Яд Бахуса

кого горе. Платят деньги и продают квартиры. Потом колдуют и совсем с ума чокаются.

Я даже растерялся от его экспрессивного напора.

- Да с чего ты взял, дядя Роман?!

Он пригляделся ко мне и тут же дал заднюю.

- Да не, это я так. Ты не обижайся, я на всякий случай спросил. Помстилось чего-то.

- Хиромантия какая-то… Дядя Роман, чего темнишь? Что помстилось?

- Ну что вы свечи какие-то жжете по ночам. Огни какие-то там зажигаете у себя. Я как-то ночью выходил за пивком… Давно, правда, еще до дачи… Поздно уже было, на дворе темень. А у вас в доме кто-то свечи жжет или бумагу. Хрен знает, костры какие-то.

Я потряс головой, чтобы утрамбовать ворох бессвязных предложений «а-ля дядя Роман, собрат по стакану».

- Да ничего мы не думали жечь… И свечей у нас дома нет. Ты может видел, как монитор работает, дядя Роман?

Сосед насупился.

- Даешь! Думаешь, дядя Роман совсем деревня? Флешку от кирпича не отличит? Я что, не знаю, как мониторы и ноуты светятся? Или телек? Не то это было! Как будто свечи кто-то жег.

Я вдруг вспомнил оголтелую Бабеху, спасающуюся от цыцулек, и у меня в голове сложилось два и два. Кого я нахрен слушаю? То, что дядя Роман не прикупил на наследство пресловутый аквариум спирта с рыбками, вовсе не значит, что алкашка на нем не сказалась. Видел он… Глюки он видел, этот дядя Роман, выскакивающий по ночам за паленым бухичем.

- Дядя Роман, я тебе клянусь, никаких сект,- отрапортовал я.- Справляемся своими силами. Но спасибо тебе за участие.

- Да ради Бога!

Он махнул рукой, и на этом мы с ним расшаркались. Что-то слабо ворохнулось у меня в памяти… Что-то уже мелькало по поводу свечей, какая-то быстрая и верткая инфа. Я скомкал мозги в кучу, но ничего не выудил. Тогда вновь пожал плечами и сосредоточился на соцсетях и на поисках Риммы Альбертовны Лентяйкиной.

14.

Правда, оставалась заморочка с Димариком Лентяйкиным. Который, вопреки фамилии, лентяем таки не был, но был каким-то ненадежным – культяпистым, промозглым и рыхлым. Я опасался агрессивных выпадов с его стороны и подзуживания, хоть он и был в их семье номером двенадцатым. Пусть мы не вступали с ним в открытые контры, но я полагал, что моя репутация, приправленная кандибоберской идеологией, отложилась в его сознании раздражителем.

Римму Лентяйкину я нашел в том же ВКонтакте и, сотворив мысленное омовение, настрочил ей в личку. Мол, ищу Лену. Ее родители не знают, где она. А Римма – все-таки сводная тетка, к тому же стояла у истоков династии. Присовокупил криводушно вялые извинения, если в прошлом что-то было не так. Извинения сии, конечно же, отстояли на километры от истинного «возмещения ущерба», о котором толковала Алиска.

В ответ Римма, склонная, помимо стакана, к коротким репликам и долгим паузам, метнула одну-единственную фразу: Приходи в субботу.

Алиска яро заартачилась, когда я потянул ее в сторону дома Лентяйкиных.

- В качестве кого, интересно, я туда попрусь? Она тетка твоей жены, а ты завалишься с любовницей!

- У тебя же в паспорте не написано, что ты моя любовница,- прошамкал я сквозь дырокол в зубах, снова закипая.- Представишься ее подругой.

- Еще лучше! Муж и подруга, самая гремучая смесь. Твоя Римма дура? Если дура, на кой хрен она вообще нужна?

- Слушай, мне теперь без тебя никак. Я слова-то периодически подобрать не могу нужные, а воспринимаю информацию вообще с трудом. Я могу реально не запомнить половину из того, что Римма скажет. Мне нужна помощь. Ты же хотела помочь. Так помоги!

В общем, маялись мы хренью еще целый вечер, и в результате, манипулируя жалостью и виной, мне удалось ее уломать. Хотя до конца Алиска сверкала недовольной иллюстрацией, подчеркивая мою гнилостность.

