Алину из объятий. – Это наши гости.
– И что? – недовольно спросила девочка, на вид ей было лет двенадцать, не больше.
– Умею, даже разряд был, – ответил Денис. – Устроим соревнование?
¬– Да! До трех, а Димка на победителя, – она кивнула на рыжего мальчишку.
– Идет, а на что играем? – спросил Денис.
– На желание. Готовь бабки! – самоуверенно воскликнула девочка.
Олеся забрала пакет у Дениса, и они ушли с Алиной в дом, часть детей, что помладше, пошли за ними, а две девочки и три мальчика остались посмотреть на игру.
19
Ноги не хотели идти, не устали, не болели, а все время выбирали другую дорогу, уводя дальше и дальше от адреса назначении. Денис не поехал на такси, как обычно, решив познакомиться с общественным транспортом города, исчерченного линиями трамвайных путей. Как он ни старался, но через полтора часа уже был на улице Электросети. В глаза бросился дом 13, серый, невзрачный, не хуже других. Денис стоял на другой стороне улицы, задумавшись, почему он так не хотел сюда идти? Сомнений особых не было, что этот Юдин мог быть виновен в смерти Трощука, все сходилось: и мотив, и опыт, и близость к объекту, он мог все знать о том, когда Трощук приходит, когда уходит. И все же, убийца не стал подрывать машину, что давало полную гарантию успеха всего мероприятия, но нет, убийца не хотел случайных жертв. Денис вспомнил записи с камер на этаже, когда камера меняла положение непосредственно перед взрывом – еще одна улика, доказать несложно, версия уже обросла мясом и выросла до железного основания для ареста. Виновен, сомнений не было, а Денис не чувствовал его вины, пропуская через себя. Если бы неслучайно попавшиеся девушки, он бы все бросил и отписался начальству, что ничего не нашел. А сколько раз вот так случайно попадались не те, невиновные, когда закон отстранялся под давлением внутреннего чувства справедливости? И чем больше Денис думал об этом, тем больше ему не хотелось двигаться с места, и только осипшая от крика совесть толкала вперед из последних сил.
Он перешел улицу, с ожесточением выбросив все мысли из головы. Вспомнился вчерашний день, точнее вторая его часть, в гостях у Олеси и их детского дома, в лучшем смысле этого слова. У них гостили племянники, а малышей Олесе подкинули подружки на день. Удивительно, как она со всеми справлялась, и никто не был голодным или неумытым. Конечно, ей во всем помогала старшая дочь Маша, которую Денис обыграл, сдав первую партию, пока мозг и тело вспоминали. Время пролетело незаметно, и завтра они с детьми собирались все вместе пойти в кино, Маша выбила из Дениса это, умело подыгрывая ему, хлопая длинными ресницами. Как смеялась Алина, видя его смущение, а время пролетело, как-то быстро стемнело, все уже было съедено, выпито, малыши спали, а уходить не хотелось. Ему с трудом удалось отвести Алину спать, Олеся помогла, выступив в роли строгого наставника молодой матери.
Они долго не могли уснуть, полушепотом разговаривая, смеясь над детьми, над собой. Вот такой и должна быть жизнь: без убийств, предательств, насилия, злобы… наверное, где-то она и есть такая, не для всех.
Денис решительно вошел в подъезд и поднялся на второй этаж. Встав возле квартиры, он замер, улыбнулся, вспомнив, как удивлялась Алина, не понимая, откуда у Олеси еще остается время шить и продавать платья. Муж сделал из гаража для нее мастерскую, Алина сразу объявила, что просто сгорает от зависти, не сразу заметив, что на полке на почетном месте лежит толстая тетрадь формата А4, ее тетрадь. Олеся взяла ее и отдала Денису – это были модели, которые когда-то рисовала Алина, мечтая стать модельером, а Олеся частично реализовала ее мечты, часто черпая вдохновение из этой тетрадки. Рисунки были яркие, четкие, линии женского тела в красивых платьях, казавшихся невозможными, грациозны, но все нарисованные модели были без лица, без головы.
