Свобода

взгляд от девушки.
- Вообще-то неприлично так на девушку глазеть – с улыбкой, вынимая наушники, обратилась к нему девушка.
- Я … просто… простите… я… не… - растерялся парень, отводя глаза в сторону.
- Я понимаю, что вам нравится, но как-то палиться поменьше надо… - девушка продолжала невинно улыбаться. Парень растерялся от такой реакции. Глаза бегали, словно в поисках спасенья. Девушка повернулась и сама начала разглядывать его с ног до головы.
- Вам приятно?
- Да… но как-то не по себе.
- Вот и я про то же.
Их глаза встретились.  Девушка сделала шаг навстречу парню. Оба понимали, что между ними что-то вспыхнуло. Что-то дикое, бесконтрольное, подобно пожару, что-то чувственное. Это не было любовью. Это было нечто более сильное. Это была страсть, влечение, желание. Не тупое животное желание спариваться, а возвышенное, красивое состояние. По телу Димы пробежала дрожь. Но не от холода, нет. Вся его душа пылала огнём чувств. Он еле сдерживал себя, чтобы не наброситься с поцелуями на эту незнакомую девушку. Дима видел, что и девушка себя сдерживает от подобного порыва. Они смотрели друг другу в глаза.
- Вас как зовут? – поинтерисовалась девушка.
- Дмитрий. А вас?
- Гузель – игриво ответила девушка.
В то же мгновенье вспыхнувший пожар, будто от потока воды погас, с шипением оставляя в воздухе лишь холодный пар. Дима в уме сыпал различные ругательства, непонятно кому адресованные. В чём же причина? В идеях, усвоенных от Святослава. Единство нации, чистота крови. Татарское имя Гузель сюда не вписывалось. Если бы волну противоречий, происходящих в его голове, можно было бы изобразить, то она своей эпичностью затмила бы любую из войн человечества.
- Вас смутило моё имя? – будто почуяв эту борьбу, спросила девушка.
- Нет. Нисколько, – соврал Дима.
- Слушай, раз уж мы хотим друг друга трахнуть, то может перейдём уже на «ты»? – Гузель говорила с наигранной уверенностью, но лицо предательски краснело.
- Да. Давай. Ты где живёшь?
- На Пушкина. Почти в самом начале. Новостройка, а ты?
- Я в другой стороне. Глубоко во дворах на Жуковом. Вот и автобус. Мне ехать надо – искренне расстроившись,  сказал Дима.
- Ну ничего. В другой раз – ответила девушка, ехидно подмигнув.
- А как мне с тобой связаться? – будто опомнившись спросил Дима, когда автобус подъехал.
Девушка быстро достала из сумочки записную книжку, что-то в ней записала, вырвала листок и, сложив вдвое, вложила в руку парню.
- Позвони, как надумаешь – сказала она в уже закрывающиеся двери. Дима услышал.
Дима думал, что автобус станет его спасением, однако тут, когда человек остаётся, по сути, наедине с самим собой, противоречия ещё больше лезут в голову. Он разрывался надвое между желанием быть с Гузель и пониманием, того, что это, нарушает его идеи. Он не хотел отказываться от своего, праведного, как ему казалось, пути. Но и расставаться с девушкой только потому, что она не русская он не желал. Что же делать? «ЧТО ДЕЛАТЬ?» - в уме раздавался отчаянный крик. Ответа не было.
Сохранять холодный рассудок было невозможно. Чувство безысходности сменилось ощущением беспомощности. Беспомощность переросла в гнев на самого себя. Парень вышел на своей остановке. Пройдя вглубь двора несколько метров, он со злости ударил по кирпичной стене дома. Он схватился за окровавленный кулак. Боль отвлекла от неприятных мыслей. На вопросы мамы, обрабатывающей ему рану, он отвечал, что на тренировке разбил.
Рука гудела всю ночь, не давая нормально заснуть. Сражённый, наконец, под утро сном, он проснулся от звонка будильника, звеневшего, как колокол. Голова кружилась. Было чувство, что мозги будто что-то сжимает. Рука по-прежнему болела, но уже меньше. Утром мама сменила повязку Диме на эластичный бинт. «Хоть в школе писать не буду» - попытался он утешить себя.
