– Товарищи курсанты! Прошу не отвлекаться – у нас ещё есть тридцать пять секунд!
Встретившись с такой мелочностью впервые, мы, курсанты, конечно, удивились, но подчинились, затихли. И как могло быть иначе, если этого требовал старший офицер и наш начальник! Но внутренне все над ним хохотали!
«Ну, как можно считать эти жалкие секунды, в самом деле?! Стоит ли до такой степени мелочиться? Ведь конец занятия неизбежен, как мировая революция! Раньше на полминуты или позже, это же не принципиально!»
Но подполковник Неврединов постепенно убедил всех нас в том, что разница может оказаться решающей! Только позже, на его же занятиях, мы проверили, что каждое его занятие действительно проводилось с точностью до секунды. Виртуоз! И скоро уже в войсках такая точность стала для нас повседневной необходимостью! Она требовалась всюду и всюду проникала в нашу жизнь. Точность – до секунды! Время – до секунды! И нам реально приходилось беречь каждую секунду ценой действительно больших усилий!
Спасибо, за науку, товарищ подполковник! Скоро у вас на занятиях мы узнали, что топогеодезисты при наблюдении таких небесных светил, как Солнце, действительно работают по секундомеру. Вот и мы, чтобы достичь нужной точности измерений, обязательно сверяли выданные на кафедре точнейшие хронометры, привязываясь к началу шестого сигнала радиостанции «Маяк», выдаваемому в каждый час ноль-ноль минут.
Право же, не наша вина в том, что под воздействием чьего-то высокопоставленного непонимания сути этой важной сверки, точное время на «Маяке» вдруг стало совпадать не с началом шестого сигнала, а просто так, просто с шестым звуковым сигналом. И стал он очень длинным! Целая секунда писка! Значит, даже сверка часов могла вносить ошибку величиной в секунду! Для сведения, наши ракеты за секунду пролетали несколько километров! Ошибиться на секунду, значит, и от цели отклониться на километры!
И после такой вредительской по своей сути реформы мы по радио так и не услышали разъяснений, когда именно начинается час! Одновременно с началом сигнала или с его концом? В общем, мы ещё раз убедились, что всякая точность в стране теряется отнюдь не от излишней педантичности исполнителей, а от изрядной глупости некоторых начальников!
Лишь поначалу мы недооценивали «мелочность» подполковника Неврединова. Потом мы приняли ее всей душой, но через много-много лет я и сам старался работать, подражая своему училищному преподавателю подполковнику Неврединову – чётко, лаконично, однозначно!
В общем, спасибо нашему старшему товарищу не только за топогеодезию, но и за его науку работать и жить, сберегая каждую секундочку! Мы хорошо запомнили и такое его правило, что у людей, занятых настоящим делом, мелочей, оправдывающих их безалаберность, быть не должно!
С подполковником Гамазовым мне посчастливилось познакомиться несколько позже, в следующем семестре, но я рад, что такая встреча в моей жизни состоялась. Он оказался безукоризненно образцовым преподавателем, как говорится, по всем статьям.
Для сравнения могу поделиться своими посторонними наблюдениями, полученными вне нашего училища.
Так вот, не скрою для кого-то обидную истину, но в гражданских вузах столь классных специалистов я нигде не встречал, хотя самому пришлось немало в них преподавать. Надеюсь, Читатель поймёт, что свои выводы я не распространяю на всю систему образования нашей планеты и на всех преподавателей скопом! Хорошие преподаватели, конечно, встречались везде. Было бы глупо утверждать обратное, хотя я нисколько не слукавил, заявляя, будто на моём пути их не оказалось.
Впрочем, я не прав! Был же хотя бы профессор Терегулов, который мастерски преподавал и у нас, и в Казанском университете, и в КИСИ, и в других вузах. Конечно же, были тогда достойные преподаватели и в гражданских вузах Казани! Были! Но в общей массе вузовских педагогов они становились, на мой взгляд, исключениями.
Мне в курсантские годы представлялось, будто особенно много таких исключений могло сосредоточиться в Казанском авиационном институте – КАИ! Ведь то был очень серьёзный вуз! Знаменитейшая кузница высококвалифицированных авиационных кадров. Тот вуз даже получил право самостоятельно решать, чему и как учить своих студентов. Мало каким вузам в стране такое доверяли! Но я об КАИ пока выдаю лишь общие фразы, поскольку, будучи курсантом сам плотно с ним связан не был. Шапочно оказался знаком лишь с одним его студентом, и весьма интересным, между прочим, парнем.
Вообще-то, можно уверенно сказать, что в гражданских вузах на радующие встречи мне не повезло. За пятнадцать лет работы на разных кафедрах разных вузов попадались только плохие или очень плохие преподаватели. Это по профессиональной части. Ну, а в остальном – почти все они оказались еще и приспособленцами, отчего меня всегда воротило! Знали они, когда и что следует сказать, даже если сами думали иначе. И, разумеется, все понимали, что нельзя … против ветра! Потому моего уважения они не заслужили!
