проявился контур кобуры под пиджаком, Эдуард заулыбался еще шире. Вова оглядел себя, одетого в рубашку поло, джинсы и кроссовки, и, ехидно усмехнувшись, сказал. – Если бы знал, что все так серьезно, то надел бы костюм, взял бы весь арсенал, как настоящий агент.
– Это я так, на всякий случай, – ответил Эдуард, глаза его перестали смеяться, а лицо продолжало излучать улыбку. – Надеюсь, не понадобится.
–Наше главное оружие здесь, – Вова похлопал по сумке с документами и планшетом. – Быков всех перестреляли.
– Быков да, – Эдуард поморщился.
– А, понял, может быть конфликт интересов, – усмехнулся Вова.
– И это может быть. Наш Змей Горыныч отрастил много голов, за всеми и не уследишь, – ответил Эдуард, улыбка сошла с его лица, и он сильно побледнел. – Будем импровизировать.
– Ого, даже так, – присвистнул Вова, но не стал спрашивать, и так было понятно, Эдуард не раз намекал на это, не объясняя, но и не опровергая того, что их контора намеренно тормозит расследование.
Типографию нашел Вова, легко, фирма, торгующая насосами из Германии, без вопросов дала ему контакты типографии, где они печатали раздаточные материалы. Оставалось просто приехать и выяснить на месте, и, желательно, внезапно. Об этом знали только Константин Павлович и Колобок, не считая Дениса, даже Петру Ильичу ничего не сказали, зачем волновать человека в отпуске.
Вова кивнул, заметив, что ворота грузового въезда раскрылись настежь, пропуская фуру, опасно лавировавшую между припаркованными автомобилями. Пока грузовик примерялся, как бы ему въехать в ворота и не снести нагромождение машин на парковке, стоявших в два ряда, они прошли через ворота, охранники мельком взглянули на удостоверения, решив не связываться. За забором копошилась странная жизнь машин и людей, бесцельно на первый взгляд загружавших и разгружавших газели, перетаскивая по пыльному асфальту паллеты с коробками, набросанными в беспорядке стальными деталями, обмотанными пленкой, бочки, кубы с растворителями, бобины теплоизоляции. Погрузчики громыхали с трубами на вилах, связанными металлической лентой, готовившиеся рухнуть в любой момент на асфальт, подкатываясь под колеса суетливым машинам. Так и произошло, трубы выскочили и с веселым звоном покатились по дороге. Все на мгновение замерло, рабочие бросились поднимать трубы, оттаскивая их в сторону, гремел дружный мат, хохот, ветер поднимал в воздух клубы пыли, и во всей этой неразберихе никто и не заметил, как два человека скользнули через ворота в цех.
Вова задержался на входе и кивнул Эдуарду на скучавших рабочих в новенькой желто- красной спецовке, куривших около фургона, двигатель у спринтера был включен, но никто никуда ехать не собирался, рессоры были не нагружены, фургон стоял пустой.
– Это часом не ваши? – с сомнением спросил Вова, из укрытия разглядывая слишком славянские лица для рабочих-грузчиков, слишком откормленные, накаченные тела и наглый взгляд. Грузчиков было трое, один часто смотрел на часы, два других курили, посмеиваясь, показывая пальцами на суетившихся киргизов и таджиков в потертых спецовках.
– Все может быть, – Эдуард осмотрелся, рядом никого не было, и он быстро вытащил пистолет и передернул затвор, но с предохранителя снимать не стал. Вова пожал плечами, сердце сжалось от тревоги, почему он не взял с собой оружие, ведь думал об этом, уходя из конторы.
