помолчал, тяжело дыша. У меня создалось впечатление, что он либо тащит на загривке мешок, либо тягает гантели.
- Как правило, бесследно теряются дети в двух случаях,- продолжил он, перекинув мешок на другое плечо, или что у него там было, может, труп.- Их убивают родственники и закапывают хрен знает где. По большей части они все потом колятся, и тела находят, но уже ничего не исправить. Морально устойчивые люди, образованные, думающие - родных детей не убивают. Убивают и калечат их предки-маргиналы, соответственно, логики или умения скрывать улики у них ниже плинтуса. Исключение составляют психопаты. Они могут быть очень умными, их не расколешь никакими средствами. В этом случае улик не остается, дела висят годами, но мы все знаем – все, кто причастен к поиску,- мы знаем, кто виноват. Вырабатывается особое видение. Вот он стоит перед тобой, убитый горем родитель, в фетровом пальто и шляпе с полями, с тросточкой, профессор или общественный деятель, душа компании, любимец публики, непьющий, даже не рыбачивший. Но ты смотришь на него и тупо видишь: он! В их случаях тела детей не находят никогда. Но таких дел – один-два на миллион.
Вторая причина – ребенок сам забредает в какую-нибудь глушь и проваливается в яму, в колодец, в коллектор, под лед, на него нападают собаки или медведи и растаскивают по костям. Если поисковая группа не нашла тело по горячим следам, то можно ждать годами, пока на останки набредет какой-нибудь грибник. Или не дождаться вовсе.
У вас же – другая ситуация. Налицо явное похищение. Дело должно было стать бомбой, греметь во всех сводках годами, но как-то быстро задохнулось. Не исключено, конечно, что сыграло роль всеобщее головотяпство. Я был уверен, что двое подозреваемых – это уже 90% раскрытие. Но ошибся.
- Двое?- Я охренел и замер.- Откуда взялись двое, раньше не было ни одного? Забейворота мне ничего такого не говорил.
- Он и не мог говорить,- хмыкнул Роберт.- Дело о пропаже вел другой следак. Забейворота вел тебя.
- Точно…
- Пить меньше надо,- деловито заметил Роберт.
- Почему тот другой следак меня не вызвал?
- Во-первых, тайна следствия. Во-вторых, папаня нестабилен и может наворотить дел. Его, кстати, поперли недавно из органов – следователя этого. Говорят, за превышение. Но в реале какие-то местные чистки. Он уже не живет в нашем городе, куда-то переехал, так что концы в воду. Это, конечно, никак не связано с вашим делом.
- А то, что ваша организация тоже не сообщила мне про подозреваемых – не странно?- начал я психовать.
- Наша, как вы выразились, организация старается сохранять баланс,- миролюбиво заметил Роберт.- Тайну следствия никто нарушать не будет. К тому же лично я ожидал, что вы с женой поднимете вой до небес в соцсетях, чтобы Бастыркин возбудился. Но вы молчали, и я грешным делом подумал, что у вас самих рыльце в пушку. Либо вас запугали, и тут замешана какая-то серьезная третья сила.
Я решил не накалять в этом направлении и пару раз глубоко выдохнул.
- И что за подозреваемые?- спросил я.
- Тот парень, который нашел самокат вашего сына за городом, рассказывал. Он возвращался с дачи и приметил самокат. А позже он вспомнил, что по пути на дачу двумя часами ранее он видел примерно в том же месте фургон «Газель» и какого-то мужика. Говорит, запомнил, потому что место не стояночное, и он еще подумал, что-то стряслось с тачкой.
А еще там регулярно паркуются для потрахушек, подумал я. Причем в основном несвободные пары. Как по мне, припаркованная тачка на Малой Объездной не такое уж редкое явление, чтобы цепляться за память.
- И что в итоге? Что за мужик с «Газелью»?
- Хрен знает. Номер-то свидетель не запомнил. Так, мазнул взглядом да покатил дальше. Сколько у нас мужиков с «Газелями»? Видимо-невидимо.
- А кто второй подозреваемый?