Димарик по волшебству оказался в отъезде – смылся на рыбалку куда-то под Мелеуз,- так что я был избавлен от счастья лицезреть его ноздревато-ортодоксальный таблоид. Римма за это время накопила кучу килограммов – возможно, это мой утерянный вес, согласно закону сохранения энергии, перетекал к родственным вампирам. Но была она бабой хваткой и работящей, хоть и зело кирной, так что достаток в доме имелся. Двухкомнатная «сталинка» с высокими потолками по улице Первомайской, невдалеке от бывшей «Родины», была заставлена монетизированным отражением карьерного успеха. Причем по принципу «всему применение найдется». Завал мебели, как продуктов в холодильнике обжоры: какое-то тотальное нагромождение габаритов и древесно-стружечных плит, с межкомнатными лазейками. Лазейки были выверены в аккурат под ширину бедер Риммы.

А вот кухня была малипусенькой – бич всех «сталинок» в этом районе,- и мы втроем там еле утискались. Вопреки Алискиным опасениям, Римме было вообще по барабану, кто эта высокая телка со шрамом на щеке. На Римме – какой-то необъятный балахон в цвет мебели, и если у нас сегодня дойдет до игры в прятки, она вполне сканает за шкаф. На башке у ней – перманент с темно-рыжим отливом. Физия – металлопластиковая, без единой эмоции, - прирожденная королева покера.

Не мудрствуя лукаво, Римма перво-наперво залезла в шкаф и извлекла из него запечатанную бутылку водки калибром 0,7 литров. На которую мы с Алиской вылупились со смесью ужаса и вожделения одновременно. Алиска тут же сослалась, что за рулем, я что-то проскрежетал о таблетках, которые прописал врач и которые нельзя совмещать со спиртным. Римма поджала губы, плеснула себе в настоящий граненый стакан и выжрала львиным присестом.

- Ленка ходила во сне?- огорошила Римма с места в карьер. Черт, а она реально не тратится на околичности, я даже испытал к ней восхищение.

- Было. После гибели Артемки. Она сидела в трансе месяц, и было непонятно, спит она или бодрствует. Глаза вроде открыты, иногда моргает, но других реакций – ноль. Ну и короче, иногда по ночам я находил ее посреди квартиры. Стояла и пялилась куда-то в угол. Я возвращал ее в кресло, она послушно шла. Но потом все прошло само собой.

- Свет не жгла втихаря?

- Свет…- Я вдруг вспомнил дядю Романа и вздрогнул. А еще мне наконец-то припомнилось, что же у меня засвербило в памяти, когда дядя Роман с негодованием отверг мои намеки насчет светящихся мониторов. Лена уже рассказывала про огни в комнатах! В тот день, когда вышла из оцепенения и призналась, что мать у нее была алкоголичкой. Она говорила, что видела из-под двери в родительскую спальню свет. Как будто мать там колдовала и оживляла мертвяков.- Я ничего не знаю про свет…

Римма кивнула и снова плеснула себе в граненый стакан дозу пяти мужиков с похмелюги. Боковым зрением я поймал на себе ненавидящий взгляд Алиски, которую, как ни крути, заманил сюда шантажом. Я совсем упустил из виду, что Римма Лентяйкина – вовсе не тот человек, которому знакомо слово «эмпатия». Она будет делать так, как она хочет, и похрен ей на чувства аудитории. Нет ничего хуже для вчерашнего алкаша, чем мелькающая туда-сюда бутылка водяры. Может, на более поздних сроках трезвости это и перестает иметь значение, но мы с Алиской не были на поздних сроках. Римма лакала свое пойло ковшом, который у нее заменял рот, а мы с Алиской сидели и ловили флешбэки.

- Какие-нибудь другие странности?- спросила Римма.

- Какие?

- Подумай. Я откуда знаю.

Я пожал плечами.

- Все вокруг – сплошная странность.

- Ты в курсе, что Янка пыталась убить Лену?

- Янка?- Я ни черта не понимал.- Какая еще Янка?

Римма хмыкнула, однако морда ее оставалась металлокаркасной.

- Ты даешь! Мать Ленки - Янка!

- Я не знал ее имени… Убить? Что за хрень?