В вину им, как преподавателям, могу поставить плохое знание собственной учебной дисциплины (пренебрежение к своей работе), разбазаривание учебного времени на посторонние разговоры со студентами, вопиющую личную непунктуальность (ни одно занятие не начиналось и не заканчивалось по времени!), неумение говорить кратко и по существу, привязанность к конспекту. А также полное отсутствие связи с обучаемыми в ходе занятия (прокукарекал что-то – и был таков!), высокомерность по отношению к студентам, легкость и полная безнаказанность многочисленных отступлений от учебного плана (студенты получали не те знания, которые им нужны, а те, которые были удобны преподавателю), плохое методическое сопровождение занятий, прежде всего, их слабую наглядность и убогое материальное обеспечение.
Да, мало ли чего мне приходилось наблюдать! К чему, например, следует отнести процветающее среди преподавателей вузов взяточничество? По моему убеждению, для преподавателя, для педагога, для воспитателя, это же абсолютная низость! Даже не понимаю, как они позволяли себе являться перед студентами после того, как собирали с них дань?! Одно лишь об этом можно сказать – ни стыда, ни совести! Полное моральное разложение.
Я и тогда был уверен, что следовало гнать взашей большинство тех штатских преподавателей, с которыми мне пришлось контактировать, независимо от их формальной квалификации. Ведь многие считались даже докторами наук, хотя, большей частью, не учили студентов, а только калечили их и профессионально, и морально. Студенты в их лице постоянно видели то, чему в нормальном вузе вообще не место! Однако студенты видели эти безобразия день за днём и, в конце концов, свыкались с мыслью, что так и должно быть! Потому такие преподаватели не только внедряли в вузы безнравственность, но взятками культивировали вполне реальную уголовную среду. В наибольшей степени это относится, как ни парадоксально, к юридическим и экономическим факультетам. Там взяточничество процветало!
Это же надо! Студенты, готовившиеся в скором времени встать на защиту законного порядка в государстве, уже до поступления в вуз (взятки для поступления в юридические вузы просто фантастические!) получали практику совершения корыстных преступлений и вполне свыкались с ней! А потом эти молодые преступники верно служили закону? Ой, ли!
Правда, есть очень серьёзное дополнение к перечисленным мною обвинениям. Я ведь сейчас сравниваю военных преподавателей своей молодости с преподавателями гражданских вузов более поздней поры. Но за последние годы всё в стране опрокинулось вверх дном. Даже нечто черное повсеместно стали выдавать за белое! Не очень корректные сравнения у меня выходят.
Потому вполне возможно, что полвека назад моё мнение о преподавании в тех же гражданских вузах получилось бы иным. Может, современный низкий уровень – это результат уже нынешней «модернизации» образования, но когда-то в вузах было лучше?
Хочется верить! Но сам я этого уже не узнаю, поскольку в курсантские годы у меня не было возможности посещать занятия в гражданских вузах, а чужим выводам без личной проверки я не доверяю!
Впрочем, вспомнил кое-что и из своей практики! Я всё-таки присутствовал на занятиях в штатском вузе!
Это было в Туркменском политехническом институте, когда я прилетал к своей невесте, студентке этого вуза. Чтобы не расставаться с ней ни на минутку, я тоже прикидывался студентом и присутствовал на занятиях всюду. Это меня нигде не напрягало, моих знаний хватало даже для ответов на вопросы преподавателей, за исключением занятий в химических лабораториях. Там я плавал как топор из-за весьма поверхностных познаний в различных разделах химии. Еще в большей степени я плавал из-за неумения работать с химическим оборудованием, со специальной посудой (даже названия ее толком не знал), с точнейшими чашечными весами, защищенными стеклом даже от дыхания, с всякими горелками и реактивами, в которых вообще не разбирался, хотя все они имели подробные надписи на склянках…
В общем, я не считаю, будто по столь ограниченному опыту вправе составлять мнение обо всём учебном процессе даже в том самом Туркменском политехническом. И, тем более, понимаю, что не могу компетентно судить обо всех вузах страны.
И всё же косвенно я своё представление составил. Составил, оценив профессиональный уровень хотя бы своей супруги, выпускницы факультета технологии неорганических веществ Туркменского политехнического института. Этот уровень оказался достаточно высоким, хотя бы потому, что жена без проблем была принята на должность инженера-химика в крупное ленинградское НПО «Авангард», более того, в его НИИ. И после того, как освоилась, числилась среди лучших работников – выпускников, в основном, сильных, как я понимаю, ленинградских вузов.
И этот факт также убеждает меня в том, что в своих оценках я не так уж далёк от истины.
Предвижу, что меня зло упрекнут: «Если видел, как всё плохо в гражданских вузах, то почему же не боролся за правое дело, коль уж сам такой якобы честный, такой справедливый, такой борец за правду?»
Этот упрёк считаю справедливым. И отвечу на него так.
Я просто не мог поступить иначе! Не мог бороться сразу со всеми, да ещё, не имея в этой борьбе союзников! Такое даже Гераклам не всегда по плечу! А союзников для борьбы в вузах против тамошних порядков-беспорядков в них же я так и не нашёл. Все там крепко держались лишь за свои места, и им было глубоко наплевать на качество преподавания в их родном вузе. Главное – удержаться в тёплом и хорошо освоенном местечке.
[justify]Образ мышления преподавателей, известных мне с тех пор, описывался всего несколькими принципами: «Первый. Зачем портить отношения с начальством? Второй. Своя рубашка ближе к телу, а своя зарплата ещё ближе! Третий! Жизнь прекрасна,
