бревен, булыжника, прочных деревянных щитов, а также кормления на несколько месяцев. Бойся, великий государь, другую хитрость Едигера. В Арском лесу с многочисленными засеками Едигер спрятал хорошо обученную конницу в двадцать тысяч сабель под водительством князя Япанчи, а в глубине леса стоит хорошо укрепленный опорный острог. Япанча собирает и вооружает всех, кто живет близ Казани. Полевого черемиса наберется многие тысячи. Они будут постоянно язвить русское войско наскоками конницы, неожиданными ударами истреблять осадное воинство.
Государь собрал бояр и воевод для совета и решения, донес услышанное от Камая.
─ Камаю надо верить,─ молвил свое слово воевода большого полка князь Михаил Воротынский.─ Нас и раньше извещали о сильном войске в Казани. Тем ценнее весть Камая о князе Япанчи. Это испытанный прием татар. Будем всегда настороже со стороны леса. Когда же враг обнаружится, надобно отрядить сильное войско и уничтожить Япанчи, чтобы не мешал осаде.
─ Я знаю Япанчу, это хитрый враг, его надо быстро разбить,─ поддержал Воротынского начальник конницы первый воевода большого полка князь Иван Мстиславский.
Князь Шиг-Алей подтвердил слова воевод. Говорили и другие воеводы. Сошлись на едином и приговорили: государю и князю Владимиру Старицкому стать с полком на Царском лугу; Шиг-Алею за Булаком у кладбища; на Арском поле быть большому, передовому полкам и удельной дружине князя Владимира Андреевича; полку правой руки с казаками – за рекой Казанкою; сторожевому полку – в устье Булака, а левой руке – выше его. Повелели: на каждого воина изготовить по бревну для устройства тына, на каждый десяток пеших ратников по туру. Государь запретил воеводам вступать в битву самостоятельно без его слова, если татары не вынудят полки к защитному удару.
Наступила первая ночь в нескольких верстах* от Казани. Русское войско, приготовив на кострах горячую пищу и плотно подкрепив телесные силы, отдыхало. Никла трава от обильных рос, с Волги несло пряной свежестью, в низинах по Булаку и Казанке расползлись белесые туманы, тишину нарушали свист диких уток да гусей возвращающихся с полей с кормежки в обжитые озерушки да плавни. В разбитых шатрах отдыхали воеводы и другие воинские начальники, воины кто прямо на траве, подстелив с плеч одежку, потники из-под седел, кто на деревянных щитах, кто на турах чутко коротали ночь, набирались сил для последнего броска к стенам крепости. Только сторожевые посты прохаживались впереди, негромко перекликаясь с думой о скошенном, поди уж, жите на своих полях бабами с малыми детками, мол, основной-то тягловый мужик здесь, под татарскими стенами, радея вернуться с победой хотя бы к обмолоту снопов сметанных в овины, а там и на свадьбах погулять и попить медов малиновых. Сторожи жгли костры, чутко прислушиваясь к звукам степи, откуда доносились лишь всхлипы сонной выпи, из леса крики филина, да отрывистый лай лис. Небо то укрывалось стадами высоких облаков, не грозящих дождем, то моргало в прогалины мертвым светом звезд, то в небесных омутах выныривала чахлая в эту пору луна.
Князь Воротынский, второй воевода большого полка, ночь коротал в огромном шатре государя, где можно было проводить сбор бояр для совета. Как самого опытного из воевод в борьбе с татарами не знавшего неудач, единомышленника в строгости исполнения наказов, молодой государь старался не отпускать от себя князя до начала приступа. В шатре находились и другие приближенные, отдыхали в ожидании рассвета и решительного выступления всего войска, чтобы занять накануне расписанные позиции. И едва забрезжил светом восток, все были на местах. По сигналу государя ополчение двинулось. Впереди шли князья Юрий Шемякин и Федор Троекуров с казаками и стрельцами, за ними воеводы и атаманы, головы стрелецкие остальных полков. Огромное войско двигалось мерно и стройно. Выкатилось солнце и осветило близкую теперь крепость, тогда Иоанн дал сигнал, полки встали на молебен. Ударили в полковые бубна, заиграли трубы, распустили знамена и святую хоругвь с животворящим крестом, коя побывала на бранном поле Куликовом. Царь и все всадники сошли с коней, отпели молебен, и государь обратился к войску с речью, в которой он призывал воинов к великому подвигу, просил не щадить самой жизни ради веры и отечества и готов был сам отдать свою жизнь, если потребуется для победы и торжества христиан. Сия речь сильно воодушевила войско. Под сенью знамен и святой хоругви с изображением Спасителя полки двинулись прежним порядком к стенам города. Там было тихо и спокойно, словно город вымер, или был покинут его войском и жителями. Эта тишина многих расслабила, но обманчивое спокойствие насторожила опытных воевод. Князь Воротынский, опасаясь коварства и хитрости врага, настойчиво призывал:
─ Не поддадимся, братья, татарской утайки, будьте трижды осторожнее.
И крупные сшибки начались уже в этот день. Из ворот внезапно вылетали конные и пешие, дрались насмерть, теснили русских и были сами теснимы и быстро убирались восвояси. Полки неудержимо двигались к своей цели, и в этот же день кольцо вокруг Казани сомкнулось. Осадное войско принялось укреплять свои позиции. Вплотную ко рву придвигать туры, а где топко и неудобно гатили дорогу бревнами. На станах, выбранных полками, воеводы разбили шатры и три полотняные церкви Архистратига Михаила, Великомученицы Екатерины и Святого Сергия. Вечером Иоанн собрал всех воевод и дал устные повеления к осаде.
