Исповедь перед Концом Света. 1973. Фрейд. Я - гений? Оломна 2. Достоевский. Кафка. Ницше. Библия. Бог. Моё Обращение

вся мировая музыка, всё мировое искусство, вся Мировая Традиция и вся Мировая Культура — вся история звёзд, планет, астероидов, комет, галактик, «чёрных дыр», Луны, Солнца — и вся история рода человеческого!..

Ведь всё это — говорит о любви!..

И я понял — что я действительно влюблён, влюблён глубоко, сильно, по-настоящему, влюблён в эту гордую и независимую Тамару, которая так жестоко отвергла мои чувства!.. Это было очень, очень больно — но это было таким космическим счастьем!.. Да и какое ещё возможно счастье?..

И в то же время — это было нечто гораздо, гораздо большее, чем просто любовь к этой далеко не идеальной, во всех отношениях, молодой девчонке. Это было — нечто действительно вселенское и космическое! Раздвигающее границы твоей страдающей и ликующей души — до немыслимых пределов, до самой Бесконечности!..

А ведь только это — подлинно вселенское и космическое — и есть Любовь!..

Я закричал:

«Олег! Давай в планетарий играть!»

Он спрашивает, пьяным голосом:

«А как?»

Я говорю:

«А вот так!..»

И, глядя прямо над собой в это густо усыпанное звёздами небо, я распахнул в стороны руки — и стал кружиться...

И тут, едва я раскружился… Раздался — громкий и испуганный, отчаянный крик Олега...

Я опустил свою голову, обернулся в сторону этого крика — и земля ушла у меня из-под ног...

Небо и Земля — не то вообще поменялись местами, не то встали вертикально, разрушая все мои самые врождённые, самые фундаментальные чувства верха и низа... 

Я с огромным трудом удержался на ногах. Точнее — какой там удержался! Каким-то чудом я не оказался тут же на земле! Меня потащило, в темноте, на наши открытые барачные кухонные столы и скамьи, перевернуло по этим скамьям несколько раз, как куклу, как  мешок с картошкой, прежде чем я смог как-то, совершенно враскорячку, встать на ноги...

Олег, которого я совершенно не видел, громко, пьяно и бессвязно, звал на помощь...

Я кричу ему в ответ:

«Олег, где ты?..»

Он орёт:

«Я здесь!..»

Я иду, едва не падая — всё ещё продолжает плыть и кружиться передо мной — на звук его голоса...

Вижу вдруг — прямо перед собой, торчащую будто прямо из земли, какую-то корягу — и хватаюсь за неё...

И эта коряга — оказалась поднятой рукой Олега!..

Я немного сориентировался — и увидел, что Олег лежит прямо в центре большой лужи, в которую выливались девчонками-поварами все наши кухонные помои...

Я помог ему встать...

Что было в тот вечер дальше — я не помню...

…

Я часто вспоминал это настоящее чудо со Звёздным Небом, и с этой песней, пытаясь понять его смысл…

Через несколько лет — может, лет через пять, может, больше (скорее — больше) — я, вспоминая этот необыкновенный сентябрьский вечер в Оломне, кажется, в первый раз записал в одном из своих дневников, что это действительно было — нечто гораздо большее, чем просто внезапно проснувшаяся и ясно обозначившаяся любовь к какой-то девчонке. Это было нечто — поистине, гораздо, гораздо большее!..

Я любил — само Звёздное Небо, и это Звёздное Небо — любило меня! Я любил саму Вселенную — и это было абсолютно взаимно! И эта любовь — была песней! И эта песня — во мне, и в самом Звёздном Небе, в самой Вселенной — была любовью!..

Да, меня любила — сама Вселенная! И сама моя душа — рвалась, по существу, именно к ней!.. Тамара здесь была — только как повод, как катализатор, как детонатор… А любить я стремился — саму Вселенную, хотя ещё и очень плохо тогда это понимал… И любить я её стремился именно потому — что она сама любила меня!..

