ШЕСТАЯ РЕАЛИЯ (2-ая книга дилогии) другая фантастика.

Теперь благодаря меценатским влияниям в науку, появилось немереное количество оттенков, просветлений и новых раскопок в философии — от идейно нематериального до безыдейно материального. И все они претендовали на звание единственно верного учения. И вопрос настолько прояснился, что многие перестали понимать, где лево, а где право. И решили: да провались вы со своими откровениями!
Но, по правде, этих было не так уж и много. Зато остальным уже вновь можно стало втюхать любую легенду, как учение 999 пробы.
Философия, являясь первоосновой всех наук, таким образом, дала толчок к развитию остальных. И в частности экономики, превратившейся из банального бескорыстного домоводства в учение о честном стяжении богатств.
А в цивилизации происходили странные процессы. Их надо было как-то охарактеризовать. В обществе всеобщего благоденствия и безграничного потребления постоянно возникали неприличные ситуации. Как я уже говорил, одним доставался бублик. А другим от него только дырка.
Древняя ойкономика просто объясняла это явление. Оно существовали, если: 1. Случался неурожай, и всем домочадцам приходилось затянуть пояса. 2. Папа семейства был дурак и скряга. Он прятал зерно в подвал, где оно сгнивало. А домочадцев держал на голодном пайке, полагая в том оздоровительную силу.  3. Папа оставлял без бублика младшего, поскольку тот был ленив в поле. Но отдавал его старшему, который проявил усердие.
Такой подход сильно мешал.  И не объяснял,  почему ежегодно в море топят сотни тонн апельсинов, а на планете голодают миллионы человеческих единиц? 
Найти объяснение обязали по роду их деятельности экономистов. Так называются весьма ученые люди по накоплению и использованию денежек.
И они, получив вознаграждение вскоре нашли  причину бед.  Её назвали "фактором перепроизводства". Звучит вполне научно, прилично и достаточно обоснованно. Это означало, что не бубликов стало много, которых некому потребить! Их просто некому покупать! Таким образом, воедино слились бублик и его образ.
Теперь, когда враг  общества  был обозначен и предъявлен  этому самому обществу, осталось решить,  как покончить с этой занозой в здоровом теле все того же общества? 
Правда, выявилась небольшая  нестыковка. Она состояла  в том,  что определенная часть упоминаемого мной общества потребления  не просто не могла позволить себе жить роскошно, но и порой  даже поиздержаться на этот самый бублик насущный. А уж менять авто каждый год, тем более самолеты, и вовсе оказалось буйной фантазией.
Но задвинув эту занозу поглубже в…,  мы смогли увидеть проблему с необычной стороны: дело не в том, что пирожков мало! Дело в том, что едоков много!  А ухватив суть, сразу поняли,  как решить проблему в целом.
Как? А надо сделать так, чтобы количество голодных  оказалось равным  количеству бутербродов. Ведь тут уж даже глупцу понятно, что либо надо сделать гамбургеров больше, либо очередь за ними меньше.
По данной тематике, наша же другая преданная наука  социология — разработала много различных  предложений.  Мне лично, как и многим другим членам Клуба ближе всего одно, автор которого, весьма ученый святоша,  весьма добросовестно построил свои выкладки. И обосновал их.
Дела удастся наладить только благодаря  уменьшению лишних потребителей.  Их оказалось  на момент его рассуждений свыше пяти миллиардов.
Весьма целесообразно, как мне видится, развил его точку зрения другой, видный философ и экономист: их следует отстреливать! Просто и научно!
Для этого надо, чтобы «безбутербродные» выстроились в длинную цепочку, в который каждый дышит в затылок друг другу. Эту цепочку следует послать  на пулемёт. С таким расчётом,  чтобы каждая одна пуля убивала только одного лишнего потребителя. Тот бы падал замертво,  А на его месте тут же оказывался бы другой едок,  которому доставалась бы тоже всего одна пуля. И так далее до самого конца очереди.