– Вы к Сергею? – спросил Дениса хриплый мужской голос сзади. Денис обернулся и увидел, что перед ним стоит невысокий мужчина неряшливого вида с непонятным лицом, не выражавшим ничего, кроме безмерной усталости. – Его нет, он на кладбище уехал, час назад.
– Понятно, а какое кладбище?
– Какое, – пожал плечами мужчина. – Левобережное, там у него вся семья лежит. Если хотите, могу отвезти, я как раз в смену выхожу.
– Хорошо, сколько стоит?
– Да как у агрегаторов, только давайте без них, а? Мне комиссию не платить, я вам скидку сделаю.
– Поехали, – согласился Денис.
Мужчина оказался вольным таксистом, подключенным ко всем агрегаторам сразу. Он быстро довез до кладбища, заехав на территорию и доехав до нужной аллеи, дальше дорога была перекопана, что-то искали, золото, так он пошутил. По дороге мужчина вкратце все рассказал про Сергея, про его сестру, которую он знал еще девочкой, а с Сергеем они учились в параллельных классах.
«Хороший человек, нам помог, по-настоящему помог. Он за все отсидел, отвоевался. Вы его не терзайте, хватит с него», – на прощание сказал мужчина, верно угадав в Денисе шпика.
На кладбище было пустынно, горячий ветер гонял пыль по дороге, жужжали насекомые в зарослях травы на заброшенных могилах. На этой аллее не было дорогих памятников, кричащих о былом достатке постояльца, повсюду посеревшие от времени решетчатые оградки, столики с пожухлой листвой и однотипными черными плитами, с которых смотрели злые и встревоженные лица стариков. Денис не был любителем прогулок по кладбищам, его отталкивало это место, весь этот антураж бессмысленности поклонения мертвым, в особенности люди, в основном женщины неясного возраста, посвятившие свою жизнь походам на кладбище. Ему не к кому было приходить. У него не было ни одного родного человека, к кому бы он мог придти на могилу, он и не хотел этого, честно не понимая смысла. Ему всегда нравились воинские кладбища в США, ровные, без излишеств, одинаковые и светлые, казалось, что там всегда светило яркое солнце, а трава была зеленая и свежая.
Здесь тоже светило яркое солнце, от которого болели глаза, и трава была молодая, сочная, уже выросшая кое-где выше метра, но чем дальше он углублялся по аллее к краю кладбища, тем сильнее холодело сердце от этих взглядов с черных плит. И это было не суеверие, не проснувшаяся внезапно религиозность или страх перед мертвыми, а просто неприятное место.
На самом краю дорога уходила вверх, взбираясь на холм, на склоне которого свободно рассыпались могилы. У одной из могил сидел человек в выгоревшей спецовке и красил ограду серебрянкой. Могила отличалась от остальных, чистая, с небольшим черным камнем, с которого не смотрели недобро старики, а были выбиты простые имена и даты жизни.
«Юдин Николай Александрович и Юдина Наталья Алексеевна», – про себя прочел Денис и посмотрел на рабочего, не обращавшего на него никакого внимания. Могила была увеличена вытянувшись вперед, перед плитой стоял небольшой памятник, отлитый из чугуна, черный, блестящий на солнце, покрытый слоем эмали. Это была девушка в летнем платье, сидевшая на земле, изящно сложив ноги, длинные волосы спадали на спину, а в руках она держала огромный букет роз, закрывавший лицо, были видны только глаза и немного нос, но если подойти к памятнику ближе, то за цветами можно было увидеть лицо девушки – она смеялась. Денис смог это разглядеть, подойдя ближе, тогда мужчина впервые посмотрел на него, недолго, скоро вернувшись к работе. Удивительно, как они были похожи, морщины на лице лишь усиливали сходство, лицо мужчины будто бы застыло, став металлической маской, как лицо девушки. И он улыбался, сейчас, рядом с ней, часто поглядывая на памятник, молча, без помешательства, когда начинаешь разговаривать с мертвыми и слышать их.
