жидкости №1. По той простой причине, что я почти ничего не помню. Знаю только, что я был буйным, кидался то на стены, то на персонал, то на таких же забулдыг. Попеременно на несколько секунд приходил в себя либо в смирительной рубашке, либо, когда лежал под капельницей,- привязанным к кровати кабельными стяжками. За месяц пребывания в стационаре я воочию познакомился с полной картотекой ада: демоны выползали по ночам изо всех углов и водили вокруг меня бесноватые хороводы. Если бы меня не связывали, я бы стопроцентно покончил с собой или бы покалечил непричастных. Но и после того, как необходимость в путах отпала, я продолжал оставаться лютым головняком для персонала. Говорили, что периодически посреди ночи я начинал кого-то искать, ходил по коридорам и палатам, будил пациентов и мешал врачам работать. Часто по утрам меня находили забившимся под чужие койки. Мне даже пару раз в сердцах посоветовали свалить по-хорошему, потому что реально не знали, что со мной делать, и я не прервал лечение только лишь потому, что через пять минут забывал обо всех разговорах.
Последние несколько дней перед выпиской, уже возвращенный в относительно трезвое сознание, я пялился в одну точку и ни с кем не общался. Как мне жить дальше, я не представлял. Я не верил в жизнь после смерти.
5.
Замысловатые разговоры о былом и шлакоблочно-угнетающие думы. Речь рассказчика вырисовывает руны на с трудом воскресающем разуме. Вещает Леха Агопов по кличке Агопа, бывший наркоман, алкоголик и мой дворовый кореш.
- Алкоголизм – величайшая загадка человечества. Его можно поставить в один ряд с парадоксами электричества, квантовой запутанности или раковых опухолей. Но алкоголизм выделяется особняком, потому что с ним в сцепке всегда идет извечный вопрос о свободе воли, а значит алкоголь – в какой-то степени имеет религиозные корни. Насчет электричества никто не носится с вопросами, с чего вдруг оно штырит. Штырит, и все тут, капут электрику, завтра уже все забыли. Раком дед заболел – ну и что, все болеют; рак стоит на втором месте после инфарктов и инсультов. Алкоголь же извечно не давал покоя философам и всяким омархайямам. Вот только омархайямы и философы никогда не обращали свой светлый взор в сторону канавного забулдыги. Проще писать стишки и философствовать о высоком, чем вытащить грязного из запоя и отмыть в своем корыте. Только программа АА действует на благо конкретного алкоголика, имеет в основе своей простые конкретные шаги, все же прочие мудрецы разводят словеса и придумывают хитрые монополии. Алкоголь тесно вплетен в культуру и быт почти всех народностей на Земле, с ним связан народный фольклор, он фигурирует во многих афоризмах. Почему именно алкашка? Почему не табак, не конопля, не мухомор? Они ведь тоже изменяют сознание. Что же такого ценного именно в алкоголе, какие ворота он раскрывает? А если раскрывает – почему итогом служит вовсе не духовное просветление, а деградация и смерть? А что если не смерть это вовсе? Или смерть, но иная, перерождение через несколько ступеней, в отличие от непьющих? Мой мозг до сих пор отказывается воспринимать алкоголь как однозначное зло, ведь если это так, почему для него так много места на планете?
Я называю своего детского дружбана, тезку моего похищенного сына, Коренник. Он шутливо злится, потому что коренник – сиречь коняка, центровая лошадь в тройке. Но у меня другая метафора: я называю его так потому, что чел коренным образом поменял свою жизнь. Даже вес набрал, что в наркоманской среде вообще нонсенс, они и в завязке напоминают грача на диете. А еще он много читает, и это заметно по речи. Чтоб Агопа так складно говорил, когда мы бухали в детсаду из андрогинных бутыльков – да не в жизнь. А? Че? О-па? Кайф, ебты! Айда-пошли! Вся основа лексикона.
Историю же Лехиной болезни можно считать образцово ефремовской. Батя – завзятый выпивоха, а сынок – верный продолжатель династии – уже алкаш+наркалыга. Упоротые гонки по ночному городу и разбитые в хлам машины прилагаются. В случае с Лехой к бате-синеботу добавлялась еще и маманя-пропитошка. Регулярные домашние застолья, перемежеванные драками и поножовщиной по любому поводу, составляли основу Агоповского детства. Проспиртованный до нейронных сетей Агопа-старший отличался исконно алкогольным слабоумием: давали – брал, били – бежал, а если видел слабого, то норовил ткнуть исподтишка. Слабым звеном по умолчанию выступал Леха, на нем и концентрировались батины воспитательные и оправдательные методы. Возвращаясь из школы или с улицы, Леха Агопов непременно окунался в атмосферу адской блат-хаты, и быть невидимкой в его случае порой приравнивалось к выживанию. Как и во всех дисфункциональных семьях, у бати отсутствовала какая-либо стратегия или свод правил, так что прилететь Лехе сегодня могло за то, за что вчера хвалили и ставили на скамью почета.
Но основная опасность для него исходила все-таки не от отца, а от матери, поскольку та, наряду с преданностью граненому стакану, обладала зачатками садизма. И любила избивать сына в тот момент, когда тот уже спал. Представьте, черт побери, ситуацию: вам восемь-десять лет, и каждую ночь вы ложитесь спать в ожидании авиационного удара. Потому что именно так чувствовал себя Леха Агопов по кличке Агопа, когда вечером укладывался в постель. В любое время посреди ночи на него мог обрушиться град тумаков со стороны бухой матери, которая вдруг обнаружила пятно на Лехиной одежде, или помарку в школьной тетради, куда заглядывала раз в месяц, или же Леха просто не положил сушиться на батарею носки, а бросил их валяться под стулом. Охваченная материнским инстинктом, мамаша тут же неслась к постели Агопы преподать тому горячий урок по свежим следам. Леха просыпался и орал от боли и ужаса, чем выбешивал батю, и тогда они наваливались на него уже двумя парами воспитательных кулаков.
