арьергарда татар, русские ратники значительно уступали в численности и подвижности (в полку половина воинов являлись пешими), не могли вести активных действий, лишь угрожали вражеским грабителям, вынуждая их быстрее откатываться с обжитых земель. Такая тактика позволяла сохранять силы, осуществлять давление на врага. Иначе Воротынский рисковал быть разбитым наголову, а татары завершить свой поход полным триумфом.
Полк вернулся к пепелищу Москву в знойный июньский полдень. Порывами дул ветер, срывая пепел с обугленной земли и обгорелых трупов, кои в иных местах лежали грудами. Пахло тленом, гарью. Казалось, смрад пропитал окрестности, луг Крутиц, куда татарский пал не дошел и куда снова встал с полком воевода. С тяжелым сердцем воины смотрели на копошащихся в горе людей, убирая трупы, на мертвые остовы печей и разрушенный взрывами Кремль, на возвышающийся Смоленский собор вновь переживали ужас пожара. Михаил Иванович, качаясь в седле от усталости, схватив в кулак бороду, сказал:
─Воины полка, братья православные, мы сполна выполнили свой долг. Гнали татар и отбивали полон до Дикого поля. Нам нужен отдых, я отпускаю всех на поиски своих родственников. Ровно через неделю быть на берегу в Серпухове и ждать новую роспись государя. Я тоже пойду искать свою дочь Аграфену.
Удрученные горем, вдыхая горький тлен пожарища, молча расходились воина передового полка. Многие не знали, куда направить свои стопы: попали ли родственники с ближних деревень в огонь, у кого спросить? Голо и мертво вокруг.
Воротынский тронул коня, намереваясь пробраться к Кремлю, закрывая лицо, чтобы не видеть воинского позора, хотя и не своего.
─ Сын мой, мужайся, ─ вдруг раздался голос попа Тита, облаченного в траурную ризу, ─ княжна Аграфена скончалась в Кремле на следующий день после пожара. Она не предана земле.
─Задохнулась в дыму?
─Мне не ведомо, я находился в другом конце Кремля. Но мне сообщили об ее смерти, и я пошел искать труп княжны. Она лежит в холодном подвале. Там собрана московская знать. Многих уже взяли родственники.
Князь Михаил спешился, уткнулся в гриву коня, долго молчал. Поп Тит терпеливо ждал, когда окончится слабость князя, не мешая ему горевать и лить скупые слезы. Наконец, он оторвался от лошади, смахнул слезу.
─ Веди меня, владыко, к дочке. Не доеду сам. Силы покидают, а дойду, предам прах дочери земле рядом с матерью в усыпальнице Смоленского собора. Увековечу память о ней надписью на белокаменном надгробии.
─Я проведу, сыне, возьму под уздцы каурого. Пошли.
Долго и осторожно шли меж руин, неубранных трупов, меж людей, согнанных государем из ближних городов для уборки пепелища, ужасались. С трудом пробрались в Кремль, спустились в подвал. Поп Тит зажег свечу.
─За мной, князь, я дочерь льдом обложил. На руках моих выросла, от меня первого Божье слово услышала. Скорби моей нет границ. Вот она наша красавица.
─Женской половины семьи нет у меня, как же вынести сердцу это горе? ─ Князь, обливаясь слезами, припал к трупу дочери. ─ Душа рыдает, дух слабеет и воля под ногами. Топчут ее басурмане! Как же жить дальше?
─Только молитва во спасение, сыне.
─Как же случилось такое несчастье? Где ее няньки и дядька?
─Ничего в такой панике узнать толком не удалось. Только знаю, твой посыльный княжну в Кремль доставил еще до пожара.
─Прошу тебя, владыко, проследи за погребением дочери рядом с могилой матери. Боярин Никита с сыновьями в уделе княгини Марьи. Никого нет под рукой у меня сейчас. Только горсть ефимок даю тебе, чтобы сегодня же в усыпальницу тело перенесли, да погребли при мне. Потом надгробие с надписью справим. Долг мой сначала государя разыскать, предстать перед ним, а далее сыновей проведаю у княгини Марьи.
─Все сделаю, сын мой, не печалься об этом. Мужики у меня надежные есть. Пришлые. Сейчас я их кликну. А ты будь пока здесь, оплакивай смерть дочери.
Можно догадываться, что гибель княжны вызвал страшный пожар: надышавшись дыма, она назавтра скончалась. Однако Михаил Иванович не сообщает причину смерти княжны, и мы узнаем о горе князя из приписи в духовной грамоте сделанной намного позже. Князь не торопится перераспределять свои владения и имущество после кончины любимой дочери, поскольку она не является первостепенным наследником, а его сыновья. То, что она была любима, и отец заботился о ее судьбе, наделяя княжну немалой долей своего богатства, видно из предыдущего текста духовной, наказе сыновьям позаботиться о выдаче ее замуж, если на него, отца, найдет смерть. И в частности, в четвертой приписи сказано: «А если сыновья мои изведутся бездетными и родится дочь, то тогда что было написано в сей духовной сел и деревень дочери моей Аграфене, то села и деревни переходят той, которая родится после меня».
Потеря жены и дочери угнетало дух Михаила Ивановича. Множество государственных дел не могли полностью отвлечь его от скорби, заслонить личные интересы. Он всегда жил полнокровно и умел сочетать дела государевы со своими. Он мог глубоко вникать в военные дела на южных границах, был хорошо осведомлен о ходе Ливонской войны, работал в думе и решал посольские вопросы с Литвой и Швецией, так же глубоко вникал в хозяйственные дела своего удела. Круг его интересов был широк и изумлял своих соратников. Теперь после потери жены и дочери забот прибавилось, его внимание, прежде всего, было уделено наследникам. Если князь Иван рос крепким и здоровым, хорошо постигал грамоту и другие науки, интересовался военными делами своих предков, как и он в отрочестве и юности, то Дмитрий выглядел хилым и часто болел. Слабый тыл не устраивал князя, его наделы и богатство позволяли обеспечить будущее нескольким наследникам и значительно укрепить род. Эти думы одолевали князя.
