Тухачевского и его подельников расстреляли по приговору суда. И нам повезло, что это случилось до начала большой войны. Хорошо, что обезвредили столь опасных врагов, поднявшихся в Красной Армии на достаточно высокие командные должности.
Но другие опаснейшие враги всё же сохранились и сделали своё дело. В частности, сумел выскользнуть Жуков. Может быть, потому сумел, что именно тогда к нему присматривался Сталин как к возможному выдвиженцу на более высокую должность. Если так, то это обстоятельство, нет сомнений, могло облегчить Жукову собственное спасение.
Судьба и дальше оказалась благосклонной к Жукову, недостойного этого, как мне кажется.
В 1939 году, когда Советскому Союзу понадобилось выровнять опасное военно-политическое положение на Дальнем Востоке, неблагоприятное из-за многочисленных японских провокаций, командир кавалерийского корпуса Георгий Константинович Жуков из Киевского особого военного округа был назначен командующим 1-й армейской группой советских войск в Монголии.
Ему предстояло усилить плохо проявивший себя местный комсостав, и Жуков с этой задачей справился. В боях в районе реки Халхин-Гол Георгий Жуков сыграл важную роль в разгроме войск милитаристской Японии, за что получил первое звание Героя Советского Союза с вручением медали «Золотая Звезда». И, сдаётся мне, тогда он был награждён по заслугам.
Та победа для СССР в дальнейшем оказалась крайне важной. Считается, что именно она привела к тому, что в 41-м году Япония остереглась вступить в войну против Советского Союза на стороне Германии. В общем-то, Япония отказалась не категорически, а выставила Германии условие, что вступит в войну в случае победы вермахта в битве за Москву, но так и не дождалась этого, потому воевать с СССР остереглась, затеяв захватнические войны в Юго-Восточной Азии!
Мне представляется, будто Сталин в отношении Жукова размышлял примерно так.
«Георгий Жуков еще в Первую мировую войну зарекомендовал себя как исключительно храбрый и дерзкий унтер-офицер кавалерии. Не зря же он награждён двумя солдатскими Георгиевскими крестами. Вполне убедительное подтверждение того факта, что врага он рубил бесстрашно».
Надо сказать, что Сталин не по чужим рассказам знал, что такое рубка живых людей в стремительной кавалерийской атаке. В ней нужны лихие качества, доведенные до совершенства, отвага, самоотверженность и... И немыслимая для нормальных людей жестокость!
«Теперь этот Жуков, – рассуждал Сталин, – проявил себя ещё как грамотный и инициативный полководец. И он вполне заслужил звание Героя Советского Союза. Надо будет подумать, как и дальше использовать его наиболее рационально. Думающий, волевой, инициативный! Может, начальником Генерального штаба его назначить? Там сейчас Мерецков всеми штабными делами заправляет, но его многочисленным зарубежным связям, а, стало быть, и ему самому я давно не доверяю. Надо будет над этим детально подумать!»
Вполне очевидно, почему перед войной решительный и уверенный в себе Жуков всё больше нравился Сталину. Тот отлично показал себя и в последних командно-штабных учениях, проводившихся Генштабом Красной Армии в январе 41-го года, фактически, накануне войны.
Действуя за «синих», Жуков блестяще разгромил «красных», то есть войска Красной Армии, вскрыв многие слабые места реальной системы стратегической обороны СССР.
Для страны это оказалось очень плохо, ведь Жуков, пусть пока только на топографических картах, но сумел разгромить войска Красной Армии, несмотря на уже построенную линию обороны. Но очень хорошо, наверное, подумал Сталин, что сам Жуков разбирается не только в тактике и в оперативном искусстве, но и в стратегии! Значит, стране в этом деле он сможет помочь! Хорошо и то, что Жуков никому не льстит, не демонстрирует, будто всё у нас хорошо, а настроен критически и патриотично.
И всё же решимость Сталина в вопросе назначения Жукова на должность начальника Генерального штаба сдерживала очень принципиальная служебная характеристика, данная ему в ходе давней аттестации его командиром Константином Рокоссовским.
Рокоссовский ее написал, когда служил командиром дивизии, а Жуков был командиром полка и находился в его непосредственном подчинении. В отличной, в общем-то, аттестации Рокоссовский однозначно указал, что Жуков не должен использоваться на штабных должностях, поскольку штабную работу органически ненавидит. Именно такое слово и употребил – ненавидит!
И как Сталину не верить столь хлёсткой, но смелой характеристике?! А с другой стороны, жаль, конечно, если Жуков не подойдёт. Во всём, как будто, он хорош!
Всё же Сталин рискнул. В середине января 1941 года Георгий Константинович Жуков постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) был назначен начальником Генерального штаба РККА, то есть стал, образно говоря, руководителем мозга Красной Армии.
И всё же очень скоро Сталин убедился в том, что Рокоссовский оказался более прозорливым, чем он: Жуков в должности начальника Генерального штаба действительно не годился.