Они вошли в цех, пройдя через небольшой бокс, завешанный толстыми полосами полиэтилена. В цеху было жарко и сильно пахло ацетоном, спиртом и крахмалом. Сначала Вове показалось, что где-то жарили рыбу и варили холодец. Перед ними в ряд стояли паллеты с бумагой, упакованной в небольшие пачки. Бумага была везде, занимая все пространство у стен, чуть далее стояли паллеты с брошюрами, упакованными в оберточную бумагу, взятую с чистой бумаги, с небольшими наклейками с названием тиража и количеством. Вова впервые был в типографии, и ему показалось что здесь занимаются тем, что берут пачки с широкими листами, режут их на части и пакуют в небольшие толстые пачки, чтобы отдать обратно.
Они прошли сквозь ряды с пачками и вышли в хорошо освещенный цех. Посреди была широкая аллея, по которой можно было без стеснения провести две паллеты и пройти людям. Пожилой рабочий тянул огромную паллету с отпечатанными листами вглубь цеха. Слева и справа стояли листовые печатные машины, бренды немецких производителей Вова узнал сразу по цветам. Длинные, тяжелые, в шесть секций, они хватали листы с паллеты, выбрасывая из себя в тот же миг отпечатанные на приемке, находившейся в глубине цеха, где наготове уже стояли резальные машины, слышался постоянный свист ножа, то справа, то слева. Прижим, удар, теперь слева прижим, удар, а вокруг всего этого шум ротационных машин, легкое подрагивание пола и хлесткие щелчки запечатанных листов, отрывавшихся от офсетных цилиндров, яркие, густо пахнущие краской и крахмалом, они на скорости вылетали из машины, успокаиваясь на стапеле. Одно дело видеть это на роликах, совсем другое чувствовать мощь машин, стоять в спиртовом тумане, ощущать запах разогретой краски, чуть сладкий, масляный, следить за тем, как ловко голова паука на самонакладе хватает новые листы, отправляя по наклонному столу в чрево машины, слышать, как лист несется от секции к секции, разогретый, с толстыми плашками горе дизайнеров, тяжелый, подсохший, но не до конца. Вова и Эдуард некоторое время следили за работой печатных машин, печатники выхватывали листы со стапеля приемки, лениво клали их на смотровой стол, что-то меняли, делая все нехотя.
Один из печатников покосился на Вову с Эдуардом, стоявших неподалеку посреди аллеи, мимо ходили работники, грузчики тащили паллеты с порезанной для следующего тиража бумагой. В глубине цеха завыла фреза, обгладывая склеенные блоки каталогов, слышался женский смех, кто-то бубнил громко шутки, но разобрать было невозможно.
К печатникам подбежала высокая девушка в серых брюках, и белой строгой блузке, длинные русые волосы убраны на затылке, надежно зафиксированные массивной заколкой. Она брала листы на смотровом столе, крепко держала тонкими пальцами массивные на вид денситометры, тут же раздавая указания. Печатники пожимали плечами, но исполняли. Один из них кивнул на непрошенных гостей, и девушка подошла к Вове с Эдуардом, будто бы приглашая их на танец, демонстрируя стройные ноги в белых джазовках.
– Здравствуйте, вы к кому? – звонко спросила она, перекрикивая все машины разом. Они показали ей удостоверения, девушка удивилась, но не испугалась. Заныла гидравлика резальной машины слева, прижим вдавился в стопу, удар, она беспокойно оглянулась назад, резальщик жестом ей показал на нож, она махнула, что поняла.
–Идемте за мной. Директора сегодня нет, но есть его заместитель.
– А вы технолог? – спросил Эдуард.
– И технолог, и мастер смены, – поморщилась девушка. – Скоро буду здесь и полы мыть, если еще уволят, итак на брошюровке никого не осталось, одна дневная смена.
Она повела их за собой, встав слева от Вовы. У нее было не очень красивое лицо, но ехидная улыбка добавляла привлекательности. В брошюровочном цеху, разделенном от печатного массивными колоннами старого здания, трудилось десять человек, он машинально всех пересчитал, не находя для себя ни одного действительного противника: женщины предпенсионного возраста, две девчонки и пожилые мужчины у клеевых машин с визжащими фрезами. Как только они вышли из цеха, на уши надавила глухая тишина, стрекот и визг машин остался позади, за толстой дверью, пол перестал дрожать, но тело еще чувствовало вибрацию многотонных станков.