- Типа он же,- буркнул Роберт.
- В смысле? Не понимаю…
- Вы много знаете людей, которые останавливаются на трассе из-за бесхозного самоката? Или кто запоминает всякие припаркованные «Газели»? А еще там вдоль Объездной гаражные ряды, и наличие на обочине самоката, как и припаркованной тачки, может быть вполне объяснимым. Тысяча человек проехали мимо, и вдруг находится один сознательный… Может, и не было никакой «Газели». Мы знаем о ней только со слов свидетеля, а свидетель сей довольно мутный.
- Погоди!- Я лихорадочно пытался увязать в голове информацию в кокон.- На кой черт ему тогда давать объявление о находке? Зачем привлекать внимание этим самокатом?
- Люди какой только дичи не творят, - охотно пояснил Роберт. - Тем более преступники. Один алкаш убил свою дочь и закопал в лесу. А когда набежали поисковики и менты, то испугался, что запрятал тело недостаточно хорошо. И вот этот гений преступного мира нажрался вечером и пошел перекапывать тело подальше в лес. Просто повел за собой оперов до места преступления и сдал сам себя с потрохами. А тут самокат. Может, чувак хотел перестраховаться с этим самокатом? Поднялся шум, он запаниковал, начал совершать ошибки. Умные преступники только в книгах бывают, в основном это долбени с парой кривых извилин, логики от них не жди. Тем не менее, следователи его пробили, этого наблюдательного водилу, он был чистым. Могли бы нажать посильнее, но тут уже не моя епархия.
Я вдруг впервые задался вопросом: а где самокат? Лешкин самокат? Я смутно помнил, как самокат приобщили к делу в качестве вещдока, но потом его вроде бы должны были нам вернуть. Или не возвращают, пока дело остается открытым? В каких хранилищах осел в результате многострадальный самокат моего сына и где пылится теперь?
- Вы ведь были там,- утвердительно насел я на Роберта.- Вы ездили к свидетелю в тот день, когда наткнулись на объявление. Знаете его адрес.
- Ты опять бухой, что ли?- недовольно огрызнулся мой неблагосклонный собеседник.
- Давно уже нет. Пролечился.
- Все равно, даже не мечтай. Он потом влегкую на меня в суд подаст и выиграет. А если ты ему еще и морду набьешь, мне хана как волонтеру. Меня выпнут из всех сообществ за такие выкрутасы.
- Ты помнишь пожар в детском доме пару лет назад?- спросил я его, тоже переходя на «ты» и стараясь сохранить нейтральный тон.
- Конечно… Все помнят.
- Мой второй сын был среди погибших. Его изъяли на время по глупости, по недоразумению. И тут как раз этот пожар. Поджог. Слушай, Роберт, я не уверен, но какая-то хрень происходит. Во что-то моя семья впуталась, во что-то серьезное и опасное. И у меня ни единого ответа, одни вопросы.
- Звездец!- выдохнул тот и надолго замолчал. Продолжал тяжело дышать в трубку, таща свой непомерный куль на загривке.
- Ты же сам сказал, что следак больше не работает,- взмолился я.- Никто и не свяжет мой интерес с тобой.
Роберт вздохнул.
- Поклянись, что меня не впутаешь.
Я сделал это. Роберт перезвонил мне через пять минут и продиктовал контакты нового персонажа моей истории, Сергея Жильцова. И так уж совпало, что был сей Жильцов жильцом дома по бульвару Космонавтов, где мы с Лешкой угодили в слепую зону и где, по предположению, произошел киднеппинг. И об этом Роберт и вся его команда тоже умолчали в свое время. Он даже сейчас не стал подчеркивать этот факт, предпочтя, чтобы я сам заметил и озадачился еще одним вопросом вдобавок к вороху имеющихся. Хотелось бы послушать умозаключения следаков по поводу данного совпадения, того же Забейвороты, раз уж прямой следователь отчалил по несоответствию, но я сомневался в возможности конструктивного диалога с представителями органов. Особенно теперь, по прошествии времени.
9.