Нельзя убежать от проблем. Если они не решаются – они накапливаются. Как Дима не пытался не думать о Гузель, она снова и снова появлялась в памяти. Если человеку сказать не думать о чём-то, он тут же подумает об этом или, что ещё хуже, он будет думать, как бы не подумать об этом. Но Дима вспоминал о ней без вчерашней страсти, но с опасением, по-прежнему не зная, как ему быть. Чем больше он погружался в раздумья, тем больше запутывался. Всё усложнялось тяжелейшим недосыпом и гудящей головой. За время пяти уроков он успел дважды решить оставить девушку и трижды – несмотря ни на что быть с ней. Ничто не отвлекает от старой любви так, как новая, пусть трудная и болезненная.
После школы спасительная, как думал парень, тренировка. Но и там он никак не мог собраться. Гудящая рука мешала нормально отрабатывать удары. Тренировка откровенно не клеилась. Тренер уже устал материться на своего лучшего подопечного, которого сейчас, казалось, победит даже любитель. В раздевалке Дима встал под ледяную струю душа. Стало легче. Ледяная струя вернула ясность, голова не болела, размякшее тело ощутило бодрость. Парень глубоко дышал ртом. Когда он вышел из душа, в раздевалке никого уже не было. Он начал собираться. Минуты через две в раздевалку вошёл Юрьич. Дмитрий удивился, увидев его. Обычно угрюмый и строгий, теперь он выглядел обеспокоенным, глаза были полны жалости и участия. Он молча сел на одну из лавок.
- Ты из-за бабы такой размякший сегодня? – спокойно, даже как-то по-отечески, спросил он.
- Как вы узнали? – удивлённый не столько вопросом, сколько переменой своего наставника, спросил Дима.
- Дим, я уже пожилой человек. Я много пожил и ещё больше видел. Не ты первый и, поверь, не ты последний.
- И что мне делать? – помолчав, спросил Дима.
- Зависит от ситуации…
- Сложная ситуация.
- Не бывает сложных ситуаций. Бывает сложный взгляд на вещи. Всегда можно взглянуть по-другому. И, как правило, в таком случае выход найти гораздо легче.
- Понимаете, я сегодня встретил просто нереально красивую девушку. Да вот только зовут её Гузель. Татарка…
- Не вижу, в чём проблема. У меня жена родом из Казахстана…
- Не знал… - удивился Дима, - у меня проблема в том… короче, я сейчас общаюсь со Святославом… он говорил, что тоже у вас занимался…
- А… теперь я понял, что тебя мучает. Непростая ситуация, когда сталкиваются разум и чувства.
- Значит, вы понимаете, почему я не могу решить…
- Решить проще, чем кажется. На самом деле альтернатив всего две: Оставь бабу в покое либо оставь эти идеи…
- Это я и сам знаю… я не могу выбрать.
- Ты хочешь с ней быть?
- Хочу!
- Сильно?
- Очень сильно.
- Значит, проблема решена!
- Но…
- Никаких но! Пойми ты, идеи – это вещь переменная, а вот такую бабу, врятли ещё встретишь.
- Почему вы это делаете?
- Делаю что?
- Почему помогаете мне?
- Потому что пока ты с проблемой не разберёшься, ты так и будешь, как сраный веник летать по рингу. – Юрьич говорил так спокойно, что слова звучали совсем негрубо, а даже как-то бережно и заботливо.
- Расскажите мне про Святослава, – после паузы попросил Дима.
- Я помню всё, словно это было вчера. Он подавал очень большие надежды. Но однажды, совершенно неожиданно для всех, он сказал, что завязывает. На самом пике формы. Я тогда очень расстроился, но расспрашивать не стал.
- И вы так и не узнали, что случилось?
- Года два назад я случайно с ним встретился. Поговорили за кружечкой, вспомнили прошлое. Точнее за кружечкой я сидел. Он не пил. Он мне рассказал о своих новых взглядах на жизнь. Нельзя сказать, чтобы я его поддерживал, но и осуждать я его не стал. Но вот на вопросы о причинах ухода он мне так и не ответил. Но по глазам было видно, что жалеет. И кстати, если что-то болит – не стесняйся говорить. Гордость – это хорошо, но её должно быть в меру.
