почти не таясь, обхожу склад, и прямиком, через довольно большое открытое пространство, подхожу к лицевой стороне склада. Передо мной — большие деревянные, старые, двустворчатые ворота. Замка, вроде бы, нет… Я распахиваю ворота — и вхожу в обширное полутёмное складское помещение. Кажется, горит тусклая лампочка под низким потолком. Моя взрывчатка лежит у противоположной стены, как бы на каком-то выступе, или на пристенке, почти под самым потолком, или под самой крышей. Она завёрнута в белую бумагу…
Особо важен этот момент, что я заложил взрывчатку — именно под самый потолок, или крышу…
Я разворачиваю бумагу со взрывчаткой. Подкладываю какую-то вату, или ещё какой-то горючий материал. Это надо поджечь. Без промедления. У меня в руках спички (я тогда ещё не бросил курить). Надо только побыстрее чиркнуть спичкой…
И тут приходит в голову мысль:
«А ведь я могу не успеть отбежать до взрыва...»
И тут же — ей в ответ:
«НУ, И ПУСТЬ!».
Я очень хорошо запомнил это своё тогдашнее: «Ну, и пусть!»…
И какая удивительная лёгкость наступила после этого на душе!..
Поджигаю бумагу и вату… Они загораются: медленно — но надёжно… Вижу, наконец, разгоревшееся пламя!..
Это очень важно: суметь во сне увидеть огонь, пламя. Это так же важно — как увидеть во сне Солнце. Об этом знали ещё индейцы. Это была особенность пророческих и священных снов…
Но меня ожидало нечто большее…
Я быстро выбегаю из склада на достаточно приличное расстояние. Не помню, закрывал ли я снова за собою эти ворота — но они затем оказались закрыты… Останавливаюсь. Оборачиваюсь…
И вот тут — произошёл этот ВЗРЫВ!..
Я не помню хорошо звука этого взрыва. Кажется, он пришёл несколько позже, и прогрохотало отлично, оглушительно, радуя душу… Когда ещё можно во сне услышать такой звук?.. Но главное — это был огромной, колоссальнейшей силы — ВЗРЫВ СВЕТА!..
Это был ослепительно, неимоверно яркий! — и живой!.., совершенно необыкновенный — Свет!.. Такого во сне я больше никогда не видел… Он с какой-то фантастической силой пробился — и сквозь ворота, сквозь все трещины в них, и сквозь очень маленькие оконца в стенах, и сквозь все мельчайшие щёлочки этого склада — озаряя и освещая всё вокруг!..
Будто взорвалась — сама ночь, сама эта глухая, мёртвая тишина; и будто взорвалась — сама окружающая тьма!..
Да, это что-то взорвалось — в самой моей душе! Будто взорвалась — она сама! Или — какая-то огромная, старая тьма в ней: взорвалась — вся, без остатка, превратившись в сам этот Свет!..
Я помню, что дико, ликующе вопил от неимоверного восторга — когда увидел этот Взрыв, этот Свет!.. Куда-то побежал, чтобы поскорее поделиться, просто со всеми, тем, что сейчас произошло… Поделиться — некой поистине Радостной Вестью!..
Прибежал к родителям; а они жили в каких-то тесных, длинных и приземистых бараках, в каких-то маленьких, тесных комнатушках. Отец и мать сидели рядом, очень тесно, на какой-то очень узкой койке, и в каких-то застывших позах… Я с восторгом стал кричать им об этом Событии, об этом Взрыве… Но они взглянули на меня как-то совершенно холодно и недоуменно, даже почти враждебно, абсолютно не понимая, о чём таком необыкновенном и замечательном я хочу им сообщить…
Я сразу немного остыл, стал рассуждать спокойнее и трезвее… Надо было бежать — бежать из этого слепого и глухого тёмного мира, чтобы продолжать революционную борьбу… Продолжать — уже зная, в чём теперь будет заключаться моя революционная пропаганда! Она будет — моим рассказом про этот Взрыв, и про этот Свет!.. Про то — что они открывают человеку и человечеству!..