Для такой заметной конвейерной компактизации общества потребления и всеобщего благоденствия потребовалось бы, по его подсчетам  всего шесть лет, одиннадцать месяце, двадцать восемь дней, двадцать три часа. И восемнадцать секунд.
Группа математиков, перепроверяя данные расчёта,  обнаружила в нём существенную  ошибку. И внесла поправку.  Два, написали рецензенты, два пулемёта потребуется! Так  как один элементарно перегреется  уже в первый час работы!
Всё,  казалось бы! Проблема утрясена.  Осталось решить маленькую простую формальность.  Как заставить этих слабоумных простых людей  встать в живую очередь к пулемету?
Вот эту-то проблему мы и решаем  последние шестьдесят лет.  И хотя, казалось бы, есть обнадеживающие подвижки,  к переводу решения из идеальной плоскости в материальную мы не приблизились ни на йоту. 
Ну, вот теперь ты в курсе,  Открой глаза, раздвинь уши  и постарайся внести свою достойную лепту в сизифов труд собравшихся тут  титанов."
Дружеские отношения с Клаузе смягчили мне тошнотворность клубной деятельности. И стали основой нашего взаимопонимания и дальнейшего сближения. Мы стали проводить  много времени вместе. 
А в  перерывах  между заседаниями. Клаузе постоянно выдавал что-нибудь смешное о наших коллегах.  И мы дружно, хотя и в полном соответствии  с понятиями о благовоспитанности нашего круга, посмеивались, стараюсь не привлекать внимание к своим персонам.
—  Вот  Хаммель!  —  С постоянной и безудержной бурлящей в нем радостью сообщал мне Клаузе. — Он никогда не выступает с речами.  А всё потому,  что все книги, которые ему удалось когда-то осилить, были учебниками для начальной школы. Да и их полностью одолеть ему не удалось. А уж потом он и вовсе не читал ничего, кроме вывесок на своих банках.
С точки зрения какого-нибудь философа он типичный представитель простого народа. И, упаси тебя Бог, спросить у него, что такое логарифм. Если ты не хочешь оказаться лицом к морде  разъяренного быка, собирающимся рассчитаться со своим мучителем тореадором!
—  Но право же! —  Ещё больше веселился мой новый друг, — Для, наверное, целого ряда членов нашего достопочтенного клуба и это недосягаемый вверх образованности!  Как тебе наша команда приватиров?
Приватирами, как я узнал позже, звали себя пираты, работающие под государственным флагом страны, объявлявшие  свои действия исключительно благами этого государства.
Мне близко то, что говорит Клаузе. Просто он думает с юмором, а я – с горечью. Конечно же, никто из нас не выходит на большие дороги по ночам. Не размахивает саблями и не палит куда непопадя. Но наше богатство растёт день ото дня. 
Наши клинки это бумажные деньги, Наши револьверы это чеки и акции. Наши абордажники — подчиненные, исполнители и доверенные лица, которых мы покупаем за всё те же бумажные банкноты. Созданная нами система законов позволяет нам делать все, что мы хотим, и запрещает все, что нам не нравится. Мы —  интеллект планеты. Мы – лучшее, что есть на этой Земле! Потому, что действуем от имени и в интересах!
Вообще-то с хозяйственной точки зрения я хорошо понимаю своих коллег.  Согласитесь, зачем пасти целое стадо коров,  если для твоего личного потребления достаточно одной? К тому же это вынуждает держать немереное количество пастухов. И их надо кормить, и еще кучу народа: разных надсмотрщиков и надсмотрщиков за надсмотрщиками, и надсмотрщиков за надсмотрщиками, надзирающими за  надсмотрщиками.
Имя им легионы. Когда по существу для личного прокорма каждого из нас работает всего восемьдесят тысяч (!) простых людей. А всех нас могу прокормить, одеть и дать все блага всего какие-то двадцать миллионов. Совершенно неразумная трата кормов!
