Полководец князь Воротынский

уклад,  из которого сложилась поговорка: наказанный сын – бесчестье отцу. Князь же понимал многие нужды служилых людей на местах, старался  за их преданность в службе отвечать вниманием в решении хозяйственных жизненно необходимых вопросов, был справедлив в наказании провинившихся, щадил ветеранов. Из их числа, наиболее смекалистых и расторопных воинов, выдвигал на головные места, начиная с десятников. В схватках князь старался быть на виду у своего войска, нередко шел в голове атакующей конницы. Никогда не подавлял инициативы своих соратников, поощрял разумные предложения. Все эти  качества поднимали авторитет воеводы, и воины относились к нему с уважением, служили не за страх, а на совесть.
В условиях несения полевой службы и обороны  воеводы всегда зависели от последней воли царя. Нередко решение менялось. Кто-то из князей бил челом государю, де, мол, я родом знатен, а должность мне дана низкая и быть мне с большим воеводой невместно. Иоанн отвечал невместной грамотой, полководцы смещались. Зачастую частая смена воевод мешала брать на себя решение острых вопросов.  Воротынского огорчало то, что он, являясь членом ближней думы и первостепенным вельможей в Боярской думе,  в одно лето возглавляет полк правой руки и стоит в Серпухове. В следующем году во главе передового полка и снова ─ то в Серпухове, то в Туле. Среди лета мчит нарочный с грамотой и росписью по полкам: «А нечто крымский царь и царевичи учнут украины воевать, а к берегу не почаяти для большого дела, и за реку идти боярину и воеводе князю Михаилу Ивановичу Воротынскому с товарищи и быти по полкам: в большом полку бояре и воеводе князю Михаилу Ивановичу Воротынскому». На следующий год все переиначивается, хотя сам Воротынский в здравии.
Князь видел причину частой смены главных воевод: государь в постоянном подозрении измены  и сговора с татарами. Возразить или дать совет, если он его не спрашивает, означало немедленно опалиться его гневом с большим подозрением в измене. Искушать судьбу не хотелось, князь после ссылки стал более осторожным в словах, теперь настораживала польско-литовская интрига, из которой удалось выйти с незапятнанной честью и совестью. 

