формально рассматривать, с чисто юридической стороны, как это прокуроры и судьи повседневно делают, и потом по статьям УКа приговоры выносят людям, - но по совести это будет чистый вздор и бред. Ведь все эти левые договора исключительно аферисты пишут, поднаторевшие на обмане, на каверзах, на делячестве и плутовстве, и, главное, на доверчивости людской, на юридической неграмотности и неискушённости населения. И только аферисты со стажем их и могут правильно и до конца оценить и понять - адвокаты, то есть, - которые не менее хищные и лукавые по природе, чем даже деятели Сбербанка, и которые последнее из тебя за свои мнимые услуги вышелушат, что не успел или не смог вытащить сатанист Герман Греф…
3
Я это всё по собственному опыту очень хорошо узнал, как устроена и как работает наша современная российская судебно-правовая система, когда покупал дом в деревне под Можайском в конце 1990-х годов для парализованной тещи, которой врачи прописали воздух и тихую загородную жизнь. Так вот, пока я оформлял документы с бывшим хозяином у нотариуса, пока в их местную Регистрационную палату ездил и в очереди там стоял: несколько дней ушло на это по времени, - ушлые и криминальные соседи, местные уголовники и алкаши, перенесли наш общий с ними забор на четыре метра вглубь моей территории. Понимай: отхватили у меня, залётного москвича, в наглую несколько соток земли - и обрадовались дармовому приобретению, ещё больше запили с радости.
Я это сразу же заметил, естественно, когда приехал, и попросил их вернуть на место передвинутый забор, по-хорошему попросил это сделать, по-доброму, по-соседски. На что они заартачились, угрожать стали, словами обидными обзываться: их много было, семья большая, сплочённая как монолит. А я один. И драться я не умею и не люблю; и бандюков знакомых у меня тоже нету… Что делать? Землю-то возвращать надо было, хочешь, не хочешь, за которую я денежки заплатил, и немалые, и которую было жалко…
И тогда я опять поехал в Можайск - к местному участковому жаловаться. Но он только без-помощно руками развёл, вздохнул тяжело, обречённо - и посоветовал мне обратиться в суд. По-иному, мол, не получится: нет у него теперь, в современных условиях, полномочий соседей к порядку призвать, отобрали их, полномочия, у полиции новые власти, в суды передали уголовные и мировые. Туда, мол, и иди - там помогут… А я тогда молодой был, горячий, но абсолютно не опытный в сутяжных делах - послушался совета офицера полиции (которая тогда милицией ещё была), поехал в суд, веря в нашу Фемиду по прежней советской жизни. Тем паче, что и ехать-то было недалеко. Можайск - крохотный городишко, там всё у них на одной площади расположено.
Судья можайского городского суда, пафосная такая 100-килограммовая мадам, как сейчас помню, надменная, лоснящаяся и гладкая, денежная, если по обилию золота судить, что было на ней навешано, - судья меня выслушала лениво и скучно, и под конец предложила написать исковое заявление. Она, мол, его рассмотрит в очередном порядке и потом позвонит через секретаря и сообщит о дальнейших действиях. «А как это сделать? - спросил я. - В какой именно форме? Дайте мне образец для написания».
Но она мне образец не дала, а вместо этого дала адрес их местного адвоката. «Езжайте, - сказала, зевая, - к ней: она Вам всё расскажет и поможет, возьмётся за ваше дело. Других дел, насколько я знаю, у неё пока что нет, а адвокат Вам всё равно будет нужен: одни Вы не справитесь»… Я поехал и к адвокату, не мешкая, не откладывая в долгий ящик: на машине был. Приехал по указанному адресу в какой-то одноэтажный деревянный дом, зашёл внутрь, нашёл нужную комнату с вывеской «Адвокат такой-то», постучался, заглянул внутрь и увидел за обычным конторским столом средних лет даму, красящую ногти. Я поздоровался, зашёл внутрь, присел перед ней на стул убогий, вкратце объяснил суть дела… «Я всё поняла и согласна Вам помочь, - услышал в ответ. - Но только сегодня пятница, короткий день, и я домой собралась уже: с Вами мне возиться не хочется. Давайте всё перенесём на понедельник. Договорились?... Вот Вам визитка с моими телефонами. Звоните мне в воскресенье вечером: условимся, когда и где с Вами в понедельник встретиться. Хорошо?...»
