некоторые дальновидные русские патриоты уже сразу после окончания Великой Отечественной войны. Генерал-полковник Штеменко Сергей Матвеевич (1907-1976), в первую очередь, ключевая фигура в высшем армейском руководстве со второй половины 40-х годов, включая сюда и годы 60-е. Уже одно то, что его высокими покровителями были маршал Г.К.Жуков и помощник Сталина генерал А.Н.Поскрёбышев, говорит само за себя: что человеком Сергей Матвеевич был глубоко- и правильно-думающим и знающим, и был сугубым патриот своей страны, что особо ценно и важно для народа и государства. Да и должности он занимал высокие, с которых многое можно было узреть, правильно оценить и на будущее спрогнозировать… Так, в разные годы своей послевоенной карьеры Штеменко был и командующим вооружёнными силами стран Варшавского договора, и начальником Генерального Штаба ВС СССР (1948-1952), и начальником ГРУ ГШ в 1946-1948 и 1956-1957 годах. Знатоки оккультной Истории вообще называют его первым и самым выдающимся советским геополитиком после Сталина, как и сам Иосиф Виссарионович считавшим, что СССР как Империя Духа призван управлять всем евразийским континентом, от Тихого океана до Атлантического. Эти же историки утверждают, что в стратегические планы Штеменко входило МИРНОЕ экономическое и культурное проникновение в Афганистан; пишут, что уже в 1948 году Сергей Матвеевич настаивал на особой геополитической роли Афганистана, ДРУЖБА с которым позволила бы СССР получить прямой выход к Индийскому океану и напрямую соединиться с Индией. А это - вожделенная русская мечта на протяжении многих столетий.
Безусловно, знал о геополитических проектах генерала Штеменко и лучший его ученик, маршал Советского Союза Николай Васильевич Огарков (1917-1994) - третий и последний брежневский начальник Генштаба, большой патриот и умница, инициатор создания армейского “Спецназа” для молниеносных силовых действий в тылу противника. Николай Васильевич стремился трансформировать советские Вооружённые Силы так, чтобы они могли с максимальной пользой и выгодой вести боевые действия в затяжной локальной войне с преобладанием, и это особо здесь подчеркнём, ОБЫЧНЫХ ВИДОВ ВООРУЖЕНИЯ, а не ядерных и термоядерных, для локальных битв абсолютно без-полезных.
---------------------------------------------------------
(*) Историческое дополнение. В 1970-е годы стало понятно особо-одарённым стратегическим мышлением людям, наделённым властью, что гонка вооружений, в которую американцы втянули СССР, убивает советскую экономику. С этим нужно было что-то делать решительное и кардинальное, и у Огаркова были на этот счёт поистине гениальные идеи. В 1977-м году ему было присвоено маршальское звание, и он занял должность начальника Генерального штаба ВС СССР - мозга любой Армии. И кому как ни ему, стало быть, разрабатывать судьбоносные стратегические решения и концепции!
Сегодня многие на Западе удивляются, почему современная Россия, имея относительно небольшой по сравнению с США и НАТО военный бюджет, может создавать передовые виды вооружения, которых нет ни у кого в мiре: тот же гиперзвук, например. А ведь это была концепция развития Вооружённых Сил СССР, придуманная Агарковым.
Именно он посчитал и первым начал озвучивать свои идеи на разного уровня совещаниях, что будущее не за огромной Армией, превосходящей другие в количестве живой силы, не в том, чтобы в ней было больше вооружения, чем у других, нет. Армия должна обрести несравнимую с другими мобильность. Неважно, где находятся её части. Они должны быть переброшены на другое направление в любой момент и в предельно-сжатые сроки.
Вместо десяти танков можно иметь один («Армата», например), который по эффективности превзойдёт их все. Ядерное и термоядерное оружие нужно, спору нет, - но это средство сдерживания, а вот неядерное вооружение нового поколения, системы связи, и главное, автоматизированное управление Армией - за этим будущее. Все прогнозы Агаркова полностью подтвердила теперешняя СВО…
---------------------------------------------------------
Знал Огарков и то, разумеется, что Сергей Матвеевич Штеменко «категорически ИСКЛЮЧАЛ любое вооружённое и силовое вмешательство в афганскую внутриполитическую ситуацию, НАСТАИВАЯ на мирной интеграции и постепенной экономико-стратегической инфильтрации Афганистана».
Поэтому-то, будучи начальником Генерального Штаба ВС СССР в 70-е годы, Николай Васильевич был категорически против - категорически!!! - оказания прямой военной помощи тогдашнему афганскому руководству во главе с Тараки (а оно обращалось к советскому руководству с настоятельной просьбой об этом более 12-ти раз!). Он убеждал, как мог, в пагубности подобного шага для СССР и министра обороны Устинова, и членов Политбюро.
Доводы его были более чем убедительными: «свои внутренние конфликты афганские руководители должны разрешать самостоятельно; Афганистан - дружественная Советскому Союзу страна, и ввод наших войск на её территорию нельзя будет обоснованно представить ни советскому, ни афганскому народу, ни мировой общественности; ввод войск таит в себе опасность участия в боевых действиях, что противоречит внешней политике СССР; слабое знание обычаев и традиций афганцев, особенно ислама, национально-этнических и родоплеменных отношений может поставить наших воинов в трудное положение»...
