Да разве перечислишь всё, что работало когда-то в Москве?
А что сегодня осталось от ее былого рабочего духа?
А сегодня я слышу лишь победные рапорты о том, как всё прогрессирует и развивается. Слышу, как стало всё прекрасно, как много делается для россиянцев, а отечественной продукции практически не вижу! Только полные фуры днём и ночью прут колоннами из-за всех границ в Москву и порожние обратно…
И у меня всегда, когда их вижу, напрашивается вопрос: «А что случится, если кто-то прервёт это бесконечное движение огромных автопоездов в Москву? Ведь понятно же заранее, что этот загадочный для нас «кто-то» не только может остановить подвоз продовольствия – он когда-нибудь это сделает обязательно! Конечно, сделает! Сделает, хорошо понимая, чем это обернётся для Москвы! Возникнет блокада, с которой Москва уже никак не справится! Это же не героический советский Ленинград!»
Москва давно превратилась в огромнейший город-спекулянт! Что может быть позорнее этого? Везут железнодорожными составами что-то из Китая, везут что-то из Турции, везут что попало, откуда угодно. Потом цену взвинчивают и сбывают нищим соотечественникам! Разве это не позор каждому русскому человеку? Из высокоиндустриальной страны сделали страну, ничего не производящую, но жирно кормящую врагов за счёт собственного нищего населения!
Про экономику приходится басенки слышать… И про ВВП, который вообще недопустимо применять, ибо он существенно искажает представление об истинном положении дел в экономике… Рассказывают, словно забывают простую истину: всё, что страна ввозит, идёт ей в большой минус! И этот минус нам следует принимать за пощёчину, полную презрения, но нанесённую самому себе!
А как же подобное состояние дел можно понимать иначе?
Да! Скажите мне, чего стоит страна, не способная производить всё, что ей необходимо? И при этом готовая бесконечно платить заграничному дяде рабским трудом и жизнями своего населения?
Между прочим, Советский Союз был одной из трёх-четырёх стран мира, способных производить, всё что угодно. И он всё и производил! Потому и считался достаточно независимым в своих решениях и в делах. Считался не на словах, а реально. А если что-то покупал за рубежом, так лишь из-за срочной потребности, а потом обязательно налаживал собственное производство. Так и надо поступать! То была почти идеальная экономика для государства, окруженного врагами в масках друзей, заинтересованных в грабительской помощи!
А теперь всё завозят, завозят и завозят. Пусть дядя жиреет, выкачивая деньги из нашей страны, а народ пусть за всё, что ни попадя, платит и тому заграничному дяде, и местным упырям.
В Москве их больше всего и скопилось! Вот этим она теперь, родимая якобы, и известна всем жителям нашей страны! Этим она и знаменита! Потому и процветает! На множестве частных банков процветает, на множестве спекулянтов и прочих паразитов! И этим по праву гордится.
Это же надо, что учудили московские умельцы для создания иллюзии, будто всё сами производят! Возьмёшь иногда в руки какую-то вещь и обрадуешься. Наконец, что-то наше, родное в продаже попалось, если верить этикетке. Вот! И штрих-код знакомый! А приглядишься, то лишь сплюнешь от возмущения! Как такое можно допускать? «Произведено в России обществом с ограниченной ответственностью Filkin Hren. Москва, адрес такой-то. Изготовлено в Гонконге».
Произведено, видите ли, в России, а изготовлено, шут знает, где! Это как? Даже смысл русских слов под себя перекладывают! Оказывается, произведено и изготовлено, уже не синонимы!
Далеко пойдут наши предприниматели!
Но разве это изобретение даёт повод для воспевания паразитирующей Москвы?
И вообще! Зачем нашей стране чудовищная московская гигантомания? Присоединенные земли Подмосковья? Чтобы пускать пыль в глаза? Кому?
Конечно, не для этого. Просто теперь и в Подмосковье жильё будет продаваться по взвинченным московским ценам! Барыши тех, кто стоит за строительством человейников, баснословно вырастут! Ипотека еще больше высосет денег из различных бюджетов, чтобы осесть в нескольких бездонных карманах.
Зачем вообще внушённое всему населению преклонение перед большими городами и особенно столицей? Внушённое, кстати, с помощью законно организованного неравенства в снабжении этого населения самым необходимым. Малые города до сих пор сидят на остаточном принципе. И в них теперь рулят свои спекулянты (виноват, теперь они предприниматели!). Они восседают королями под защитой МВД, сдирая три шкуры с остальных сограждан!
Зачем нам это давление на желудок и психику?
И за всё это мы должны восхвалять Москву и москвичей? Не считаю это хоть сколько-нибудь обоснованным!
Уж лучше бы бросили все силы и средства не на Москву, а на перспективные территории восточнее Урала. Их давно следовало плотно застроить, заселить и оборудовать так, чтобы у тамошних жителей сердце каждую минуту от счастья и красоты пело. А у приезжих и всяких прочих иностранных туристов, чтобы глаза от зависти на лоб повылазили (как иной раз у нас говорят)! Вот это и стало бы для миллионов соотечественников символом любимой родины! Вот это и оказалось бы магнитом для всех и вся! И для своих, и для чужих!