В ходе очень неблагоприятного начала войны с Германией Сталин окончательно убедился в том, что Жуков с новой должностью не справляется. И он был снят. Снят за развал стратегической обороны, за незнание текущей обстановки на фронтах и за потерю руководства оставшимися силами Красной Армии.
Правда, мне самому видеть эту резолюцию не приходилось, но ведь понятно, что за пустяки с таких должностей не снимают! Значит, уже были очень существенные промахи. По всему выходит, что верить той резолюции вполне можно.
Разумеется, в совокупности всё, за что был снят Жуков, неплохо послужило интересам врага. Это совершенно верно! И всё же тогда никто не смог бы обоснованно утверждать, будто все поражения на фронтах стали результатом целенаправленной подрывной деятельности Жукова (хотя, на мой взгляд, так и было).
Тем, кто тогда служил в Генштабе под началом Жукова, казалось, будто многочисленные поражения и потеря управления войсками вызваны банальной растерянностью начальника Генерального штаба и его психологической подавленностью случившимся, в результате чего он и бездействовал. По крайней мере, именно так Жуков старался всё представить. Однако и растерянность, и психологическая подавленность начальника Генерального штаба в начале войны не давали оснований для его прощения, а лишь свидетельствовали о несоответствии занимаемой должности. Это факт.
Да и с юридической точки зрения сокрушительное разрушение обороны в самом начале войны для начальника ГШ являлось безусловным преступлением уже вследствие понесённого страной огромнейшего ущерба. Этого было вполне достаточно не только для снятия с должности, но и для предания суду военного трибунала!
И всё же прижать Жукова лишь многочисленными подозрениями и катастрофическими поражениями Красной Армии Сталин тогда не мог. Он всегда и всё делал строго по закону. А для суда требовались более веские доказательства вины.
Для их сбора, и не только по Жукову, понадобилось длительное время. И Сталин стал документировать все факты на будущее особо секретным образом.
Но не могу спорить с тем, что до войны отношение Сталина к Георгию Жукову было вполне доброжелательным и уважительным. Такое, на радость тем, кто прославляет Жукова, действительно было. И никаких подозрений и даже оснований для подозрений вождь к Жукову тогда не питал! Даже напротив.
А о том, какие внутренние убеждения исповедовал новый начальник Генштаба и каким оказался его истинный моральный облик, Сталин узнал позже. Первые сомнения по поводу странностей личности Жукова у него появились, пожалуй, лишь 22 июня 1941 года после сокрушительного и не оправданного никакими обстоятельствами поражения Красной Армии в приграничных сражениях.
Ещё более значимое подозрение Сталина опиралось на то, что войска оказались совершенно не готовы воевать именно там, куда и пришёлся главный удар вермахта. Не готовы как-то очень уж странно. Не готовы, словно специально, словно по мановению чьей-то волшебной палочки, хотя на прочих направлениях всё было иначе. Надо же! Готовились войска, готовились, а когда понадобилась их полная готовность, оказались не готовы! Почему так? Кто виноват в эдаком абсурде?
Сдача огромных территорий врагу фактически без сопротивления, как сразу догадался Сталин, стала возможной лишь в результате измены высшего руководства РККА. Никакими случайностями такие события объяснить невозможно! Оборона была рассчитана на огромные возможности врага, но она поплыла при первых же ударах.
Разумеется, Сталин сделал то, что ему и полагалось сделать. Он инициировал тайное расследование, которое было завершено только после войны, только перед самой его гибелью.
Проводить расследование все те годы открыто Сталин не мог, понимая какое противодействие это вызовет со стороны объединившихся генералов, да еще генералов, давно утративших свою честь. Да и доверие бойцов и командиров к руководству Красной Армии и к руководству всей страны рухнуло бы, что еще больше ослабило бы Советский Союз в борьбе с фашистской Германией.
В очередной раз (известный мне) отношение Сталина к прославленному им самим Маршалу Победы отчетливо проявилось на банкете по случаю семидесятилетия вождя 21 декабря 1949 года.
Эта часть мероприятия подробно описана в книге Юрия Игнатьевича Мухина «Отцы-командиры. Звезды на погонах – звезды на могилах».
Вот что узнал Юрий Мухин.
«Маршал Жуков находился за одним праздничным столом с Верховным Главнокомандующим, но в его персональную честь (в честь Жукова, прим. моё) не было сказано ни слова. Всем присутствовавшим это показалось странным. Старшие военачальники стали знаками подавать Жукову сигнал на перекур. Жуков попросил Сталина сделать перерыв. Вождь дал разрешение. Сам он курил трубку за столом, а все вышли в курительную комнату. Здесь же командующие войсками фронтов попросили маршала Жукова начать короткое выступление, чтобы они могли продолжить здравицу в честь Сталина и, конечно же, в честь первого маршала Победы. Так и решили.
После перекура своё выступление-тост Георгий Жуков начал примерно так: «Если бы меня спросили, когда за всю войну мне было тяжелее всего, то я бы ответил, что осенью и зимой при обороне Москвы, когда практически решалась судьба Советского Союза».
[justify]Выслушав молча эту тираду Жукова, Сталин
