой, как те… не важно.
– Вы знаете, что по делу об убийстве Трощука задержаны работники вашей управляющей компании?
– Да, знаю. Я им помогу, когда вернусь.
– Как вы собираетесь им помочь? У вас есть факты, которые могут заинтересовать следствие? Вы можете подтвердить их невиновность?
– Да, могу.
– Хорошо, если это правда. Я знаком с материалами дела, по моему мнению, ребята ни причем.
– Да, они ни при чем, вы правы. Я бы раньше…нет, я не мог, я должен был повидаться с Юлей, быть здесь. У нее же сегодня День Рождения, я каждый год приезжаю сюда в это время, возвращаюсь домой, а дома нет… в последний раз повидаться, а дальше Аскерович посмотрит, обещал. Вы же с ним знакомы?
– Да, я разговаривал с Семеном Аскеровичем.
– Тогда вы все знаете.
– Знаю, – Денис прокашлялся и достал из сумки планшет. Он открыл фотографии и жестом подозвал Сергея Николаевича к себе. – Посмотрите, вы знаете этих девушек?
Сергей Николаевич долго всматривался в фотографии Полины и Марии. Лицо его хмурилось, это были фотографии, сделанные в СИЗО.
– Видел, вроде, по телевизору. Там говорили про каких-то экстремистов. Чушь, не верю. А что с ними? Их посадили?
– Да, они сидят в СИЗО. Их обвиняют в участии и организации госпереворота, и группа называлась «Наша воля». Это дело вел Трощук.
– Тогда понятно, его профиль. Жалко девчонок, такие молодые. Это же неправда, какие это экстремисты-революционеры? Глупость какая-то, нет, подлость. Как вы считаете, Денис Викторович?
– Подлость, – коротко ответил Денис и, выдержав паузу добавил, – их обвиняют в подготовке к покушению на убийство Трощука. Следствие определяет их как организаторов.
– Но это же полный бред! – в сердцах воскликнул он и с надеждой посмотрел на Дениса. – Скажите, вы же это придумали?
– Нет, не придумал. Поэтому они и сидят в СИЗО.
– Вот тварь, даже умереть не может, как человек, и после смерти губит людей, – прорычал Сергей Николаевич и отдал планшет Денису. – Я все понял. Если я назову настоящего убийцу, их отпустят?
– Не сразу, так быстро такие дела не расследуются. В лучшем случае через год, – честно ответил Денис.
– Ага, а так могут и лет пять в СИЗО посидеть, ожидая суда, знаем, видели и такое, – сам себе сказал Сергей Николаевич. – Я вас услышал, Денис Викторович. Не смею больше задерживать. Позвольте мне побыть с родными наедине.
Денис кивнул и ушел. Сергей Николаевич встал на колени перед сестрой, закрыв лицо руками. Она все также улыбалась ему, и он, не в силах противиться этой улыбке, убрал руки, отвечая тугой смущенной улыбкой.
– Прощай, Юленька. Мама, папа, вы тоже прощайте, – прошептал он и резко вскочил. Сердце больно закололо, он упал на землю, задыхаясь, заставляя подняться, страшно скрипя зубами. Кое-как он доковылял до выхода, упал в кресло автобуса и отключился.
Все это время Денис следовал за ним, но в автобус не сел. Он вернулся назад к могиле и забрал брошенные пакеты со спецовкой и краской. Еще раз посмотрев на девушку с цветами, Денис быстрым шагом пошел обратно. Выйдя за ворота, он позвонил Вове.