Княгиня Марья, чуткая и отзывчивая к нуждам своих ближайших родственников, племянников и самого князя Михаила душой чувствовала его тяжкие мысли. Летом в очередной приезд князя в имение в Перемышле, сидя в летней беседке за после полуденным чаем с пирогами завела разговор.
─ Скучают по тебе сыновья. Особенно Иван. Дмитрий хоть и плохо тебя помнит, но в играх Ванюшу батюшкой называет, ─ сказала княгиня.
─Замечаю, Дмитрий очень слаб. Что говорят лекари?
─Часто мается животом, а бывало, побежит за Ванюшей, побледнеет, воздух ртом хватает, задыхается.
─Не наделил нас Бог дюжиной сыновей, род наш на князе Иване будет держаться. Иные знатные рода пресекаются. Об этом печалюсь, княгинюшка.
─Женись, батюшка, чай силу не растратил в битвах.
─Не раз об этом думал. Да срок больно мал после смерти Степаниды. Любил свою красавицу! Грех торопиться.
─Грех этот перед Богом замолишь: под саблями татарскими да турецкими ходишь. У твоего боевого соратника князя Татева дочь на выданье. Решайся, к осени, как годовую тризну по усопшей Степаниде отведем – так сватов зашлем.
─Не каждый за опального согласится дочь отдавать, ─ с сомнением отозвался князь, теребя побелевшую, особенно в последний год, бороду.
─Государь поди понял свою ошибку с Бельским. После беды человек мудрее становится. Бей челом государю.
─ Или злее да завистливее. Но бить челом придется.
К беседке, утопающей в зелени яблонь и груш, подбежали сыновья. Лицо рослого и крепкого князя Ивана раскраснелось, пышет здоровьем. Князя Дмитрия – напротив, бледное, дыхание мальчика прерывистое.
─Дети мои, идите ко мне. Что ж так быстро бегаете? Запалились!
─Нам без тебя, батюшка, без мамы и Аграфены тоскливо. Приезжай к нам почаще.
Дети входят в беседку, тянутся к отцу. Князь усаживает Дмитрия на колено, Ивана притягивает к себе, целует в щеку.
─Буду стараться, дети. Вы теперь моя радость и забота, мои наследники. Хочу воинской науке обучить, как обучил меня мой батюшка.
─Будешь брать меня в береговое войско? ─ с радостными искрами в глазах спросил Ванюша.
─Настала пора, запишу тебя полковым вестником. Не зря же я тебе настоящую саблю подарил. Боевого коня уж приглядел да снарядил.
─Вот здорово, спасибо, батюшка!
Вернувшись в Серпухов с сыном, где стоял большой полк берегового войска, князь Михаил решился на женитьбу на Елене Татевой, дочери своего боевого соратника князя Федора, бил челом государю, получил согласие, и осенью сыграли свадьбу. О чем он сообщает в своей духовной, сделав припись в ноябре 1571 года, и снова распределяет родовые богатства между сыновьями Иваном и Дмитрием. При этом не забывает напомнить о своих не уплаченных долгах, которые непременно должны будут погашены наследниками.
25.
В то время, когда хан Девлет-Гирей торжествовал в своей земле, получал хвалу не только от своих подданных, но и от турецкого султана, польского короля, литовских князей и готовился к решительному покорению Московского государства, расписывая царевичам и мурзам русские уделы, император Максимилиан был обеспокоен усилением крымского ханства и давлением через него Османской Порты. Его амбиции простирались далеко за пределы империи, а мысли складывались в строй завоевательных походов против Московии мощных и хорошо подготовленных. Но ему требовались глубокие знания обширных русских земель, а на основе их созреют пути покорения. Эти знания собирал некий католик опричник царский Генрих Штаден. Он излагал их в письмах и направлял императору «Священной римской империи» и в дальнейшем выработался весьма обстоятельный план обращения Московии в имперскую провинцию. Штаден писал: «Всепресветлейший, вельможнейший, непобедимейший римский император, король венгерский и чешский, наш всемилостивейший государь! Ваше римско-кесарское величество усмотрите из этого моего послания, как сильно и жестоко, не без основания, воюет крымский царь землю великого князя».
Далее он излагает причины, почему хан воюет Русь: она уже не платит дани много лет, и даже подарки, которые раньше сдерживали крымских татар от набегов и разорения юга страны не даются, поскольку русские в начале царствования Иоанна расширили свои владения, укрепились и возгордились. Однако последние разорения, учиненные великим князем в своем государстве, сожжение татарами Москвы вместе с войском и многочисленным населением огромного города привело в расстройство силы русских, поколебало веру в своего государя-тирана. Русское войско, воюя на две стороны ─ западную и южную, не сможет оборонить рубежи, и следующим набегом хан крымский при поддержке турок покорит Московию, возьмет царский престол и огромную казну великого князя, которая собиралась его предками столетиями, а самого царя и его сыновей закует в цепи или обезглавит. Чтобы упредить татар с турками, автор разрабатывал подробный план захвата московских земель. Он был знаток русского государства, его земель, морей, рек и озер, городов и дорог. Этот враг православия, описал устройство северо-западных земель, Поморья, откуда надо начинать вторжение, подсчитал, сколько понадобится сил. Всего-то двести кораблей, сто тысяч ратников, на все уйдет сто тысяч талеров. Войско надо набрать из странствующих по