Я рисовал в перспективе разные варианты встречи с вышеупомянутым Жильцовым, пока шагал в сторону его дома, и почему-то совсем не подумал о том, что на подъездах сейчас везде кодовые двери, и никто в подъезде г-на Жильцова не горит легкомысленным желанием впускать бывшего забулдыгу, в первую очередь – сам Жильцов. Какое-то время я мялся близ подъезда, раздумывая, как поступить. Позвонить в квартиру или же дождаться чьего-нибудь появления и проскользнуть зайцем? Я никак не думал, что обозначенный Жильцов украл моего Лешку и продал в рабство. Наверное, я еще верил в правоохранительную систему и полагал, что при любом подозрении опера раскололи бы Жильцова в два счета. Но сейчас я хватался за любую ниточку, и Серега Жильцов был таковой.
В результате я решил позвонить по домофону, хоть меня и не радовал механический диалог на открытом ветре и при возможных свидетелях, которые в самый острый момент любят шастать туда-сюда.
- Алло?
Какая-то девчонка. Судя по голосу, малолетка. Вероятно, дочь.
- Здравствуйте, Сергей дома?
Короткая пауза.
- Его нет.
- А когда будет, можно узнать?
- Никогда. Он умер.
Домофон харкнул и замолк. Девчонка отключилась, а я еще несколько секунд пялился на домофон, бездумно изучая инструкцию и номер телефона для связи. Потом развернулся и двинул прочь, но после пары шагов развернулся и вновь набрал квартиру.
- Да, слушаю.
- Простите, а как он умер?
Снова короткая пауза.
- А вы кто?
Я на миг лихорадочно задумался, ища выход, и в голове родилось блестящее решение. Все-таки не до конца я разжижил свои извилины.
- Я брал у него деньги в долг. Тысячу рублей. Решил зайти, лично отдать. Могу вам отдать. Если можно.
Теперь пауза длилась куда дольше. Девчонка на том конце рассматривала мою легенду с точки зрения правдоподобия.
- Заходите.
В домофоне пиликнул характерно-разрешающий сигнал, и я нырнул в подъезд.
По пути на третий этаж, где и обитало семейство Жильцова, я в панике проверил свои карманы. Мой стиль и образ жизни никогда не подразумевал наличие кошелька или портмоне. Таскал карту в переднем кармане джинсов, а если приходилось брать наличку, то рассовывал по всем карманам, не ранжируя по номиналу, и потом тупил на кассах с охапкой банкнот. Хорош бы я выглядел, если бы не нашлось у меня штуки рублей. Но она, к счастью, нашлась. И еще какие-то стольники в придачу.
Дверь уже была открыта, и на пороге меня поджидала та самая особа из домофона. Девица лет 14-15, как сейчас говорят, весьма фапабельная, даже по моим великовозрастным меркам. Одета в короткие шорты и топик. Глаза намазаны жутко-черной гуашью, на голове – дреды. Очень похожа на Джека Воробья, а торчащая юная грудь придает изюминки.
- Входите.
Но входить я не стал. Она растворила дверь пошире, но я вдруг осознал, что ко всем моим бедам еще не хватало остаться наедине с малолеткой. Повесточка ныне довольно острая, так что я помотал головой, предпочтя топтаться на пороге, радуя соседей, плотоядно приникших к глазкам.
- Да нет, спасибо. Я просто деньги отдам и побегу.
Я протянул ей тысячу рублей, к которой добавил несколько стольников наобум.
- Там с процентами,- пояснил я.- Давно брал.
Девица молча забрала бабло и стиснула в кулаке.
- Как он все-таки умер?
Она вздохнула.
- Зайдите. На весь подъезд говорить не буду.
Я быстро прикинул риск нарваться на повестку и желание во что бы то ни стало найти хоть какую-то зацепку в тумане моих злоключений и решил рискнуть. В прихожей пахло пиццей и женскими духами. А дальше прихожей я не проходил, поэтому чем еще там пахло, мне неведомо. Трупами или нечистотами от рабов не пахло точно. Зато в прихожке висел небольшой портрет – никогда не догадаетесь! –