Я взял визитку, поблагодарил, приподнялся на стуле… и хотел уже было уходить, но адвокатша опередила меня недовольным голосом: «С Вас сто рублей, гражданин», - сказала она решительно… «За что?» - опешил я, не понимая происходящего... «За то, что я Вас приняла и выслушала, телефоны Вам свои дала для контактов, - непререкаемый ответ последовал. - У нас, адвокатов, так принято - за приёмы и консультации деньги брать. Вы что ли не знали этого, первый день на белом свете живёте? Все наши услуги - платные».
Никаких услуг с её стороны ещё не было, кроме визитки, но спорить с ней я не стал - не захотел унижаться и мелочным себя выставлять перед областными жителями: не пристало подобное москвичам. Хотя 100 рублей было жалко, честно признаюсь. Это были огромные деньги в конце 90-х годов: я бы на них себе полный бак бензина в машине заправил и целый день потом ездил, горя не знал. Но… «коль уж назвался груздем - полезай в кузов». Я и полез в кошелёк с неохотою, достал скрепя сердце стольник, отдал его адвокатше - и вышел на улицу с кислым видом. Там сел в свои «Жигули», завёл их и поехал потом в Москву весь в расстроенных чувствах, не видя вокруг ничего, добираясь домой на автопилоте…
4
Это сколько ж денег она с меня за написание искового заявления-то возьмёт в понедельник? - ехал и думал я с ужасом. - Если за одну лишь визитку она с меня стольник сорвала - и не поморщилась, не покраснела даже. А сколько возьмёт за услуги свои адвокатские, за сам судебный процесс? - про то и подумать страшно! Оберёт до нитки, наверное, не постесняется: не та баба... А потом ещё посоветует судью умаслить и расположить, позолотить ей ручку для верности. И тоже деньги на это попросит - и не маленькие, вероятно! Судьи много везде берут, и в Москве, и в Можайске - поболее адвокатов. Да сам мой дом деревенский, гнилой будет меньше стоить в итоге, чем я за отнятые соседями сотки судье и адвокату отдам. И на кой ляд мне такие внеплановые траты нужны за можайский судебный процесс: за компот, как в народе у нас говорят, без сахара и сухофруктов?!... И кто мне, самое-то главное, станет после этого отнятое возвращать, даже если я и выиграю это дело, к примеру? Судья с адвокатшей что ли? Они на разборку и на подмогу ко мне не приедут, и взвод ОМОНа с собой не привезут! Чёрта-с два такое случится! Жди! Они про меня сразу же после заседания и забудут обе, денежки получив! - кто я им? Вручат бумаги с печатями и скажут с ленцой и брезгливой скукой - езжай, мол, Александр Сергеевич, и переноси на место забор, не бойся. Закон на твоей стороне. И всё, и весь разговор на этом закончится.