- Угу. А что ты вообще знаешь? Ленка тебе про мать рассказывала?

Я обрисовал тезисно. Мне еще повезло, что в день Лениной исповеди я был сравнительно сухим, так как пил мало, и меня корежило, как суку. Иначе могло получиться, как с Димой Ваняткиным: задрых бы, а наутро хрен бы вспомнил. Но запомнилось доподлинно. Алиску я уже не стеснялся, вывалил с некоторыми подробностями. На кону стояло слишком много, чтобы предаваться ложной этике.

- В общих чертах так и было,- кивнула по итогам Римма, не забывая подплескивать себе пойло, а мы с Алиской технично в эти секунды изучали углы.- Только не умерла Янка, и никто ее не находил. Как пропала, так и провалилась сквозь землю. Через полгода ее официально объявили умершей, Степка дал кому-то на лапу для ускорения бюрократии. А Ленке напели, что нашли мертвой. Ну чтобы не надеялась зря девчонка и не писала письма пропавшей маме. Вполне может быть, что промышляет Янка до сих пор где-то. Да вряд ли, с ее-то жизнью.

- Она что, буйной была?- спросил я.

- До последнего события вроде не была. Она ж не просто так пропала на ровном месте. Сбежала после того, как Степка запалил ее за попыткой придушить Ленку. Ночью, подушкой. Степан проснулся, шуганул Янку и впервые поколотил. Больше терпеть ее выкрутасы он не мог, хотел сдать в наркологичку. Да и я говорила, чтобы сдал. Уже после того, как пацан этот умер, Славик или как его там…

- Павлик…

- Ну да, он. Короче, вовремя Степа спохватился, не то эта мадам и Ленку бы угробила. Янка тут же поняла, что больше ее прикрывать никто не будет, и свинтила. Ей было, наверное, куда бежать и у кого отсиживаться. Собутыльников – тьма.

Римма хмыкнула и всосала двести грамм, не поморщившись.

- Мне Лена ничего такого не говорила…- только и прошамкал я.

- Не помнит, скорей всего. Сейчас же в интернетах об этом пишут. Подмена событий или вырезанная память, как-то так. Вычеркиваешь то, что не хочешь помнить, заменяешь другой историей. Более приятной. Мы и раньше такие случаи видели. Подружка чуть в пожаре не погибла, а потом – не помнит ничего. Ни огня, ни как выбиралась.

- Получается, что и брата Лениного, Павлика этого, тоже могла?..

- Угу. Мы со Степкой так и подумали. Не случайность это была с пацаном.

Ужас двуличия и мразотности обрушился на меня. Но не разом, а постепенно, - навалился, как медведь-шатун, сбил дыхание, сплющил кости, отнял сердцебиение. Я впился взглядом в заветную 0,7, и только ненависть, кратно превышающая тягу, спасла меня от срыва и завершения попытки №3. Мне захотелось в ту же секунду поехать к Усмановым и придушить Крякало прямо в его послеинсультном ложе, а Кандибобера размазать по стенке. Как бы Лена ни отмазывала предков – передо мной, перед самой собой,- то, что я услышал сегодня, перечеркнуло их людской статус. Для меня они больше не люди. Твари. Если я найду подходящие инструменты, я их уничтожу. Такие мрази не должны жить.

И Ленин батя, и мачеха, да и вся бухловатая гвардия допускали участие родной Лениной мамы в смерти второго ребенка. Но при этом всю вину молчаливо и трусовато возводили на Лену. Это просто эталонное гнидство.

- Нужно понимать, кто такая Янка, откуда взялась и какие бзики у нее по родословной.

- Челябинск-40?- выстрелил я.

Металлопластиковое лицо Риммы не выразило и намека на удивление.

- В курсе, значит?

- Да не особо в курсе. Видел фотку деда с бабкой, на обороте было написано «Челябинск-40». Ну я и погуглил.

- Фото не там сделано. Там было нельзя. Позже сфоткались, уже в Кыштыме. А подписали для понта. Ну и чтобы не забыть.

- Они что, были шпионами?

- Ну, тогда все были шпиёнами на службе у государства,- хмыкнула Римма, выпячивая «ё».- Янка после рождения Лены часто у меня зависала. Дома не айс, со Степкой больно не потрещишь за жизнь, а