На следующий день татарские ратники стали появляться на стенах и кричали русским:
─ Подходите поближе мы вас угостим огненным бесбармаком* с турецкой начинкой, а потом посадим вас на ваших же лошадей мордой к хвосту и отправим назад в Московию!─ ревели глотки в одной стороне.
─Казань ─ орешек не по вашим зубам,─ кричали нукеры у Арских ворот,─ как приходили раньше и бежали назад, так побежите и теперь! Только не забудьте для нас приготовить богатые подарки, когда придем на ваши земли набегом!
─ Подождите, басурмане,─ отвечали русские ратники,─ опояшем ваше гнездо турами, да будем потчевать горячими гостинцами, атось подавитесь!
Князь Воротынский внимательно изучил укрепление и пришел к выводу, что крепость можно брать только со стороны Арского поля, постепенно охватывая турами всю окружность стен. Сам Иоанн два дня не слезал с коня, объезжая боевые порядки своих полков, осматривая крепость, выбирая удобные места для приступа, намечая, где стены брать взрывом. Крепость казалась неприступной.
─ Одним боем пушек крепких и толстых стен не разрушить,─ высказал свое мнение государь воеводам.─ Князю Воротынскому поручаю отыскать безопасные места для подкопов. Как подойдет пора, поведем их зело скрытно.
В течение первой седмицы осады произошло множество сшибок больших и малых за стенами крепости. Хитрый и расчетливый князь Япанчи утвердился в Арской засеке. По сигналам с крепости он каждодневно нападал на полки осаждающих, не давал ставить туры вдоль реки Казанки. Натиск Япанчи отражали князья Шемякин, Троекуров, Мстиславский, Хилков и Оболенский. Но злые вылазки князя не давали вести планомерную осаду, держали в напряжении войско. Татары хватали кормщиков, которые с полевых станов ходили в рати с пищей. Тогда Иоанн через думу положил: отдать под начало опытного князя Александра Горбатого-Шуйского 30 тысяч конных и 15 тысяч пеших ратников и разбить войско Япанчи.
Сеча состоялась не без испытанной хитрости: при первой сильной сшибке русские ратники показали тыл, бросились в отступ. Татары вогнали их в выдвинутый вперед обоз и стали водить круги перед нашими укреплениями. Тогда Князь Шемякин устремился со своим полком на татар с одной стороны, сам князь Александр ударил с другой. Битва решилась, враг рассыпался и побежал. Преследуемый русскими воинами был разбит наголову. Позднее взяли Арский острог.
В этих схватках князь Воротынский не участвовал, а действовал на главном поле осады. 26 августа он вел пехоту большого полка, каждые десять воинов катили свой тур, а конница князя Мстиславского из этого же полка прикрывала движение от внезапных нападений казанцев, укрывшихся в Арской засеке. Кроме того, государь дал в подкрепление Воротынскому отборных боярских детей из собственной дружины, понимая, что эта рать главная ударная сила.
Казанцы видели, чем грозят надвигающиеся туры: укрытые за ними ратники не боятся метких стрел, не пробьют крепкое дерево аркебузы, а кольцо осады сжимается. Татары с отчаянием обреченных набросились на государеву пехоту: со стен и башен посыпались ядра, дроб и пули. Из ворот вылетела дикая конница, за ней пешие нукеры, с Арского леса нападала орда, засыпая войско калеными стрелами. Но остановить натиск русских татары не смогли. Конница Мстиславского отбивала наскоки с флангов, давая возможность Воротынскому придвинуть туры как можно ближе ко рву, укрепить их землею. По приказу воеводы Воротынского стрельцы и казаки полка пробились ко рву и разили врага из пищалей, давая возможность поставить туры в пятидесяти метрах от него. Как только туры были укреплены, князь велел стрельцам и казакам отступить под прикрытие туров, окопаться и вести огневой бой менее уязвимыми от огня пушек и аркебузов.
На поле боя опускался вечер. Прибывшие к турам кормщики раздавали горячую пищу, утомленные воины едва успели насытиться, как осажденные снова бросились в атаку, стремясь отбить туры. Схватка то утихала, то вновь вспыхивала всю ночь. Русские стояли насмерть. Наконец к рассвету враг сам утомился и прекратил вылазки.
Вставшее солнце осветило поле боя: оно было усыпано вражескими трупами и перед самыми турами и на мостах через ров и под стенами крепости. Государь же, беспрерывно посылая к Воротынскому знатных сановников, просил через них ободрения и стойкости войску, и сам молился в церкви. Сановникам рассказали, как славный московский витязь Леонтий Шушерин сразился с богатырем Сюнчелеем и победил его в схватке, но и сам вскоре погиб от кривого ятагана. Царь заказал панихиду по славному витязю и был очень доволен, когда ему донесли о множестве побитых врагов вместе с татарским князем Исламом Нарыковым.
3.
О столь внушительном ратном успехе государь велел петь в своем стане благодарные молебны. Голоса певчих разносились далеко по стану, звучали в прозрачных небесах, и звезды торжественно поблескивали, выстраиваясь в победные колонны, поднимая дух православных. Всюду запылали костры, на них грели пищу, варили травяной чай. Пили и отходили ко сну, а тем, кому велено – вставали на часы. От костров было светло, как днем, и зарево это проникало в дебри Арского леса, пугая числом и мощью русского войска татарские тьмы, хоронящиеся в зарослях.
Назавтра к турам прибыл боярин Михаил Яковлевич Морозов со стенобитным нарядом и открыл сильную пальбу со всех пушек. Но крепкие стены выдерживали удары ядер и каменьев. Стрельцы вели огонь из своих окопов, но сей бой мало вредил казанцам, которые укрывались за стенами. Князь Воротынский усомнился в успехе