– Да, привет… да, нашел… поговорили. Точно он… нет, брать не надо… я знаю, но не надо…. Уверен, сам придет… не такой человек… под мою ответственность!... Нет под мою, я же … Ах да, это же твое дело!... Ладно, разошлись… Под нашу ответственность, так пойдет?... Ну вот и хорошо… Тошно, знаешь, такое гнилое чувство, что делаю что-то не то. Алина не согласна, она права, но тошно и душно как-то от всего этого. А еще ведь девушкам еще долго сидеть, год точно… ну, пока дело передадут, разберутся, откатят назад… проходили, система ошибок не делает, запомни на будущее… надо менять, но не нам, у нас другая работа… Верно, Петр Ильич как всегда прав. Все, скоро получишь привет от местного прокурора, они вроде как друзья… да, так бывает. Давай, увидимся, скоро приеду… завтра пойдете типографию накрывать?... Отлично, расскажешь потом… Пока!
Денис остановился, во время разговора он шел куда глаза глядят, а ноги вынесли его к Челябинскому тракту. Трасса гудела от колонны грузовиков, пыльно и душно, точно также, как и внутри.
Остановилась машина, водитель замахал Денису, приглашая подойти. Вольный таксист легко увидел в Денисе чужака.
– Куда едем? – спросил водитель, улетая вперед к развороту.
– В город, сейчас узнаю, куда, – Денис позвонил Алине, она взяла сразу. – Привет, я закончил. Куда ехать?
– Давай к нам. Мы сейчас идем от Вечного огня к дому культуры, а там на набережную пойдем. А ты где?
– На шоссе, вроде, – с сомнением ответил Денис, водитель кивнул, добавляя, что через пятнадцать минут будут у Центрального перехода.
– Давай, там и встретимся! – обрадовалась Алина. – Тут Маша со мной, она тебя ждет, ты ей понравился. Вот стоит, краснеет и огрызается. Прямо, как Олеся в ее годы! Слушай, а какие мы уже старые стали, ты не думал?
– Нет, не думал. И ты не думай, молодая мама, – улыбнулся Денис, решив не торговаться с таксистом, сколько скажет, столько и даст, деньги не имели значения, лишь бы быстрее добраться к Алине и Маше, на другом конце ругавшейся с Алиной. – Надо меньше думать.
– Точно! Вот и не думай – это приказ! – радостно воскликнула Алина. – Машка знает здесь боулинг, пойдем, поиграем? Ты не против?
– Я за, пусть братьев позовет. Но ты играть не будешь, поняла?
– А я и не хочу, мне интереснее посмотреть, как Машка тебя сделает. У нее разряд, так что имей ввиду!
20
Москва
У Парка Победы поток заметно сдал, автомобили притормаживали и встраивались в общую массу, пышущую жаром, и пронзительно воя вентиляторами, просившими пощады. Эта колонна из железа и пластика, как громадный червь, пожирала пространство проспекта. На поворот к Минской улице встали в три ряда, Вова пожалел, что не взял служебную машину и теперь ему приходится толкаться вместе со всеми. Он нагло прорезал тело червя, уходя в левый ряд, водители яростно сигналили обнаглевшему каршерингу, забывая про то, что формально он выполнил все правила, уведомил о повороте и быстро втиснулся в образовавшееся окно, опережая громоздкие колесницы. Юркий электромобиль от баварского концерна, как лягушка, прыгал из одного ряда в другой, уходя влево, где еще как-то жизнь текла вперед.
Проехав Минскую улицу, юркий автомобиль яркой раскраски разрезал тело червя в другую сторону, спешно уходя на старое шоссе. За ним поспешили и другие автомобили, навигатор упрямо вел всех прямо, а там была смерть. Пыль стояла столбом в лучах жаркого солнца, а в сердце щемила такая тоска, что хотелось бросить все и пойти пешком.
Пролетев шоссе и взобравшись на мост, Вова увидел, что его ожидало, мудрый искусственный интеллект вел всех в ловушку, устроенную сотрудниками ДПС, перекрывшими полосу для проезда высоких чинов из Кремля. Аминьевское шоссе было пусто, как и Рублевское, А Кутузовский стоял мертво, недовольно гудя клаксонами, выдыхая тяжелое облако выхлопов, липким туманов оседавших на кузове автомобилей, на коже, волосах и легких. Он свернул на длинную улицу, опоясывающую весь район, двигаясь против движения проспекта. Здесь было тихо и спокойно, даже дышалось легче, навстречу ехали груженные газели и спринтеры, редкие легковые автомобили прятались во дворах жилых домов, построенных в этой промзоне рядом с «почтовым ящиком», давно уже распорядившимся своими площадями с циничной разумностью, отдав большую часть в аренду, а для статуса сохранив один цех, пару лабораторий и половину административного здания.