Весна третьего года после опалы не сулила тревог. Михаил Иванович командовал передовым полком и стоял в Серпухове. Летом обстановка обострилась, появилась угроза вторжения татар в южные просторы. Государь и дума приговорили  быть князю Воротынскому воеводой большого полка и отражать набег. И войско стояло начеку.
Вместе с тревожными вестями с Дикого поля  князю поступали с вотчины добрые вести об убранных овощах и жите, о припасах льна-долгунца для производства тканей, о собранном меде и воске, о начавшейся путине на Оке и озерах, о предстоящих свадьбах его знатных людей и бояр с удела и много чего доброго.  Михаил Иванович довольный ходом хозяйственных дел хвалил  управляющих через гонцов, выпивал за добрые вести чарку медовухи, отдыхал где-нибудь у реки, ловя крик журавлей в поднебесье, всматривался в клин, считал, сбиваясь в счете, как это делал мальчишкой, усмехался в усы. Но столь долгожданной вести не чаял услышать: княгиня  Степанида наконец-то понесла! Муж умилялся в надежде на добрый исход. Беременность проходила, как всегда не гладко, что беспокоило князя, молящего Бога подарить ему  второго наследника. Однако радость ожидания омрачилась крутым шагом царя. По-прежнему подозрительный к своим подданным и даже к первосоветчикам, он взял вдруг на себя родовые земли князя, дал  разрозненные наделы:  Стародуб Ряполóвский с  уездом,  в Муромском уезде село Мошок с деревнями того села,  в Нижнем Новгороде село Княгинино,  в Василегородском уезде Фокино селище  со всеми угодьями, бортными лесами. То ли сказались  отголоски польско-литовской интриги, то ли иные наговоры, но болезненная мнительность сработала.
Досада сжигала души князя Михаила и его жены. Налаженное хозяйство вновь приносило в княжескую казну ощутимые доходы, терять их ох, как не хотелось. Но плетью обуха не перешибешь, а  время лечит. С покорностью были приняты и эти удары судьбы. Больно оскорбляло достоинство вельможного князя присылка в его вотчину опричного воеводы Колодка-Плещеева с войском для охраны, дабы опальный не отложился в Литву, не изменил.
Измена! Который уж раз  гремит  государь этим страшным словом! Измена для родовитого  князя – это потеря чести, не говоря уж о потери имущества и вотчины. Не положит же он ее в карман. Это попрание завета прародителей – верно  служить русской земле, позор для родственников. Честь погибнуть в битве – бесчестие струсить и бежать. Перейти на сторону врага и того ниже.    Бегство князя Вишневецкого пришлого удельного князя всего лишь несколько лет состоящего на службе у Иоанна не столь осудительно. Не сошлись характерами. Но если вдуматься, глядеть государственным оком ─ принесло большой ущерб. Прислушайся государь к голосу строптивого князя, глядишь, через несколько лет без крови бы отошел лакомый  южный кусок с Днепром от поляков, не было бы нависающей каждодневной угрозы с юга. Осознал это самодержец, да поздно. Потому зол на Вишневецкого.
Бегство Курбского носит иной характер. Военные неудачи на поле брани нельзя объяснять изменой.  Это проще всего. Просчет, недогляд, не дозрел воевода до столь масштабного дела.  Тут  умы крепкие в драку вступают. Чаще сила ломит силу. Того горше не знать за собой вины и быть напрасно обвиненным в измене, погибнуть под пытками лучше ли, чем уйти и принять позор? Выбирай сам свою судьбу. Да как выберешь, коль она определена Богом и царем. Покориться и во всем помогать государю. Разве этого не делал князь Курбский и многие убиенные, не целовали  крест за царя, не радели за свое отечество?  Поступок Курбского находил сочувствие до тех пор, пока он действительно не предал свою родину, выступив против нее с иноземным войском.
«Разве не покоряюсь я государю, не даю толковые советы по военным вопросам, в которых что-то разумею? – думал князь Михаил,─ но  осторожно даю. Принимает  их государь, нет ли – его  дело. Во всем стараюсь угождать его воли. Бывает, и смолчу, не перечу. Не вижу своего изъяна в службе. Он видит, слушает завистников, наговорщиков. Как оборонить себя от сей язвы?»
У каждого своя правда, для себя не лживая, а со стороны? Разум должен нами править и добродетель. Интересы государства и его граждан строить на этих основах. Остальное – баловство.
Знаем мы измену князей русских, того же упомянутого Андрея Курбского вставшего под знамена Сигизмунда и с огромным войском выступившего против своих соотечественников. Знаем  предательство за свои животы в дни нашествия хана Тохтамыша, когда сам великий князь Дмитрий Иванович собирал полки для отражения врага, но не успел. После трехдневной безуспешной попытки приступа стен московского Кремля хан пошел на хитрость. Его богатые посланники выехали к воротам и стали увещевать защитников покориться хану, открыть ворота, и он с миром  войдет в неприступный град. Не поверили наперво москвичи, но увидели в свите татарской русских княжичей Василия Кирдяпу и Семена – сыновей Суздальско-Нижегородского великого князя Дмитрия Константиновича.  Те подтвердили ханское обещание. Как не поверить москвичам, когда рука об руку с врагами оказались родные братья великой княгини Евдокии.  Не крикнули княжичи братьям по крови – не верьте врагу, обороняйтесь,  в битву! Сложили бы головы с честью! Нет, не крикнули. Наказ отца своего выполнили малолетние княжичи – покориться силе. На стенах Кремля нашлись легковерные, открыли ворота, вышли с подарками. И началось убийство безоружных. Первым пал князь Остей ─ вдохновитель обороны Кремля. На опустевшие от защитников стены взобрались по лестницам враги и  разорили город, устилая трупами улицы.
Кто судьи малолетним князьям, спасавших свои жизни? Тысячи погибших от руки коварного врага, сожженный город, разграбленная великокняжеская казна, разоренные многие  города русские! И как следствие –  развенчание великой победы Куликовской, продолжение многовекового татарского ига. Предательство нельзя прощать  никому, даже гению.
Русский витязь Евпатий Коловрат бесстрашно вступил в битву с малой дружиной под Рязанью против несметного монгольского войска и со славой погиб! А мог бы затаиться, не вступать в брань. Он выбрал долг и честь!
Каждый вершит свои поступки в силу своей души и разума. За себя одного решай, а если за твоей спиной стоят тысячи жизней – отдай свою и станешь героем. Не живи подлым предателем.
Душа моя чиста, разум светел. В чем же новый грех мой перед царем и отечеством?
Воротынский бил челом государю и просил остаться в родовом гнезде до тех пор, пока жена его княгиня Степанида не разродится. Не хотелось срываться с насиженного места, ехать за двести пятьдесят верст, в чуждые для него  земли, жить среди незнакомых людей севернее великого Владимира. Как-то там поглянется, как все обустроится. Новая вотчина по размерам мало уступала родовой, но не та она, насильно прислоненная к сердцу, разбросанная по волостям и уездам. Можно осесть семье навсегда в столице, что, скорее всего, так и будет.  Княгиня  уж не чурается московской  жизни, как до опалы. Там  часто живет княгиня Марья с  Анастасией – родной племянницей.  И тут весть приятная: похоже, приглянулась краса Настюшка князю Мстиславскому. Слышно, позволение жениться на ней просил  у государя. Ждет, когда можно будет засылать сватов. Породнятся с близким государю человеком. Но крепче ли станет почва под ногами? Ведь и раньше близок был к царю через царицу Анастасию. Князья Воротынские родственники роду Захарьиных. Благоволил государь, не перечили и мы, братья, все в одну дуду дули с царем. А вот нашла коса на камень после смерти благодетельной царицы, никого не щадит Иоанн ни ближних, ни дальних – все у него на подозрении, коль любимую им Анастасию дали отравить. А происки ли это внутренних врагов царя, а если внешних? Убоялись нарастающего могущества Московии при ладном-то государе, с удачами во всех сторонах жизни государства, так давай же подрубим его опору, лишим спокойствия, обозлим  против своих ближних. Он вон, какой, неуравновешенный! И добились своего враги! О-хо-хо, дума, что река в половодье неудержимая, размывает все, чем жили раньше.

Семья ждала рождение младенца с нетерпением. Гадали, кто родится? Князь, как водится, загадывал сына, княгиня соглашалась и умилялась. Угодит ли князю рождением мальчика, укрепится ли славный род Воротынских?
Все течет, все изменяется, все укладывается в свои ипостаси. Вот и зима уступает весне, как печаль уступает место радости. Неизбежные противоположности, с коими человеку суждено постоянно жить и принимать мир таким, какой он есть, как и свою судьбу. Переживали, волновались. Князя одолевала бессонница. Все тут сгрудилось и очередная немилость государя, и ожидание родов, и жизнь на птичьих правах под надзором опричников. И, слава Богу, княгиня  благополучно разродилась и принесла мальчика! Назвали Дмитрием в честь великого князя, очень чтимого, победителя Мамая.
Ликование в семье не знало