– А что, дела идут плохо? Мало заказов? – спросил Вова и остановился посреди коридора напротив железной решетки, за которой стояли стеллажи с банками печатной краски, коробки и много всего, что было сложно понять неопытному взгляду.
– У всех мало, рынок падает, а наши генералы еще и заказами разбрасываются, –ответила девушка, и в голосе ее слышалось столько искренней досады и горечи. – Все мои клиенты уже сбежали, только «пампы» остались.
– «Пампы»? Это Pumps drive? – спросил Вова.
– Ну да, я их сюда переманила, три года назад. Ничего, скоро опять уведу, я уже новую работу нашла, две недели отработаю и все. Мне было важно «пампов» довести, у них выставка скоро.
– А это у вас малый склад? – спросил Эдуард, показывая на стеллажи.
– Да, раньше печатники все сами брали, в журнале расписались, а потом я списывала, а теперь приходится ордер выписывать, выдавать под роспись. Ужас, столько мороки стало с документами, смену сдам и базу добиваю, чтобы все верно списать! – возмущалась девушка. – Им то что, они думают, что базу поставили, так остальное само заработает. Сами бы попробовали все провести, перемудрили, на каждую салфетку обоснование надо писать. Бред, раньше было проще – есть средние нормы, под них и списываешь, а к концу квартала ревизия склада и корректировка. Здесь же красть нечего, кому нужна эта краска или офсетные полотна? Вот что с ними делать? Или ножи, фрезы? Кому все это надо?
– А там что? – спросил Вова, показывая на железную дверь напротив малого склада. – Тоже склад?
– Директорский, – ухмыльнулась девушка. – Я не знаю что там, у меня ключей нет. Мне Димка, прошлый мастер, он недавно уволился, рассказывал, что как-то задержался до ночи, добивал отчеты, так застал нашего печатника Игорька здесь, он оттуда краску выносил. Димка сказал, что мы такую и не закупаем, так на него тогда директор налетел, и это ночью! У нас директора вечером-то не застанешь, после обеда сваливает! Короче Димку выгнали, он думает, что они там какие-то левые тиражи гонят.
– Хм, интересно, – задумчиво произнес Вова.
– Пошлите пока ко мне в закуток, все равно все на обеде, скоро и цеховые пойдут, добьют стапель и все.
Она повела их дальше, за другой железной дверью был небольшой цех, с таким же гладким и чистым полом, здесь сильно пахло озоном и перегретой пластмассой, а по стенам стояли три цифровые печатные машины, у которых суетились два молодых парня. Они приветливо кивнули девушке, она на ходу отдала им приказания, парни расхохотались, отпустив несколько сальных шуток по поводу нее, и она хохотала вместе с ними. За тонкой перегородкой вдоль стены стояли столы с огромными мониторами, работало два верстальщика, а за их спинами в темной комнате скрипела «ситипишка», протискивая выжженную пластину в процессорный блок.
Они вышли в коридор, уходивший вправо по непонятной траектории. Тихо, ни звука, все двери заперты, даже лампы на потолке не гудят. Девушка открыла магнитным ключом ближайшую дверь напротив и вошла, жестом пригласив гостей к себе. Вова закрыл дверь и осмотрелся. Комната действительно напоминала закуток: стол с компьютером, монитор занимал большую часть стола, шкафы по периметру и два стула перед столом, практически упиравшиеся спинками в дверь.
– Садитесь, извините, места мало, – сказала девушка, открыла настежь окно, впуская горячий воздух и шум со двора. Она села за стол и позвонила по внутреннему телефону. ¬ Да, Аникеева. Здесь два представителя закона… откуда я знаю… вот приходите и разберитесь… да, у меня… жду!
Она бросила трубку на аппарат, будто бы