Вова оставил машину на парковке возле бизнес-центра, смотревшегося здесь, как вернувшийся домой после учебы щеголеватый студент, точно знавший, как надо жить. Перейдя улицу, он углубился в жилые кварталы, район он знал хорошо, сложно было заблудиться, куда ни пойди, упрешься в забор бывшего объекта повышенной секретности, в котором мирно уживались военная тайна и представительства разных компаний, в том числе и враждебных НАТОвских, решивших устроить здесь склады и малые сборочные цеха. Режим объекта сохранялся, поэтому, когда приезжали граждане «недружественных стран», им приходилось проезжать через грузовые ворота, пригнувшись на заднем сиденье, чтобы камеры не записали. Такая игра в казаки-разбойники забавляла всех, особенно молодых механиков или электронщиков, приехавших на монтаж нового оборудования из Европы.
Вова дошел до конца жилого квартала, здесь на дороге лежал массивный бетонный блок, показывая всем, что дальше проезда нет. Жители дома, построенного много десятков лет назад, когда никто и не думал, что каждый захочет купить авто, втискивали свои авто в каждую щель, лучше любого бетонного блока защищая военную тайну от посягательств извне. Протиснувшись сквозь ряды автомобилей, Вова перепрыгнул бетонный блок, радуясь движению, после часа в пробке, у него затекло все тело, привыкший ездить на служебном автомобиле с мигалкой, он злился, ругая всех и вся, особенно местные власти, «становясь настоящим москвичом», – так говорила Ольга.
Он остановился, не дойдя двадцати метров до площади перед главным зданием «почтового ящика». Ольга изменилась, она стала странно смотреть на него, зачем-то ощупывала недавно, а потом заставила сдать кровь, найдя каких-то паразитов. Вова нахмурился, неужели она что-то заподозрила о его связи с Оксаной? Да и какая там связь, один раз было, а так перезванивались, с Оксаной ему было интересно поговорить, выслушать ее рассказы об однообразии жизни многодетной матери, посмеяться над шалостями детей, просто немного помолчать вдвоем… а потом он звонил Ольге, как всегда раздраженной из-за работы, вываливавшей на него все, что ее волновало, находя в нем благодарного слушателя, одной фразой, часто циничной, заставлявшей Ольгу хохотать, перезагружаться. И все же, Ольга что-то заподозрила, он стал вспоминать, могла ли она засечь его переписку в чате с мультяшным паровозиком, это была аватарка Оксаны, а он писал со своего, подчистив историю.
«Хватит думать о бабах!» – мысленно приказал себе Вова, тут же вспомнив об Ольге, что-то искавшей в его лице, глазах во время секса. Тут он был честен и видел лишь ее, наедине представляя себе, Оксану и Ольгу в одной постели, но зная Ольгу, понимал, что он там может быть и лишним. Стоя на солнцепеке, он решил, что надо Ольге все рассказать, как говорится, долг платежом красен.
– Привет! Чего задумался? – к нему подошел высокий улыбающийся мужчина в сером костюме. Это был Эдуард, сбшник, с которым Вова вел расследование. Эдуард был немногим старше Вовы, с иссиня-черными короткими волосами и длинным носом с загибом на кончике, в купе с длинным узким лицом он напоминал серьезную птицу, если бы невеселые черные глаза, выглядывавшие из-под густых сросшихся бровей.
– Привет, да что-то задумался, – они пожали руки. Вова заметил, как на мгновение