Она пыталась сказать мне о своей любви ко мне — самыми разными способами…

И то полено — абсолютно не случайно стукнуло меня до крови прямо в мою Аджна-чакру. И вертелся я, пьяный — тоже не просто так, а вертелся — вокруг самой своей фамилии, которая и заставляла меня вертеться вместе с этим Звёздным Небом, вместе — с самой Вселенной…

Я ещё не знал, что через три месяца эта Вселенская Любовь обрушится на меня с такой силой — что совершенно изменит и всего меня, и всю мою жизнь…

…

Тамаре я потом, в библиотеке, написал и передал в руки огромное письмо — с моим признанием в любви к ней. Бог свидетель, что это был — настоящий литературный шедевр! Я столько своей души вложил в это огромное письмо!..

Мы с сестрой тогда делились своими приключениями и переживаниями на «любовном фронте»; и когда я дал ей прочесть этот мой шедевр — она мне сказала:

«Если бы мне это написали, то я бы, наверное, прочла это письмо — и просто заплакала...»

Тамара мне ничего на него не ответила… И я понял, что это письмо — тоже выходило далеко за рамки всякой «обычной переписки»… Как то же письмо Татьяны Лариной… Копии я себе не оставил… А подлинный оригинал — хранится «на небесах»…

Если доживу, то методом какого-нибудь «регрессивного гипноза» из меня можно будет вытянуть и воспроизвести всё, что я когда-либо писал, и что я не смог сохранить нигде, кроме своей глубинной памяти, резонирующей с Памятью Вселенной…

Да и всякое познание — это воспоминание и припоминание, как говорил ещё Платон…

И любить мы начали — с самых первых мгновений существования Вселенной…

…

Что же это было у меня с Тамарой?..

Уже полвека спустя, и даже больше, я вдруг подумал: а мог бы я себе представить Тамару — в качестве своей жены?.. Упаси Боже! Даже и подумать об этом — и тогда, и позже, и сейчас — как-то совершенно нелепо… Тамара — моя жена?.. Полнейший абсурд!.. Нечто абсолютно несовместимое…

Повторю: даже имя «Тамара» для меня, в этом плане, табуировано, потому что оно, будучи именем моей матери, принесло мне страшнейшие страдания и страшнейшее проклятье на всю жизнь (хотя само имя, конечно, ни в чём не виновато, как не виновата и сама, мудрая и прекрасная, грузинская царица Тамара, давшая такую популярность этому имени, помяни Господь её душу)… Впрочем, по большому счёту, где проклятье — там и благословенье…

Была ли Тамара «девушкой моей мечты»? Хоть в какой-то, хоть в самой малой степени?..

Да ни в какой! Совершенно ни в какой степени — она этой моей «идеальной девушкой» не была…

Хотел ли я её просто трахнуть? Нет! И мыслей об этом не было… Хотелось ли мне — увидеть её голой, прикоснуться к её обнажённому телу, были ли у меня ещё какие-то эротические фантазии о ней?.. Да нет, в упор не помню, чтобы было что-то в этом плане серьёзное… И как же так?..

Хотелось ли мне — её обнять, поцеловать, приласкать?.. Удивительно — но не было этого! Даже о каких-то по-настоящему нежных чувствах к ней — чтобы думал об этом, представлял себе это — совершенно не помню… А что же было?..

Вот я и думаю об этом до сих пор… Уж 21-й век давно заносит свой топор…

Могла ли она стать мне — настоящим другом, духовно близким человеком, единомышленницей, соратницей?.. Я совершенно этого не чувствовал… А что же я чувствовал?..

Даже представить её в качестве душевной собеседницы, с которой можно было бы общаться совершенно свободно, говорить обо всём совершенно искренне и откровенно, делиться всеми своими мыслями и переживаниями — даже это представить себе крайне трудно!..

