И кто их вообще считал? Разве что так, прикидывал! Ведь и сегодня, где ни копни, везде кости людские неподсчитанные? Разве они похоронены? Разве им по достоинству отданы почести за честно отданные жизни? Разве родные знают о них и гордятся ими, как своими героями? По архивам-то, сплошь почему-то сгоревшим или утраченным, нам объясняют, будто подсчитать потери никак нельзя, а по костям, как видно, даже не пытались. А переписи населения на что?
А я думаю, как же с теми неизвестными потерями могло у нас случиться иначе, если с одной стороны враг лютовал, а с тыла наших же беззащитных людей били свои командиры, защищая себя от гнева ретивых начальников, приказывавших наступать любой ценой?!
Потери, говорите? Ну, так что же с того, что они огромные? Чем они больше, тем большими героями смотрелись наши генералы! Как же иначе? Такое побоище они выдержали, бедненькие, что живых людей почти и не осталось!
Конечно, в потоках чужой крови генералы выглядели героями! Ордена им немедленно подавайте! Суворова! Кутузова! Всех степеней сразу!
Остаётся им только посочувствовать! «Как же трудно нашим генералам воевалось!»
Так и тянет их пожалеть! В особенности, несчастных политработников. Всяких там начальников политотделов и членов военных советов армий и фронтов. Погоны у них золотом расшиты, звезд больших много, грудь для орденов широкая, а ответственность за принятие любых решений, от которых и зависит исход боя и сражения, всегда не на них – она на командире или на командующем, при котором они пристроились! Ох, и тяжело, судя по всему, было воевать политработникам!
Можно подумать, будто я излишне строго прошёлся по генералам. Так ведь не со зла, только по заслугам! Они людей не жалели, а я теперь не жалею память о них, поскольку всю жизнь пытаюсь всё-таки понять, почему у нас столь огромными оказались потери? Да и должен кто-то правду в глаза нашим генералам высказать! Не одни же им восхваления, почести всякие, да награды разноцветные! Может, кто-то из них услышит мои тяжелые вопросы, да и сам призадумается! Может и устыдится своей боевой биографии!
Хотя, вряд ли! Они теперь войну вспоминать не желают.
А вообще-то, всё в той войне было и впрямь очень уж страшно и ужасно! Страшно и ужасно!
Но неужели потому и можно всё плохое не вспоминать? Так что ли?
Неужели можно стыдливо молчать о позорном? Неужели можно бесконечно восхвалять героизм и вечный подвиг Красной Армии, не обращая внимания на переполнивший избу сор? Отделить бы одно от другого!
Но, понятное дело, с восхвалениями точно не промахнёшься! На себя ответный огонь не вызовешь! Никого не возмутит твоя «принципиальность»! Хвалить да расхваливать – это во всех случаях безопасно для себя!
Но сдаётся мне всё же, что сначала следует разобраться, кого и за что хвалить? Ведь кто-то из генералов и впрямь заслуживал восхваления, а кого-то следовало на чистую воду вывести и под суд отдать. Ведь сколько генералов в 41-м неявно поработало на немецкую победу?! Да, полным-полно таких оказалось! Это потом они перекрасились в красный цвет! Правда, генерал Павлов со своим штабом, где были и другие подчиненные ему генералы, слегка не успел перекраситься – его быстренько расстреляли, ведь всё было ясно! Но многих в суматохе неорганизованного отступления так и не «раскусили».
Правда, даже с Павловым тщательно разбирались, чтобы трагической ошибки не допустить. Помимо следователей и прокуроров его допрашивал даже Жуков, будто сам не таким же был, как изменник Павлов! Будто сам не приказывал Павлову пропускать немцев в случае начала войны через себя!
Но принципиальную непримиримость Жуков всё же разыграл, не пожалел захромавшего товарища-троцкиста. Конечно, не корысти ради, а токмо во имя собственного спасения!
62
Считаете, будто после столь тяжёлых обвинений мне следует представить доказательства измены обвиняемых? Следует разложить всё по фамилиям и по полочкам?
Понимаю! Так меня проще заткнуть! И проще представить сумасшедшим или совсем уж озлобившимся неудачником. В общем, мне можно приписать многое, оправдывая тех, о ком я сейчас вспоминал, и чтобы я замолчал.
Однако не я должен предоставлять доказательства! Для этого есть уполномоченные государством структуры, которые и обязаны этим заниматься. Заниматься, хотя бы по моему неофициальному или по иному официальному сигналу. Но эти структуры многие десятилетия прикидываются глухонемыми, слепыми или чрезвычайно занятыми! Полагаю, что им так поступать приказано сверху! И понятно, кем приказано!
Ладно! Пусть я по-прежнему сплю, чтобы скоротать убитое в самолёте время. Пусть мне снится, сам не знаю что. Но какие же с меня требуются доказательства, в самом деле, за мои неуправляемые разумом сны?
Да и давно это всем, кто не спит годами и десятилетиями, понятно! Особенно тем, кто пытается сам во всём разобраться, без специально назначенных людей, кто анализирует и сопоставляет известные и столь противоречивые подчас факты. Да и факты ли?
Ищущим истину вполне понятно, что трагические неудачи Красной Армии в первые месяцы войны были заранее подготовлены. Подготовлены, прежде всего, наркомом обороны Тимошенко, начальником Генерального штаба Жуковым и многими другими высокопоставленными должностными лицами, чьи фамилии займут в списке не одну страницу, и которые после войны названы либо героями, либо сами надёжно запрятались от любого следствия.