И вот приеду я с теми бумагами на участок, а там соседи-алкаши с топорами стоят и ждут уже, пьяненькие, - и лыбятся. Им мои судебные бумаги, что носорогам плетень: они их в упор не увидят и надо мной посмеются только, на три буквы дружно пошлют. «Дурачок ты, простачок! - скажут. - Сутяжник столичный, гнилой! Засунь свои бумажки в задницу, не зли нас, не доводи до греха! Ты, парень, - скажут, - жизни-то ни хрена не знаешь, как мы заметили, хоть и Университет закончил, и все науки там превзошёл! А главную науку так и не изучил - науку жизни. Поэтому-то и не ведаешь, дожив до 40-ка лет, что жизнь наша скорбная - одна сплошная борьба, суровая и жестокая, без правил и сантиментов. Правило в ней одно, точнее, очень простое и справедливое: кто смел - тот и съел, тот и довольный ходит. А м…даки и трусы, и чистоплюи совестливые и правильные вроде тебя, кто по судам бегает и правду-матку там ищет, кто на других надеется, не на себя, - такие дятлы пустоголовые пусть голодные ходят и лапу свою сосут, соплями и слезами умываются вечерами. Пока мы отобранный у них кусок кушать будем - и радоваться удаче! Жизнь - она для сильных и наглых, - добавят в конце, - не для слабаков и нытиков. Слабаки пусть дома сидят и никуда не рыпаются, не покупают дачи в деревне как деловые, которые не смогут потом защитить. Запомни это, дурила! И давай, мотай отсюда, пока цел, пока мы голову тебе не оторвали! Суды и милиция тебя не спасут: там сердобольных рыцарей давно уже нет, и вписываться за тебя там никто не станет...»
Прокрутив это всё в своей голове по дороге в Москву, я решил плюнуть тогда на суд и на отобранные у меня сотки. Бог с ними! Решил, что мне это дешевле всё обойдётся в финансовом и в психологическом отношении: хоть деньги и нервы свои сберегу, по судам и милициям не растрачу, если уж саму землю вернуть не удастся. Вступаться за меня в Можайске и вправду никто не станет - не то, увы, время.
С лихими соседями, правда, потом проблемы большие возникли. Они поняли, что я слабак, - и дружно пошли в атаку, решив вообще нашу семью выжить, а всю землю у нас отобрать, коли я сам за себя постоять не умею. Угрожать стали всякий раз физической расправой, урки махровые, записные! - и мне, и больной тёще, главное, стёкла принялись бить по ночам, днём же пугать собакой: создавать мне и моей семье, одним словом, самые невыносимые условия для проживания… А пожаловаться было некому, повторю, в новой и “свободной” России, в которой теперь все так живут от мала и до велика, по таким именно волчьим и сучьим законам, что насаждались сверху сначала алкашом- и дебилом-Ельциным десять лет, а теперь вот и трезвенником-Путиным проповедуются 20-ть годков уже, верным продолжателем его анти-народного, воровского и кабального дела. Бандюки и сволота разная грабит и душит честной народ всеми доступными средствами и всеми возможными способами. А без-правная, а часто и коррумпированная полиция в суды нас всех отсылает - в цепкие и хищные лапы судей и адвокатов. От которых тоже ведь толку чуть, которые такие же бандюки по сути.
Такая вот у нас в государстве теперь паскудная система выстроена, выгодная для правящего класса - и только лишь для него одного, к которому ещё и сволота всех мастей приклеилась. Но система эта убийственна для большинства народонаселения страны, для подъярёмной и порабощённой России! Что, однако, не мешает её в российских СМИ на все лады восхвалять и безудержно как панацею славить...
5
Я же в итоге бросил свой купленный под Можайском дом через пару лет, устав терпеть скандалы с разбирательствами и унижения, угрозы убийства, плюс ко всему, на которые молодой участковый наш никак почему-то не реагировал. «Вот убьют, - отвечал устало, стыдливо отворачивая глаза, - тогда и приходите. Тогда и будем разбираться, уже по факту как бы. А пока ничем не могу Вам помочь: нет у меня таких полномочий - людей за угрозы наказывать. Уголовное законодательство у нас теперь через чур либеральное - сами, поди, знаете: в Москве живёте, грамотные»… Да и тёща моя уже боялась там жить одна, ради которой мы, собственно, это всё и затеяли. Так что дом мой соседям даром достался вместе с землёй: они к этому упорно шли, через скандалы открыто добивались этого. И добились, надо признаться, и теперь вовсю халявным добром пользуются - и радуются удаче, волки.
В моей же душе от всей той паскудной и сволочной истории, как и от современной жизни