Я помню, что ехал потом в электричке, в холодном, полутёмном тамбуре, со своим юным соратником, которого звали Пахом. Это был совсем простой, невысокий молодой парнишка, похоже, что из рядовых работяг, или из какого-то ПТУ, кажется, откуда-то из области. Нам предстояло сейчас расстаться. Он был грустен, немного напуган, и не слишком уверен в себе...
Электричка остановилась…
Я сказал, стараясь поддержать и ободрить парня:
«Борись, Пахом!»
И — вышел из электрички…
Помню, были хмурые сумерки, холод, серый снег, сухие и голые ветви какого-то кустарника, сухая, высокая трава на ветру...
Почти точно так, когда я вышел из электрички ноябрьским утром 1965 года, когда мне было 14 лет, когда я, без пальто и без всякой верхней одежды, без шапки и без рукавиц, первый раз бежал из дома... Я подумал об этом ещё тогда — во сне. И намекнул об этом в рассказе…
Тогда, ещё в детстве — это было моей первой попыткой обрести Свободу…
Но Птица Свободы — ещё ждала меня на моём пути…
…
Я помню, что проснулся тогда, после этого сна, декабрьской холодной ночью, как-то резко и вдруг, мгновенно всё хорошо вспомнив, и — с наисильнейшим чувством, что произошло нечто исключительно важное, из ряда вон выходящее, и что это несомненно — какой-то чрезвычайно важный Знак…
Я был в тот момент совершенно уверен — что и во «внешнем мире» что-то непременно должно произойти очень важное, что в самой моей жизни что-то должно совершенно, радикально измениться, что-то открыться, что-то новое и необыкновенное…
Это было — за три дня до Нового Года, до 1974-го года, за три дня до моего Обращения…
…
Вся моя дальнейшая жизнь — будто произошла тогда заново из этого Взрыва…
Давно бы надо было ещё раз об этом написать… Почему я именно сейчас обратился опять к этому эпизоду?.. Я только сейчас, десятки лет спустя, подумал — раньше не приходило в голову — до какой степени ясно и прозрачно этот мой Взрыв говорит — о Большом Взрыве, создавшем Вселенную! Именно — тем же самым словом! И тем же самым образом!..
Ещё одно фрактально-голографическое совмещение и соединение моей истории — с Историей Мироздания! Меня — со Вселенной!.. Подлинная религация!.. И в каком пункте!.. Да, именно — в Центре Креста!.. В Истоке Всего!.. В самой — Точке Сингулярности…
Да, я здесь много раз думал и о буддистском Просветлении, и обо всей символике этого сна… Конечно, этот склад — это и ложный мир, в котором мы живём, и наше ложное, убогое, ограниченное «я», и сам принцип формы, которого мы совершенно не понимаем, который ещё должен раскрыться…
Только сейчас я подумал, что можно отметить важность не только взрыва помещения в целом — но и взрыва убогих «стен», и взрыва низкого «потолка», низкой «крыши»…
Надо «пробить потолок»!.. Должно «снести крышу»!..
Должны быть взорваны — и «субъект», и «объект»… Да — истинная задача для настоящего камикадзе…
Надо взорвать — свою ограниченность, свою закомплексованность, своё невежество!..
Взорвать — свою «внутреннюю темницу» и свою «внутреннюю тьму»!..
…
Кто-то готовит сейчас очередной теракт?.. Или хочет готовить?..
Тогда послушайте!
Как бы я хотел сказать всем тем молодым, и не очень молодым, которые сейчас готовят какую-нибудь взрывчатку, гранаты и прочую взрывающуюся и смертоносную гадость, да и не только им — всем, а особенно самым молодым:
«Ребята! Вот — что надо взрывать! Взрывать — в себе, где только и есть корень всех проблем!..»
Как это ещё можно объяснить?.. Надо взорвать в себе тьму — которая самой силой этого волшебного взрыва должна превратиться в истинный, и всё проясняющий, животворящий божественный Свет! И наше Спасение — только в этом! Стать Солнцем — стать Светом!..
