каждом измену и сговор с врагами, дабы нанести ему вред, а то и сместить с царства, умертвить. Страх самого царя перед своими подданными накануне грозных событий вылился в просьбу об укрытии в иноземной стране у королевы Елизаветы английской. Королева была весьма удивлена тайным письмом Иоанна и его просьбой, но отвечала милостиво и сообщала, что примет его, коль будет такая нужда, позволит жить, где беглец решит сам. Если же пожелает уйти в иную страну, королева противиться не станет. Также согласится с его волей, коли вдруг великий князь решит вернуться на родину.
Покров безлунной ночи всегда непрогляден, но и во мраке сыщется тропа, по которой наладится путь, так и тайна не всегда сохранится, если о ней знают двое, а то и трое. Слухи о поисках царского отступа расползлись среди знати, но сия угроза теперь их мало трогала, переполох в народе не произошел, какой был зимой 1564 года, после предательства князя Курбского и отъезда государя с царства монашествовать в Александровскую слободу.
Предвидеть развитие удара неприятеля и есть дело полководца, его военное искусство: победить мысленно, разгадав планы до начала столкновения. Князь Михаил Воротынский был лишен возможности проявить свой дар полководца, который у него, несомненно, имелся, в чем читатель убедится в дальнейшем, поскольку не был назначен главным воеводой, а только возглавлял передовой полк. По указу государя полки выступили к реке. Большой полк под началом главного воеводы князя Ивана Бельского после традиционного смотра войск государем остался в Коломне более чем в шестидесяти верстах от Москвы. До Серпухова, где можно было сноситься с государем, ожидая его указания, расстояние составляло сорок пять верст по прямой, что не позволяло быстро принимать решения и быть уверенным, что приказ получен и немедленно выполнен. Иоанн в Серпуховской крепости мог считать себя в полной безопасности, поскольку мы видели, что он пришел сюда с опричным войском в шесть тысяч человек, с царевичем и многочисленными оруженосцами. Здесь же стоял сильный передовой полк во главе с князем Михаилом Воротынским. Серпуховская крепость считалась неприступной и могла выдержать многодневную осаду, наносить значительный урон врагу, тем более что ударить по осаждающим с поля было кому: в Кашире занял переправы полк левой руки под началом князя Ивана Шуйского. Обрушил бы на врага свою мощь и полк правой руки с Мстиславским из Лопасни, а большой полк с пушками, придя из Коломны. Имелся и сторожевой полк, ушедший в Тарусу, как наиболее предположительное направление движущейся Орды, ибо сторожи доносили сначала с Данкова о многотысячной сакме, потом тревожные и более точные вести пришли из Новосиля, Мценска и Белева. Поместные войска этих городов встали в оборону, но татары приступ творить не стали и полона не брали, а последняя запоздалая весть пришла из Козельска. Как видим, расклад сил позволял добыть победу над ордынцами. Требовались единая твердая рука, воля и решимость. Но ее не было.
Князь Воротынский был при царе, рискнул высказать свое мнение о разворачивающихся событиях, а они говорили стратегу о многом.
─ Государь, я твой слуга и ближний советник, скажу по опыту: царь крымский ведет себя необычно, не грабит и не берет полон. Видно, замыслил идти на Москву. Он будет искать перелазы, где нас нет. Малые реки Жиздра, Угра, Таруса, Протва, Нара не принесут волку много хлопот. Вели встать на пути моему полку, а большому полку сильным прыском двигаться к Лопасне и дальше по моему следу, чтобы двум полкам сблизиться со мной, а, найдя басурмана, встретить огненным боем пушек и пищалей, ударом конницы. У нас сила не малая!
Государь находился в расстроенном духе, молясь святым угодникам, плохо внимал словам воеводы. Воротынский покорно ждал ответа под пристальным оком Малюты Скуратова.
─ Почем тебе известно, куда пойдет собака-хан?─ наконец спросил самодержец.