Леха пытался не спать. Как и Лена, он начал курить в районе 10-ти, таская сигареты у предков, а еще освоил кофе, который водился у них в доме,- дерьмовый «Пеле», лютый кошмар гипертоника. Вечером Леха выскакивал из дома «выбросить мусор», где заодно накуривался до тошноты, а также сжирал горсть кофе. Готовить и употреблять в жидком виде дома он не решался, боясь, что предки раскусят его тактику и засунут этот кофе ему же в жопу. Так что поглощал его Леха на сухую, чем радовал свои кишки, обеспечивая им долгую жизнь. С помощью таких средств Леха пытался уничтожить сон и пересидеть предков, чтобы, если маманя вдруг саданет его по башке скалкой, хотя бы встретить побои в сознании. Однако никакая стратегия не могла пересилить стиль жизни предков, заседающих вокруг бутылки до 2-3 ночи. И Леха вырубался. Чтобы с воплями проснуться через час от фашистского налета с воздуха. Так ненависть к себе, неспособному выдержать без сна хотя бы четверть ночи, стала затмевать ненависть к предкам, пока не воцарилась в душе обелиском.
Звуки разборок, застолий и издевательств просачивались сквозь стены к соседям, но те молчали. В школе догадывались, но молчали. Равно как молчало мудацкое и лицемерное общество в случае с Димой Ваняткиным, чтобы после его убийства охать и всплескивать руками. Мы же, дворовая братва, пускай и знали, что у Агопы предки-бухарики, но эти сведения всегда оставались поверхностными. И положа руку на сердце, даже если бы нас ткнули носом в подробности, события следующего же дня затмили бы это знание напрочь. Потому что Леха был такой не один, и в этом трагедия мира. У Васи Золотарева батя периодически уходил в запой. Если мой кирял на кухне и слушал музон, то Васькин начинал гонять семью и ломать мебель. Фасад соседнего дома можно было запросто выкрашивать в шахматную доску: через окно черные клетки с заседающими внутри колдырями. 54-й квартал, в котором мы выросли, возводился зэками и ими же был населен на 80%, так что атмосфера процветала сугубо арестантская. Криминально-застольный фон был нам привычен, как возня и бестолковые вопли по телеку, как выстрелы по ночам, как десятки городских группировок, делящих территорию. Это была данность, к тому же, как правильно заметила Лена, если ребенок хотя бы несколько месяцев держит боль в себе, хренушки он когда-то раскроет сердце хоть кому-то. Он сможет изложить факты, став несравнимо взрослым, и может испытать при этом горечь. Но тот океан ужаса, боли и истерики, что он закрыл внутри себя на сотни замков, ту бездну отчаяния он уже никогда не сможет выплеснуть. Все это будет продолжать жить собственной жизнью, как канализационные стоки, этот ком способен обрести разум и голос. Каждый раз, оставшись наедине с собой в тишине, ты будешь слышать этот голос, нашептывающий торговые марки алкогольного пойла. А по пятницам этот голос станет воплем, и ты не сможешь пойти наперекор, ты обречен жить на две жизни – трезвую и пьяную. Пока вторая не затмит собой весь мир.
Дома у Агопы, как у истинного и наиболее ортодоксального почитателя программы «12 шагов», все правильно до рези в глазах. Настоящий рай перфекциониста с приятными бонусами сверх того. По словам Лехи, первый год трезвости вышел для него зверским. Вся затираемая наркотой боль, заглушаемые спиртягой комплексы, элементарная неспособность встроиться в социальную среду с чистым сознанием, - все это надавило глыбой. Подобные радости первоначально-трезвой жизни ожидают всех, без исключения, вчерашних похмелюг. Настоящий вопрос в том, насколько ты рвешься к трезвости. С приступами тяги Агопа справлялся методом выскабливания своего неприхотливого жилища, которое досталось ему по наследству от утонувших в делирии предков. А когда мытье пола и кафеля перестало помогать, Леха переключился на прочее, что в конечном итоге привело его (как гипотетически и меня когда-то) к неизбежному капремонту. Почти целиком Леха реализовал ремонт самостоятельно, штудируя видосы на Ютубе и ютясь на надувном матрасе в течение года.
Теперь каждая вещь у него лежит на своем месте. В доме – ни пятнышка, посуда – безукоризненно сверкает. Унитаз как будто только что из магазина. Мебель безызъянная, словно графическая. Все элементы стульев, на которых мы сидим, идеально пригнаны друг к другу и тщательно отлакированы, и я без понятия, приобрел ли Леха их уже в таком виде или же поколдовал над ними после покупки. Сам Агопа, сидящий напротив меня, выглядит суперопрятным. Линзы очков поражают прозрачностью – не чета замызганным Ленчиковым, которые тот протирал, не гнушаясь, пакшами. Мы пьем с ним чай – идеальной крепости, ровной сладости, с добавлением точной пропорции молока. С Лехиной ложки сорвалась капля и упала на стол – из тех, на которые не обращают внимание, в крайнем случае вытирают подушечкой большого пальца. Леха же не поленился достать салфетку, тщательно вытер каплю, сложил салфетку вчетверо, отправил в мусорное ведро и закрыл крышку. Бывший алкаш и наркот ударился в иную религию – стал душнилой. Но именно Агопа затрагивал на собраниях АА темы, которые другие сторонились, а многие – попросту не брали в расчет.
- Я за время спонсорства в АА встречался с самыми разными людьми,- продолжал разглагольствовать Леха.- Наблюдал. Еще больше историй