Денис взял вторую кисть и стал красить ограду с другой стороны. Мужчина не противился, он лишь удивленно приподнял брови. Через час работа была закончена, мужчина собрал кисти, сложил их в пакет, закрыл банку с краской, затем достал из другого пакета брюки и рубашку и переоделся.
– Вы, наверное, за мной пришли? – спросил мужчина, выходя за ограду, где его ждал Денис.
– Я пришел к вам, Сергей Николаевич, – ответил Денис, протягивая ему визитку.
– Хорошо, Денис Викторович. Что вы хотели узнать у меня? – Сергей Николаевич хитро прищурился. – Я свой срок отмотал, или опять Трощук на меня что-то состряпал?
– Давайте не будем делать вид, что вы ничего не знаете, а я не знаю, что вы все знаете, – нахмурился Денис, он только сейчас понял, что совершенно не готов к этому разговору. – Трощук мертв, его убили, и вы это знаете.
– Да, знаю, вы правы. И что с того? Я совершенно не жалею об этом. Вот нет никакого сожаления.
– Я понимаю, что у вас не может быть сочувствия к этому человеку.
– Ну, почему же не может? – перебил его Сергей Николаевич, лицо его дрогнуло в ехидной усмешке. – В колонии мне так долгие годы внушали, вбивали, что я должен уметь сострадать, прощать. Вы знаете, не получилось, не научился.
Он с тоской посмотрел вокруг, взгляд его остановился на девушке с розами, и он вновь заулыбался. Денис тоже смотрел на девушку и молчал, ожидая, когда этот человек сам начнет говорить. Применять к нему стандартные схемы Денис не хотел, поэтому ждал.
– Я когда вышел, увидел этот памятник на ее могиле. Здесь же все похоронены – вся моя семья, кроме бабушки, она захотела почивать рядом с дедом. Они тоже здесь, но ближе к центру. А памятник сделали мои друзья, не забыли. На заводе один скульптор работал, уехал в Москву. Он всегда был в Юльку влюблен, ухаживал. Вроде должны были пожениться, так мне казалось. Юлька же она упорная, упертая, как отец. Сначала хотела выучиться, должность получить, звание, а потом и о семье думать. А Пашка ждал, верный был, так и не женился. Я с ним в Москве виделся, поседел весь, как я, но еще ничего, вот только мертвый внутри – мы все умерли уж… еще тогда, сразу. А вы говорите Трощук… а эти цветы он ей подарил, когда она учебу закончила, а я был на войне… а не там воевал, не там! Вот где враги-то, вот они где! Здесь, прямо в твоем доме, в твоем городе! А что! Что вы сделали для нас, только и можете сжать пугать, убивать, унижать ¬ кто вы такие?! Что вам всем надо от нас?! Служите власти ¬ так служите! Отстаньте от людей, дайте им жить спокойно!
Он кричал, не на Дениса, куда-то в сторону, отвернувшись от сестры. Правая рука судорожно сжимала левую грудь, ему было трудно дышать, он стал раскачиваться, будто теряя сознание, и Денис подхватил его в тот момент, когда Сергей Николаевич был уже готов клюнуть носом в землю.
– Вам плохо? Может надо вызвать скорую? – спросил его Денис.
– Нет, сейчас пройдет, – прохрипел Сергей Николаевич. Он смотрел перед собой мутным взглядом, ожидая с минуты на минуту, как его начнут вязать, из ниоткуда возникнет полк полиции, запахло вонючей камерой и подлостью. Но никого не было, все также светило солнце, жужжали равнодушные насекомые в траве, летали белые бабочки. Он выпрямился и отошел от Дениса, хмуро разглядывая его. – Вы какой-то странный мент.
– А я и не мент.
– А, ну да, прокуратура. А что толку? Для нас вы все одинаковые. Один будете арестовывать?
– Нет, я не веду ваше дело, – коротко ответил Денис.
– А чего тогда пришли? Думали, что я возьму на себя этого Трощука? Ну, по старой памяти, верно?
– Я пришел