─ Такое размышление подсказывают действия противника и движение на Козельск. Там перелазы не обороняемы, до Москвы рукой подать.
─ Опыт и ум князя дают так мыслить, государь. Царь крымский старается обойти наши полки, надо решиться выступить наперехват,─ сказал юный Борис Годунов, взглядом подбадривая воеводу.
─ А как обманемся?─ воскликнул Иоанн, осмыслив услышанное.─ Подождем новых вестей.
«Молодые руки сильнее старых,─ размышлял с огорчением между тем Воротынский,─ но опыт и сноровка замещают эту слабость. Не всегда молодое побеждает, так сила мысли седого мудреца бьет точнее и дальше. Ждать в неведении – равно тому, что сидеть на сломанном табурете на краю пропасти».
Вечерело, с юга упругий ветер нес грозовые тучи, но дождь не шел, легкие пыльные смерчи бежали по колеям просыхающих майских дорог. Видя сии вихри ранние, необычные для этой поры года, как знак чего-то недоброго, государь хмурился, подозревая кругом измену, не решался взять на себя управление войском, не отпускал от себя Воротынского, надеялся на новые добрые вести.
─ Государь, беда, царь крымский Девлет-Гирей с тучей войск перескочил Протву и движется к Наре.
Эта весть застала Иоанна за вечерней молитвой в церкви. Малюта Скуратов схватил гонца за плечи, едва стоявшего на ногах от быстрой езды, взревел:
─Врешь, собака, дознаться прикажешь, государь, правду ли говорит человек? Не измена ли?
Бледный государь поднялся с колен, трясущейся рукой дал знак оставить вершника, поманил к себе, спросил:
─Правду ли глаголишь, сын дворянский? Целуй крест!─ Иоанн протянул висящий на груди крест с распятием Спасителя.
─Государь,─ упал на колени и пополз к нему сын дворянский, целуя крест,─ правду, своими глазами видел. Я полонянин самого Дивея-мурзы, меня выкупил Афанасий Нагой, и я шел по пятам за войском в сряде татарской, а как нагнал и уразумел, куда путь держит хан, сюда побежал. Добрые люди указали, где искать государя.
─Сколько же у него войска?─ холодея душой и сердцем, спросил царь.
─Служилые люди под Новосилем сказывали, что орда идет черной тучей. Белевские сторожи подтвердили
─ Чей будешь?─ спросил Годунов.
─Семен, сын Головин рязанский.
Иоанн властно поднял руку, огнем сверкнул на Годунова.
─Взять его с собой, если лазутчик собачий, в котле сварю.
─Воля твоя, государь, только, правда за мной. Натерпелся я зла в полоне. Люто ненавижу поганых! – и вестник, как бы спохватившись, извлек из потрепанного кафтана потаенный царский знак, врученный ему Нагим, обрадовано воскликнул:─ верь мне, государь, растерялся я, вот при мне знак твой от посла Нагого!
Иоанн, грозно сверкнув очами, вырвал из рук вестника кожаный тайный знак и более разгневанно крикнул:
─ Князя Воротынского к ногам! Велю с малой дружиной и царевичем выступать на Бронницы. Темкину с остальной опричной идти на Москву и стоять под началом главного воеводы, куда поставит.
Забегали, засуетились приказные люди. Государь, оставаясь в молельной палате, встревоженный, но гневный стал прохаживаться туда-сюда. Воротынский явился быстро и тоже встревоженный.
─Государь, лазутчики и вестники только что донесли о подходе крымцев к Наре в сердцевине. Повелишь собирать войско в кулак и выступать полкам на перехват?
─ Правду ли доносят лазутчики? Говорные тайного приказа молчат?
─ И они принесут такую же весть,─ встревожено отвечал князь,─ как бы ни упустить время. Зело разбросано наше войско.