В ней не чувствовалось настоящей доброты и душевной чуткости, в ней была какая-то жёсткость и колючесть. Возможно, это была только маска…

Когда я увидел её в первый раз, в автобусе, она показалась мне какой-то маленькой и беззащитной, и довольно испуганной. Я не видел, чтобы она с кем-то общалась в пути, с кем-то разговаривала. Вот тогда на ней не было маски. А потом она надела на себя эту защитную маску самоуверенности и крутизны. Похоже на то… Пусть маска. Но, всё-таки, доброты — я в ней так и не почувствовал…

Если хорошенько подумать — то, по сути — она мне была совершенно чужим человеком. И что же меня привязало к ней?.. Здесь действительно было нечто сродни цыганской магии…

Любовь — это, как известно, магия. Но магия бывает очень разная… В Тамаре была какая-то особая энергетика. Это, по сути, признавали и девчонки — она была среди них всех явным авторитетом и явной заводилой…

Я совершил большую ошибку — когда с самого начала зафиксировался и зациклился только на ней. Это было очень «не профессионально». Там было 40-50 человек — замечательных, интересных девчонок, и к ним надо было внимательно присмотреться ко всем, с самого начала, присмотреться спокойно и совершено непредвзято. Но я этого не сделал…

И сама задача, которую я себе поставил — влюбить её в себя — была не просто ошибкой и глупостью, а — принципиально ложной установкой, подлостью и преступлением, и по отношению к женщине, и по отношению к человеку вообще. Человека надо любить — а не влюблять… Где есть хоть малейшее насилие, хоть малейшее давление — неразрывно связанное и с обманом — там не может быть любви!..

В случае с Таней Валышковой — это хоть как-то оправдывалось «интересами революции». Но в случае с Тамарой — был лишь крайне сомнительный «научный интерес»: проверить на практике теорию Фрейда, во всех аспектах. Человека далеко не всегда позволительно делать объектом научных экспериментов…

Впрочем, если бы не этот эксперимент — то не знаю, когда и как бы я понял, что любовь — это Космическая Сила, которая и своим субъектом, и своим объектом имеет — саму транс-персональную и транс-фигуральную Вселенную…

И как бы ещё наша прекрасная и волшебная Вселенная — смогла сказать о своей любви ко мне?..


Любовь как истинная война

Любить и влюблять — это совсем не одно и то же…

Я уже писал выше, что нельзя, недопустимо и глупо — влюблять в себя человека. Человека — надо просто любить. И истинная любовь — это свобода, а не зависимость, и это исключительное уважение к свободе другого, которая должна быть для тебя священна…

Нельзя «завоёвывать» сердце девушки, или парня. И тем более, нельзя никого «отвоёвывать», «отбивать» для себя — от кого-то другого, что у нас практикуется на каждом шагу, у представителей обоих полов, и на всех социальных уровнях, вплоть до политической практики…

Да, жизнь — это война. И на войне — надо быть воином. Но истинная война — это не насилие, истинная война — это как раз борьба со всяким насилием! Где есть насилие — там не может быть Правды и Истины, и там не может быть настоящей Победы…

К насилию прибегает тот — в ком нет силы Истины, в ком нет силы Идеи, силы Знания, силы Софии (Сапиенции), или в ком она слишком слаба…

Всякое насилие — это отрицание; но не всякое отрицание — это насилие… 

Истинное диалектическое отрицание — это отнюдь не насилие! Последовательное отрицание — это самоотрицание, это отрицание не объекта — а самого отрицающего субъекта в его мнимом отчуждении от какого-либо объекта…

Истинное отрицание — это отрицание отрицания, как писал ещё Гегель, лишь частично понятый Марксом… Только оно — ведёт к синтезу, то есть — к сингулярности, то есть — к Единству Мира, Единству Всего, а значит — и к пониманию, и к любви, всех и во всём…

Истинное отрицание — это самоотрицание Христа, когда Он подвергает отрицанию — Самого Себя, добровольно и сознательно отдавая Самого Себя — позорной казни и мучительной смерти, чтобы достичь — «Сердца Земли», откуда только и может начаться — Воскресение и Вознесение, и свето-солнечное Преображение всего и всех…

Пойми своё