* * *
Всё это действовало отрезвляюще на советскую Верховную власть до второй половины 1979 года, и оно воздерживалось от вмешательства… Но осенью 1979 года лояльный Москве Тараки был в Кабуле убит, и к власти пришёл Х.Амин, что существенным образом повлияло на взгляды Брежнева и его ближайшего окружения на внутри-афганскую политическую ситуацию. Считается (генерал армии В.И.Варенников так считал и писал про то), что решение о вводе ограниченного контингента советских войск в Афганистан в конце 1979 года непосредственно принимали четыре человека, четыре самых влиятельных члена Политбюро: Брежнев, Андропов, Громыко, Устинов. Но на самом деле, как представляется автору, решил тогда всё Андропов. И сделал он это приблизительно так, по субъективному мнению автора опять-таки.
Зная свирепый характер Амина, что выплёскивался на собственный же афганский народ в виде страшных репрессий, да ещё и его двурушничество плохо скрываемое, продажность, Андропов в приватных беседах принялся обрабатывать министра обороны Устинова, по давнишней профессиональной привычке вполне убедительно разыгрывая перед ним роль этакого закоренелого державника-патриота. Представляешь-де, Дмитрий Фёдорович, дорогой, что может произойти, если этот прохвост и иуда, допустим, новый президент афганский, вдруг задом к нам повернётся, а к Америке передом - ну как избушка на курьих ножках из сказки. От него этого вполне можно ждать: он - человек неустойчивый, подлый и насквозь лживый… И тогда американцы вводят свои бригады в Афганистан, обосновываются там по-хозяйски, да ещё и расставляют вдоль советско-афганской границы свою контрольно-измерительную аппаратуру, способную-де снимать все параметры с опытных экземпляров нашего ракетного, авиационного и другого оружия, которое проходит у нас испытания на среднеазиатских полигонах… А теперь прикинь, дескать, в какое наисложнейшее положение поставят нас после этого янки. Мы остаёмся с носом в плане секретности испытательных полигонов на юге, и на долгие годы забываем про Афганистан, вычёркиваем его из списка добрых и надёжных соседей. Тебе, - с гипотетическим притворным пафосом вопрошал под конец Юрий Владимирович притихшего Дмитрия Фёдоровича, - как главе военного ведомства, это всё надо, такая головная боль и геморрой на заднице?...
* * *
Патриоту-великодержавнику Устинову это было точно не надо, иметь американцев под боком с радарами и ракетами. И он, подумав-подумав, поддержал, вероятно, андроповский тайный план по свержению непредсказуемого Амина с последующим вводом на афганскую территорию ограниченного контингента советских войск для контроля за ситуацией в стране и недопущения развития её по невыгодному для СССР сценарию. Этот план они вдвоём потом и представили Брежневу, упирая на жестокость Амина в отношении собственного же народа, приводя примеры подобной жестокости.
Брежнев был добр, мягок и уступчив по натуре, особенно - после инфаркта. Он расчувствовался, вероятно, может быть даже и заплакал: он становился сентиментальным под старость, слезливым… А тут ещё и Громыко, видимо, своё веское слово сказал, как опытный дипломат-аппаратчик благоразумно решивший к образовавшемуся большинству в лице министров-силовиков присоединиться.
Предельно-ослабший Брежнев, словом, сдался и дал добро. После чего последовал знаменитый штурм и захват дворца Амина в Кабуле, вошедший во все мiровые учебники для курсантов диверсионных спецшкол как образцово-показательный и безпрецедентный. Убитого при штурме тирана-Амина Бабрак Кармаль сменил, человек недалёкий и слабый, но с большими амбициями, который любил целоваться с Брежневым взасос и даже в дёсны, и которому решено было на первых порах оказать поддержку оружием, техникой, продовольствием. Ну и ограниченным контингентом доблестных советских воинов, безусловно, воинов-интернационалистов - как их было решено называть, вошедших в соседнюю страну в конце 1979-го - начале 1980 года. Коварный интриган-Андропов, таким образом, получил, что хотел, и мог быть доволен собой: для него всё складывалось как нельзя лучше.
Зато недоволен был маршал Огарков, хорошо понимавший всю пагубность для страны развернувшейся на его глазах авантюры. Но… 12 декабря 1979 года на заседании Политбюро ЦК КПСС было принято решение о вводе советских войск в Афганистан. Увы и ах, как в таких случаях говорится! Единственным человеком, который тогда выступил резко против, был приглашённый на это историческое заседание начальник Генерального Штаба Вооружённых Сил СССР Николай Васильевич Огарков!!! Русский народ должен про это помнить и знать - про своих забытых ГЕРОЕВ!
Чтобы смягчить последствия, им и его подчинёнными из Генерального Штаба был разработан план, по которому: «войска ввести, но встать гарнизонами в крупных населённых пунктах и в боевые действия, которые шли на территории Афганистана, не ввязываться». В Генштабе рассчитывали таким образом, что «само присутствие наших войск стабилизирует обстановку, и оппозиция прекратит боевые действия против правительственных войск». Одного только не учли генштабисты: что председателю КГБ СССР Андропову это категорически было не надо. Ему позарез нужна была ЗАТЯЖНАЯ ПРОИГРАННАЯ ВОЙНА, которая и случилась…
* * *
Сразу же после ввода войск против советских солдат начались провокации. Первой и самой громкой из них стало зверское убийство наших офицеров-советников в артиллеристском полку 20-той пехотной дивизии на севере Афганистана. Его на душманов тогда повесили, да, - но с большой долей вероятности его можно было бы и работе подчинённых лично Андропову особо засекреченных диверсионных групп приписать, что доказать теперь, разумеется, невозможно: следов в подобного рода делах не оставляют. Просто, Андропову был этот теракт очень и очень выгоден в плане