Иоанн остановился напротив князя, пристально всмотрелся в его очи. Воевода выдержал испытывающий тяжелый взгляд государя, которого страшились многие бояре и даже ближние опричники.
─ Велю всем полкам бежать к Москве и закрыть к ней подход, разить огнем и мечом собаку-царя, чтобы бежал назад зело побитым. Приказным людям во все полки донести мой приговор. И ты, князь, выступай немедля на Москву.
Последние слова государя сильно смутили воеводу.
─ Как же ты, государь, где стоять будешь, куда вестников слать?
─ Моя дорога пластом по всей Руси лежит, не тебе о ней, воевода, печалиться,─ затряс всклокоченной бородой Иоанн,─ измена кругом! Кто навел царя мимо войска нашего, кто перелазы указал через реки многие, в эту пору набухшие? Аз скажи!
─ Не ведомо мне об измене, государь, за землю русскую буду биться, животы положу, а ярмо татарское сброшу!─ горячо и гневно воскликнул Воротынский.
─Ступай, князь, ступай, дорого дело, а не слово, минута час бережет!
Князь вышел из храма в сердцах. Он ждал от государя главенства над войском, надеялся, что тот соберет полки в один кулак, настигнет хана и ударит всею силушкой. Пушки и стрельцы с пищалями повышают стойкость в отражении первого натиска врага, дают возможность коннице совершать скрытый маневр для захода во фланг или в тыл, укрыться в засаде и решительным натиском смять противника. Словом, маневр, сообразно обстановке возможен.
«Ах, получить бы в свои руки огнестрельный наряд, одним передовым полком сковал бы татар до подхода всех сил. Как-то сладит дело князь Иван Бельский? Сам он человек норовистый, к нему подступиться с советом, как и к государю непросто. Пока вершники государевы к нему добегут, мой полк уж под Москвою будет, правой руки полк с князем Мстиславским из Лопасни вовсе раньше поспеет, а уж левой руки из Каширы придет следом за мной. Всем надобно встать стеной на ближних подступах, под Воробьевыми горами. Разведку вести беспрерывно, чтобы знать, где движется враг». Так размышлял князь Михаил, торопясь в полк, который вышел из Серпухова и стоял на берегу серпуховской переправы, что укреплена трехрядным тыном. Удивило Михаила Ивановича то, что впереди него шла дружина опричников во главе с князем Темкиным. Это не вполне обрадовало: конница добрая, но и своевольная, без государя неуправляемая.
─ Государь велел мне идти в дозоре до Москвы и вместе с земским войском татарский приступ отбивать,─ пояснил князь Темкин свои действия.
─ Будь моя воля, я бы такую подвижную рать в засаду поставил,─ отвечал Воротынский,─ чтоб ошеломить татарина неожиданным сильным наскоком.
Темкин довольно засмеялся и молвил:
─ И встанем! Тебя, князь, медом не корми, а дай над войском поверховодить.
─ Войско всегда должно находиться в твердой руке, как это было в Казанском походе.
─ Не хочешь ли ты упрекнуть государя, князь?
─ Мне ли, слуге, до упреков. Я не знаю намерений государя, как могу судить. Стадо без пастуха не ходит,─ в сердцах отвечал Воротынский.
Выход татарского войска за Перекоп был обнаружен быстро. Успела сработать обновленная сторожевая и пограничная службы по созданному зимой Уставу, над которым работал Воротынский.
А дальше – глухота. Почему же запоздали вести – в каком направлении идет татарская конница? Только сейчас открылось, что басурман пересек Оку, скорее всего у Белева на знакомой переправе, где ровно десять лет назад били его. Дальше пошли мало знакомые для него места и реки Жиздра, знаменитая Угра.
Думали, пойдет хан проторенным путем на Рязань. Потому и стоит самый сильный большой полк в Коломне – в противоположной стороне от татарского изгона, передовой в Серпухове. Обманулись с такой полковой росписью. Только сторожевой полк ушел к Жиздре, один