Это по их вине 22 июня советские самолеты оказались не взлетающими, пушки не стреляющими, танки без боеприпасов, красноармейцы без винтовок, а армия, лишенная управления, стала позорно драпать, поливая весь путь кровью не агрессора, а своей собственной!
И только войска НКВД (главным образом, то были пограничники) без оснований проклятые после войны стараниями Хрущёва, чтобы им никто не верил, когда они станут защищать память Сталина и Берии, стояли насмерть и не отошли без приказа ни на шаг! Слава этим героям! Погибшим и живым! Слава! Они ее заслужили с честью!
А Хрущёв, скрытый враг всего советского, потому и ненавидел НКВД, что эти войска возглавлял и воспитал оболганный как никто в мире нарком внутренних дел Лаврентий Павлович Берия. То есть героические войска возглавлял, как и должно быть, тоже героический человек, заслуги которого перед советским народом в той войне невозможно даже оценить, сколь они оказались внушительны, но практически засекречены.
Об этом нужен отдельный немалый и, главное, наконец, предельно честный разговор. Но кто же теперь, после длительного промывания мозгов, посчитает Лаврентия Берию великим организатором почти всех советских экономических побед перед войной, в годы войны и после Победы?!
Кто посчитает? Да, никто ведь. Одни ничего о нём не знают, а другие знают, но замалчивают, как и приказано! А третьи и знать не хотят, отмахиваются!
Итак, пограничные войска НКВД с первых минут вторжения врага стояли насмерть, а остальные войска, из состава Красной Армии, беспорядочно отступали (почти все и везде, кроме северных территорий), спасаясь, кто как может. Но почему у нас до сих пор без всякого разбора хвалят всех фронтовиков подряд? И тех, кто честно тогда выполнил свой долг, и тех, кто отступал без приказа, спасая себя?
Известно всем, что звание фронтовик в нашей стране считается святым! Это уже в ритуал превращено. Если кто-то был на фронте или рядом с ним, то он обязательно считается героем. Значит, он – настоящий фронтовик! Значит, заслуженный и уважаемый человек!
Наверное, в большинстве случаев так и есть. Но мне всегда хочется выяснить поточнее, как именно тот человек, которого хвалят, воевал и где воевал? Не надо стесняться таких уточнений! Потому что очень уж много оказалось фронтовиков, которые не на передовой находились, а где-то рядом с ней!
Кому-то, конечно, и рядом, и далеко от передовой приходилось своё правое дело делать – таковы были служебные обязанности. Множество людей вообще были в тылу под бронью. Многие из них упорно писали заявления и рапорта, чтобы уйти на фронт, но им почти всем объясняли, что они нужны в тылу, что в тылу важнее и труднее, нежели на фронте.
С этим я полностью согласен! Это так! Но ведь им и почести полагаются иные! Совсем иные, нежели тем, кто своей грудью натыкался на осколки и пули, пущенные именно в них, а не куда-то наугад!
Сколько таких защитников страны, забытых всеми, осталось лежать на давно распаханных полях, едва присыпанными окровавленной ими же землёй! Они до сих пор не получили слов благодарности за свою единственную жизнь, отданную, чтобы жили мы. Все почести и благодарности, заслуженные ценой жизни мёртвыми, достались выжившим.
Но разве всё справедливо в таком раскладе?
Думаете, будто спустя многие десятилетия в этом невозможно разобраться?
Конечно, куда проще лежать на печи! Теперь же каждому объяснили, будто вся информация либо утрачена, либо очень запутанна! Ясное дело – невозможно!
А вот, к примеру, хорошо известная мне история. Моя мама на следующий день после освобождения родной Одессы от оккупантов, а произошло это 10 апреля 1944 года, по своей инициативе устроилась работать швеёй в швейную мастерскую.
И что в этом героического, спросят меня наверняка. Да только то, что ей в ту пору набежало всего-то тринадцать годочков и ещё пять месяцев, да и шить она не умела! Совсем девчонка, да еще и дистрофик из-за длительного голодания. Разве это не подвиг?
Но тогда никто об этом не говорил! Это было нормой для всех. Тяжёлой, но привычной для советских людей нормой. Они почти все жили так же, и никто этому не удивлялся.
И всё же, маму не забыли. Правда, вспомнили только через сорок лет. Она, которая несовершеннолетней девчонкой по десять часов в день шила обмундирование для фронта, всё же была признана ветераном войны. Признана, между прочим, без собственной инициативы в этом вопросе. И я по праву горжусь ее реальным вкладом в нашу победу.
Но заметьте, почему-то она названа ветераном не тыла, а ветераном войны! Будто лично участвовала в боевых действиях, чего на самом деле не было. Вот ведь как всё запутано на уровне понятий!
Разве не следовало бы разобраться?
– Так правильно ли, что она по какому-то указу-приказу признана ветераном войны?
– Конечно! Ведь на войну работала!
– А разве справедливо?
[justify]– Нет, пожалуй! Несправедливо по отношению к тем, кто ползал на брюхе по передовой в грязи, делая в этой грязи своё святое дело и погибая в ней же! Несправедливо по отношению к тем фронтовикам, над которыми пули, осколки и мины свистели чаще, нежели мы теперь моргаем! И не для чьего-то удовольствия они свистели! Почти каждый кусочек убийственного металла кому-то приносил последний вздох и вечное
