вокруг, полностью перенеся себя на вопросы тестов и решения тактических задач. Ха, моим одногруппникам даже шпаргалки не помогли. Экзамен по тактике отличается особыми интерпретациями заданий, при которых, к примеру, два-три вопроса в тестовом билете имеют один и тот же ответ, но совершенно разнящиеся очень мудреные формулировки, кажется, совсем не имеющие к данному ответу отношения. Это сделано специально для выявления умственного развития и итогов обучения в первый период. Сразу можно определить, кого отсеивать, а кто останется. Честно говоря, я и сам сдал этот экзамен с горем пополам. Помню даже, что признался инструктору, что не хера не понимаю в этих задачках. И был несказанно удивлен известием, что «прохожу» дальше, набрав ровно минимальный уровень баллов, допускающий продолжение обучения. Мне просто повезло, видимо, как бы в поощрение моего отщепенческого образа жизни среди других кадетов, создавших некое подобие общины.
Впрочем, вторая половина первого курса исключала тактику на все оставшееся время и можно было перенастроиться на более серьезные знания и умения. Потому что впереди ожидались боевые машины и адские месяцы четырех ступеней отсева и распределения званий. Как правило, три из четырех уровней обучения преодолевают единицы, закончить Академию удается двум-трем «счастливчикам» из одного набора в целую тысячу кадетов. В отличие от остальных трех курсов вождения боевых машин, четвертый представляет целую коллекцию постоянно сменяющих друг друга экзаменов с жутким количеством условий, которым необходимо следовать безоговорочно. Цена ошибки – мгновенное отчисление. Не хочу скрывать, но и не хочу хвастаться, однако, могу с уверенностью сказать – мне бы удалось пройти этот ад, если бы я не подал Кречету рапорт с прошением об отчислении. Начиная со второй половины первого курса мои дела пошли в гору без изъянов, даже я не ожидал той легкости, с которой мне удавалось достигать тех целей, что ставили нам инструкторы. Мне не составило труда сдать на «отлично» всю предусмотренную первым курсом теорию.
Второй курс обозначился переводом Кондора Кречета в мою группу, дошедшей до второй ступени обучения. Этим событием я про себя был доволен. Кречету я доверял как никому другому. Фактически только он был со мной на одной волне. С Кондором Кречетом я мог говорить вполне открыто, не опасаясь никаких последствий или его реакций. Это был один и единственный мой друг в стенах Академии и он очень расстроился моим намерением покинуть эту систему за два курса до ее окончания.
Переход Кречета в качестве главного инструктора в нашу группу радовал меня совсем недолго. Каждый последующий курс предписывает перераспределение кадетов из одних групп в другие. Из двадцати полных групп первого курса Академия предусматривает пятнадцать групп на втором, десять на третьем, четыре на четвертом, и одну на пятом. В нашу группу попало около трех десятков человек, выдержавших все испытания первого курса. В их числе было много кадеток, и некоторым из них явно приглянулся такой нестандартный индивид по имени «Лис-одиночка», как меня окрестили мои одногруппники. Правда, довольно быстро все они потеряли ко мне интерес, так и не взломав ту стену отчуждения, которой я отгородился от остальных.
Однако среди этих «несчастных/счастливых» девочек оказалась одна, вбившая себе в голову, что я не так уж и прочен как принято было считать. Я уже упоминал, что среди парней своей группы именно Кэсс пользовалась излишним вниманием. Она действительно отличалась физической красотой. Никогда бы не подумал, что такая «куколка» была зачата моими родителями. (Я просто не понимаю, почему ни я, ни Кэсс, ни Теодор физически не были похожи ни на Граусса ни на Файхе.) Невысокая блондиночка с точеной фигуркой и приятным округлым личиком. Неудивительно, что попав в нашу группу, эта очаровашка мгновенно заняла первое место в сердцах почти всех ребят. Я сразу разглядел в ней самого настоящего паука, в чью паутину очень сложно не попасть. Несмотря на свое превосходство над остальными кадетками в физических данных, Кэсс отличалась сильным складом ума, никому не позволяя заходить в общении с ней слишком далеко. Она была всегда открыта для общения, да и вообще старалась не подчеркивать это свое внешнее превосходство, с легкостью заведя огромное количество друзей и подружек. Если бы я не сломал ей обучение, Кэсс наверняка бы получила почетную грамоту об окончании Академии. Безусловно она стала самой яркой фигурой в нашей группе. Даже сам Кречет признавал в ней невероятное сочетание внешней и умственной силы. В моем воображении для полного счастья Кэсс не хватало только преданных воздыхателей, онанирующих в сортире при одном только упоминании ее имени. И меня постоянно забавляла эта мысль, но вместе с тем я чувствовал к происходящему отвращение если не омерзение. Они, кажется, начинали, что называется, сдавать в обучении с переходом Кэсс. Если бы в тот период проходили экзамены, вряд ли бы кому удалось их сдать, очень и очень немногим, тем, кто настроил себя на весомые погоны. В тех же учебных дуэлях на боевых роботах один на один немногие решились бы выиграть у такой «самой невинности, чистой как слеза младенца».
И вот такая феноменальная в своем роде красавица так же, как и кое-кто из других кадеток, очень скоро после своего появления в нашей группе заинтересовалась мной. Не исключаю, что как и я Кэсс заприметила достойного высоких званий курсанта в моем лице, и ей потребовался обычный союзник, с которым можно было бы обойти всю эту шелупонь, вылетавшую, обычно, на втором-третьем курсах_
__Она решилась заговорить со мной через неделю после появления в нашей группе. На тот момент я уже отшил парочку назойливых вертихвосток, пожелавших настроить со мной контакт в общении. Вечером я отдыхал в своем одиночном кубрике, лежа на кровати после дневной смены в техническом секторе с лекционной тетрадью в руках. Завтра предстояло впервые опробовать кабину двадцатитонного «Шершня».