- Вы о чём?
- У тебя ведь рука болит. Во что-то твёрдое ударил… может в стену.
- Но как вы узнали?
- Это видно… сам таким был… Пока рука не заживёт будешь работать по индивидуальной программе. – закончил тренер, вставая. Послезавтра жду с ясной головой.
- Хорошо, – ответил Дима, застёгивая куртку.
Юрьич ушёл, а Дима вышел минуты через три после него. Направлялся он не домой, а к Святославу. Слова тренера посеяли ещё больший хаос в мыслях парня. Появился страх испытать боль. Он вспомнил, как Лена разбила ему сердце. Он не хотел проходить через такое во второй раз. Но, с другой стороны, Сейчас было иное чувство, нежли с Леной. В душе теплился слабый огонёк надежды, что всё будет иначе. Но что значит этот огонёк в сравнении с пустотой, которая осталась?
Вот и подвал. Ступеньки. Тёплый свет.
- Здорово! Что это ты такой загруженный? – приветствовал его Святослав, а увидев руку, спросил, - а с рукой то что?
- В стену ударил со злости…
- Так, садись и давай по-порядку…
- Это из-за девушки… - подбирая слова, говорил Дима.
- Какой девушки? Твоей?
- Нет… хотя… короче. Сегодня я встретил очень красивую девушку….
- И?
- Что И?
-  Вот ты встретил девушку, подошёл к стене и в знак любви всёк по ней  чтоли?
- Нет, конечно!
- А что тогда?
- Я хочу с ней быть, но не могу…
- Это ещё почему?
Дима около минуты молчала, словно на что-то решаясь.
- Она татарка.
- С чего ты это взял?
- Её Гузель зовут
-… и ты думаешь, что это неправильно?
- А разве правильно? Я русский человек и я должен выбирать себе русскую же девушку.
- Послушай, Дим, это похвально, что ты верно следуешь моим идеям, но сердцу не прикажешь. Коль понравилась – я тебе ничего против не скажу. И ты не должен.
- Нельзя делать исключение!
- Знаешь, чему я научился за свою жизнь? Тому, что максимализм вредит. Не надо прыгать по крайностям. Есть миллиарды промежуточных состояний. Да и вообще мы не против всех иностранцев, мы против тех, что ведёт себя у нас как хозяева. Блин, у меня сосед армянин. Так это один из замечательнейших людей, которых я когда либо встречал. Он даже не матерится! Всегда культурен, воспитан. А гостей принимает! Не описать словами. Даже когда я к нему захожу, стол, как на Новый год накрывает.
- То есть ты хочешь сказать, что такой выбор девушки нормальный?
- Она человек? Значит нормально. Было бы странно, если бы она была, скажем, орангутангом, – улыбнулся Святослав, Дима улыбнулся в ответ, - и вообще, будь гибок в своих взглядах. Это не лицемерие. Это дипломатия.
С души Дмитрия, казалось, свалился многотонный груз, он просиял улыбкой.
Спустя час Дима вернулся домой. Пока включался компьютер, парень снял с руки бинт – содранные костяшки уже запеклись тёмной кровью. Приветственная музыка «Windows». Дима сел за стол. Взгляд поймал на столе сложенную вдвое бумажку. Дмитрий развернул её и посмотрел на номер. Достав мобильник, он набрал его, но долго ждал, чтобы нажать на кнопку вызова. В душе снова проснулось сомнение. Боязнь боли заставила его остановиться. «А… К чёрту!» - подумал парень и нажал на кнопку. Гудок… Гудок… Гудок… Гудок… «Может всё-таки не надо было?» Гудок… «Зря я это…». Гудок… «Всё… бросаю…».
- Алло? – осторожно ответил знакомый, непривычно низкий голос. Сердце парня бешено застучало.
- Привет. Это Дима. Мы вчера виделись… Помнишь?
- Конечно! – голос стал радостным, - я уж думала, что не позвонишь…
- Я бы хотел встретиться – сердце по-прежнему колотилось.
- Я тоже хочу встретиться. Давай завтра?
- Давай! – счастливым голосом ответил Дима. С его плеч свалился ещё один груз.

Глава 19. Прощение.
Телевидение. В своё время оно стало одним из величайших технологических достижений. Люди