И мы спасём и себя — и весь мир!..
Само моё Слово — есть детонатор этого Взрыва! А взрывчатка — в тебе самом!..
…
Этот Взрыв — как и многое другое из своей жизни — я тоже подарил своей Анфисе. Только взрывает она у меня не какой-то склад или сарай — а Спас-на-Крови…
ОБРАЩЕНИЕ. Новый Год 1973/1974
Новый Год!.. День рождения Вселенной… День рождения — по-настоящему общий — всех нас…
Уже 50 лет с лишним прошло после этой волшебной и священной для меня ночи…
Этот удивительный, фантастический, священный и волшебный для меня Новый 1974-й год я встречал у Оли Обуховской, на улице Желябова (Большой Конюшенной), недалеко и от Невского проспекта, и от Спаса-на-Крови… Там была девушка Таня. Там был рассказ о Христе… Там произошёл такой взрыв света, понимания и любви среди нас, собравшихся на этот Новый Год ребят и девчонок, что, поистине, в эту священную ночь — у нас было «одно сердце и одна душа»…
Там я действительно пережил настоящее Откровение. Там и произошло, по сути, моё Обращение…
Там я действительно понял, что есть Бог. И что этот Бог — есть Понимание и Любовь…
Это очень подробно описано мною в моей «Исповеди перед инфарктом» (1985).
…
И я всю жизнь пытаюсь осмыслить то чудо, что там тогда произошло… Во всяком случае — со мною. Хотя и другие, кто там был, несомненно, хотя бы в какой-то степени это, несомненно, пережили…
Про что я там не написал — так это про удивительный рассказ того самого парнишки-театрала, выступление которого будто взорвало все стены между собравшимися там ещё очень молодыми людьми; и все мы тогда обрели способность — пусть только на одну эту волшебную ночь — понимать и любить друг друга…
А рассказал он про какой-то прочитанным им фантастический рассказ, сюжет которого, сколько могу восстановить, примерно таков (хотя за 50 с лишним лет я мог здесь домысливать сколько угодно)…
Итак, сюжет…
…
Молодой учёный изобрёл «машину времени». И он поставил себе целью: перенестись на без малого 2000 лет назад в Палестину, чтобы доподлинно выяснить, существовал ли исторический Иисус Христос, и если действительно существовал, то насколько историческая реальность соответствовала тому, что описано в Евангелии, и кем Он в действительности был, и чему Он в действительности учил…
Этот человек подготовился к своему путешествию максимально: он изучил древне-арамейский язык, на котором говорил и проповедовал Христос, а также латынь, древне-греческий и другие языки, на которых говорили в то время в Палестине, он досконально изучил всё, что касалось географических, исторических, политических, этнографических, культурологических и всех прочих реалий той ситуации, в которой ему предстояло очутиться…
И он, совершив своё перемещение, оказался в Палестине времён Иисуса Христа…
И он стал ходить из одного селения — в другое, и из города — в город, и расспрашивать: не появился ли где-то человек, которого считают за пророка, и который проповедует всем людям о необходимости покаяния, чтобы встретить пришествие Царства Божьего…
Какое-то время все, кого он расспрашивал, только пожимали плечами и говорили, что ничего такого не слышали. Но постепенно ему стали подтверждать, что действительно, где-то поблизости ходит какой-то проповедник, который говорит именно эти слова, что всем надо покаяться и готовиться к наступлению Царства Божьего, которое для праведников станет обретением светоносного рая, а для грешников — катастрофой и низвержением в огненный ад…
И он начинает ходить по тем местам, где, по слухам, вроде бы, появлялся этот человек со своими проповедями… И через какое-то время он начинает понимать, что он ходит по следу — самого себя, и что он выслеживает — самого себя. И что никакого другого Мессии — кроме себя самого — он больше не найдёт…
И он делает свой выбор. Он выходит к Иордану — где проповедует и крестит Иоанн