Негромкий стук в дверь заставил меня сморщиться. Звукоизоляция в каждом кубрике просто отменная, сразу привыкаешь к тишине. Стандартных источников звуков здесь три: головизор, когда есть свободное от занятий и тренировок время; вмонтированный в стену громкоговоритель, специально для учебных тревог; и дверь, в которую могут постучать в самый неподходящий для тебя момент. Головизором я почти не пользовался, громкоговоритель, по большей части, молчал, так что я к нему быстро привык. И только стук в дверь мог так раздражать. Кроме нечастого Кондора Кречета, ко мне почти никто не приходил. В привычной для меня тишине стук в дверь неприятно пронзал слух, отчего все тело покрывалось мурашками. И само по себе рождалось желание треснуть непрошенному гостю в нос.
-Слушаю, - чтобы успокоить подобное ощущение и в данную минуту, ответил я.
-Это Кэсс Индиго, - ответил нежный голос по ту сторону, чем несказанно меня удивил, - Мне нужна ваша помощь, Кеми.
Я не хотел ее впускать. Но почему-то ее просьба о помощи (до нее с подобными просьбами никто из одногруппников ко мне не обращался, а помимо этого, она назвала меня укороченным вариантом имени, так обычно обращаются к любимому человеку или близкому родственнику) вынудили меня дотянуться до пульта дистанционного управления, лежавшего на тумбочке для униформы по левую от кровати сторону. Дверной щит сложился вверх, представив в проеме мою гостью. Несмотря на ее отмеченную мной красоту, я не испытывал к Кэсс никаких чувств, здраво осознавая, что она всего лишь одна из множества представительниц противоположного пола, которых всегда хватало вокруг.
-Добрый вечер, - она улыбнулась, стараясь расположить меня к себе, - Могу я войти?
-Вообще-то я сейчас занят, - я даже не пожелал встать с кровати, я не обязан был этого делать, - Но думаю, лишние глаза и уши нам не нужны.
Она несмело вошла внутрь, дверь закрылась сама собой.
-Чем обязан?
-У меня проблемы, Кеми, - собравшись духом, сказала Кэсс встав на месте, и не решаясь сделать лишний шаг, - Я чувствую, я не смогу осилить вождение. Я боюсь управлять этими механизмами.
Ее признание казалось смешной и нелепой глупостью. По моему выражению лица она пришла к той же мысли.
-Я знаю, это звучит как-то… анекдотично. Но поверьте мне, я действительно боюсь залезать в кабину. Мне кажется, что я повалю робота и разобьюсь.
Глядя на это симпатичное милое личико - высокий гладкий лоб, зачесанные назад волнистые локоны, приятный добрый взгляд зеленых больших глаз, заостренный носик, тонкие алые губы, не требующие помады для большей привлекательности - я старался поймать ход ее мыслей, с какими Кэсс направлялась ко мне.
-И что я должен сделать?
-Я знаю, вы в хороших отношениях с Кондором. Возможно, он сможет убедить инструкторов как-нибудь помочь мне в управлении этой штукой.
-Почему именно я должен говорить с Кондором по поводу чужих проблем? Вокруг полно других кадетов, к которым можно было бы обратиться с подобной просьбой. К тому же, ради… вас, - мне было неловко называть ее на «ты», все же один возраст, - они постараются сделать это как можно скорее.
Кэсс отвела взгляд в сторону.
-Поймите, страх влезть в кабину боевого робота на учениях не может не вызвать смеха. Стоит кому-нибудь из ребят рассказать об этом, весть сразу же разлетится по всей Академии. Несмотря на обилие поклонников, я, все же имею некоторые недостатки, которые можно обернуть против меня. А вы, я заметила, почти не общаетесь с остальными кадетами. Кстати, можно узнать, почему?
-Пару раз я заложил кое-кого Кречету. После этого они не хотят со мной общаться, а мне они и не очень-то нужны. Зачем же… вы остались в Академии, Кэсс, если знали, что боевой робот требует серьезной психологической подготовки? – с иронией поинтересовался я, раздумывая над ее объяснениями, больше похожими на попытку заключить союз.
Она вроде даже покраснела. А мне до сих пор не верилось, что это умное прелестное создание имеет какие-то комплексы.
-Самое трудное – начать, - наконец сказала она, согнав бордовый оттенок с лица.
-Самое трудное – повторить попытку, - категорично опроверг я, - Хватит ли у вас сил одеть гермошлем во второй раз, без чьей-либо помощи? Или мне придется вновь обращаться к Кондору Кречету с просьбой помочь вам это сделать?
-Я очень надеялась на вас, Кеми, - Кэсс придала своему лицу самое кислое выражение, на которое хватало ее мимики и собралась уходить, - Вы – единственный, кому я могла довериться.
Жалко мне ее стало. Даже если она сочиняла, и эти ее проблемы, глупые и нелепые, подобно страху управлять учебным боевым роботом оказывались самой неправдоподобной чепухой, я почему-то почувствовал себя неуютно. Я не привык доверять противоположному полу, точнее, разучился ему доверять определенное время тому назад (спасибо папе Грауссу). Но мой дурной характер, при котором меня можно зацепить вот таким поведением, проявился несколько секунд назад. Может быть, Кэсс говорила правду, не знаю.
-Только слез мне еще не хватало, - с досадой опередил я, - Я доверюсь вам, Кэсс. Я обязательно поговорю с Кондором, если у вас есть такая проблема. Если же вы