А они всё Москву прославляют…
Впрочем, опять меня понесло! Что-то побурчать в последнее время очень хочется! По любому поводу! Но одним бурчанием нам из грязи не вырваться! Работать всей стране, наконец, надобно, ребята! Вернусь-ка я хоть мысленно в родное училище.
«Так кто же, всё-таки, более остальных закрепился в моей памяти из всех военных преподавателей? – стал я прицельно давить на свою память. – Может, кого-то это удивит, но затрудняюсь ответить! Запомнились-то многие, действительно, многие, но каждый по-своему и, пока, кажется, никто ранее остальных в памяти не всплывает».
И всё же многие запомнились причастностью к очень важному или интересному для нашего профессионального роста предмету обучения. Такое часто наблюдалось! Кто-то запомнился особенностями личной методики преподавания. И это тоже было свойственно многим нашим преподавателям. Кто-то поразил глубиной собственной личности! В моём училище вообще собралось множество интересных людей!
Да, мало ли чем они запомнились?
Вот, к примеру, очень важную профессиональную дисциплину – теорию ракетных двигателей – у нас вёл кандидат технических наук подполковник Кондратьев. Очень грамотный, я бы сказал, внушительный специалист! Мне он с первой встречи понравился своим «истинно» ученым видом – большие очки, огромные залысины, солидность в каждом слове и взгляде, чувство собственного достоинства, степенность, обстоятельность.
Свои непростые лекции Кондратьев читал нам безупречно. Мне всегда так казалось. Всё у него выходило логично, последовательно, доказательно, исчерпывающе и, в то же время, лаконично, прямо под запись. И отношения с нами у Кондратьева установились прекрасные, хотя они всегда сохранялись такими, что дистанцию, обусловленную разницей нашего положения, мы не забывали.
Иной раз в ходе слишком уж напряженных лекций, когда мы не успевали соображать вслед за преподавателем, Кондратьев разряжал обстановку забавными и поучительными историями, случившимися с известными ему ракетчиками. Он по совместной службе-работе был знаком со многими знаменитостями лично. Мы такие истории особенно ценили – ведь очень интересно и поучительно! И, кроме того, конец занятия, а, стало быть, и обед становился чуть ближе. Ведь к финалу третьей пары в желудке обязательно журчало – неизменность распорядка дня давно выдрессировала систему нашего пищеварения! Обед же для любого курсанта – мероприятие почти святое!
Что особенно характерно, Кондратьев ни разу не опустился до пошлости или нелитературных выражений, что не только правильно нас обучало, но и правильно воспитывало. Все его занятия получались насыщенными, без «воды», сплошь формульные зависимости, большое количество эскизов, схем, графиков и табличек, заполненных числовыми данными. Потому зевать нам не приходилось. Успеть бы всё записать, да ещё срисовать бы всё с доски вслед за лектором.
Много лет спустя до меня долетело известие, подтверждающее, что в Кондратьеве я не ошибался. Он был-таки назначен заместителем начальника училища по научной и учебной работе. Достаточно высокая и достойная его должность. Рад за него. Мне всегда казалось, будто он к тому и должен был прийти. Правда, сорока на хвосте принесла, будто после того назначения «многие коллеги оказались им недовольны». Будто «он зазнался, ни с кем не считается».
Не знаю! Я в таких вопросах «сорок» не слушаю. Мне нужны голые факты, а не вброшенная, будто случайно, порочащая кого-то информация или вольные комментарии к каким-то событиям. Я предпочитаю разбираться во всём самостоятельно, находясь с человеком рядом, и составлять о людях собственное представление, благо, о Кондратьеве оно у меня давно сложилось. Таким, видимо, уже и останется.
84
Ну вот, память всё же раскрутилась, и ждать не пришлось. Воспоминания хлынули таким потоком, что осталось лишь выбирать из них то, что в данный момент мне кажется ближе или дороже.
Помню, например, двух очень интересных преподавателей, внешне даже несколько схожих между собой. И, в общем-то, не только внешне! Каждый из них работал с нами, можно сказать, блестяще. Каждым по ходу занятий невозможно было не любоваться.
Вполне естественно (хотя сегодня жаль), что меня в курсантские годы мало интересовали методические проблемы преподавания, ведь я не предполагал, что когда-то тоже стану этим заниматься, тем не менее, уже тогда искренне восхищался обоими подполковниками-преподавателями – Неврединовым А.Ф. и Гамазовым Ю.М.
У них всякий раз получались не занятия в привычном смысле, а выверенные до секундочки и до каждого словечка спектакли по очередной теме! Спектакли – в самом лучшем смысле этого слова. Мы узнавали только то, что нам следовало знать. И получали свои знания таким образом, что потом действительно помнили их всю свою жизнь и применяли, когда требовалось.
В первую очередь учёба свела меня с подполковником Неврединовым. Он преподавал топогеодезию. Запомнилась его особая педантичность, абсолютная точность и пунктуальность в любой ситуации, в любом вопросе. Ни одного лишнего слова никогда не было в его совершенно логичных определениях! Такой же точности он добивался и от нас. Ни секунды потерянного учебного времени.
[justify]Я хорошо помню его манеру выражаться кратко и