Но это одна  сторона вопроса.  А есть ещё и другая. Еще в середине прошлого века стало ясно, что Земля  сильно истощена.  Ископаемых осталось не так, чтобы много. Совершенно очевидно, даже если эти миллиарды и удастся прокормить какой-нибудь соей,  то удовлетворить их  остальные потребности, которые мы в ходе накопления богатств  в них пробудили, совершенно нереально.
В общем вот так и возник вопрос, который мы обсуждаем почти полвека. И практически без  видимых результатов.
Человечество к тому же по глупости своей  видит дело в ином свете.  Мы, дескать, финансовые вожди. А элиты, просто обязаны вести его дорогой  дальнейшего процветания.  По одной простой причине.  Человечество, якобы, нужно нам не менее,  чем мы ему.
Иначе, кто же будет покупать все эти  никчемные товары, ненужные услуги? Вроде зубной пасты с фтором, который решили сразу не сливать в природу как опасный отход производства, а выдать по частям в тюбиках всем, Чтобы они разделили с нами ответственность за загаживание окружающей среды.
И как мы будем обогащаться без Его Величества простого народа? А он-то совсем не думает о том, нужно ли нам ЭТО ТЕПЕРЬ? Зачем нам сегодня целые восемь миллиардов? Если нам вполне и с лихвой хватит, чтобы обеспечить всем, что мы можем пожелать, всего пять сотен тысяч человек?
Но на то он и простой народ, чтобы этого не понимать! Servus bonus mentem habere non debet ut dubitationes non habeat. Et multum iam hic factum est . Человечество стало коллективно - монолитным идиотом. И  этот идиот  не хочет понять,  что его стало слишком много.  И уж совсем категорически не желает сокращать себя сам. Оказалось, что и этот вопрос должны решать мы. А мы пока не знаем, как это сделать.
Мои коллеги с апломбом, подавляющим всех и вся, рассуждают об уже близком решении задачи. Ведь они – то лучшие менеджеры в любом деле! Я старательно равняюсь на них. Хотя за все эти годы так и не приобрёл ни нужного апломба, ни нужных знаний. 
СОЛИТОН 8 
МЫ – ТО ТУТ С КАКОЙ РАДОСТИ?
Я стояла в эпицентре  пронесшегося урагана, обозначившего в лесу полосу  покалеченных деревьев – «посадочную полосу» Лео.  И смотрела, как он разглядывает остатки своей одежды. Меня переполняли радость и гордость. Радовалась я оттого, что Лео стоял передо мной живой, здоровый и смущенно улыбался. Мой Лео!  А гордость бушевала  во мне,  потому что я справилась с тяжелейшей  энергохирургической операцией! В одиночку, без подсказок!  И проделала всё очень точно, быстро. И отлично.
Когда Лео,  несшийся впереди меня,  неожиданно камнем упал вниз,  Я поняла, случилось что-то непредвиденное.  Но не последовала за ним.  А затормозила  и начала внимательно корректировать траекторию собственного полёта. 
Я приземлилась  чуть позже после Лео.  Моментально отыскала лежащее на земле тело.  Впрочем, это было не так сложно.  Надо было только найти  среди деревьев вспаханную полосу, и по ней выйти  к месту катастрофы.
Я бросилась к мужу, каждая клетка во мне  голосила:  только бы не опоздать! Только бы не опоздать!  И моя молитва была услышана.  Я подбежала к нему в ту минуту,  когда он уже умирал,  но был ещё жив. В состоянии клинической смерти! При падении его ноги приняли основной удар на себя.  Это были куски разорванной плоти и обломков костей.  Но самое страшное было в том, что сдвинулись два позвонка. И  заклинили иннервацию спинного мозга. 
Я, выбросив  из своих мыслей  все намёки,  что я могу не справиться,  взялась за дело.
Потребовалось меньше минуты,  чтобы починить позвонки  и вправить их на место. Лео начал