Но и без разговоров ясно, кто постарался, чтобы истину о провальном начале войны потом замолчали и утопили во лжи!
Конечно, тот, кто во всём и виноват! Тот, кто заинтересован в оправдательной для себя лжи! Тот, кто подло перекидывал свою вину на других! Тот, кто, заполучив высокие государственные посты, использовал их в своих интересах, чтобы силой государственных органов заставить молчать осведомлённых и честных свидетелей его преступления!
Оно и понятно! Чем ужаснее последствия, тем глубже прячут истину! Тем больше крови может пролиться, чтобы она не стала общедоступной!
Мне более остального интересно, неужели полковник Пущай уже тогда всё это понимал? Понимал, но не мог сказать нам открытым текстом, только намекал?
Неужели он уже тогда понимал и про переродившуюся коммунистическую партию Советского Союза, в которой, конечно же, состоял? Понимал вред вдавливаемого в головы народа позорнейшего заклинания: «Слава КПСС»!
Ведь Сталин ещё до войны разобрался, что партия большевиков уже выполнила своё историческое предназначение. Очень достойно выполнила. Выполнила уже тем, что организовала социалистическую революцию и потом отстояла ее в годы иностранной интервенции и гражданской войны. Много полезного она сделала и для индустриализации страны, и для коллективизации сельского хозяйства, но то было раньше.
А с некоторых пор партия лишь мешает строительству социализма. Мешает своей некомпетентностью в больших и трудных задачах, решение которых по силам лишь образованным, талантливым и целеустремлённым специалистам! Только специалистам, а не бестолковым псевдоруководителям, которых сегодня называют иностранным словечком менеджер.
Потому партия, считал с некоторых пор Сталин, должна отойти от управления советским государством. Сталин давно разобрался в том, что послереволюционная верхушка партии занимается лишь собой, упивается своей властью над всеми, своими привилегиями, потому основательно вредит главному делу советского народа.
Последующие события подтвердили правильность наблюдений и выводов Сталина. Именно та партийная верхушка, тормозящая прогресс, его сразу же и убила, как только почувствовала угрозу своему высокопоставленному положению. И представители той же верхушки, даже те, которые не принимали непосредственного участия в государственном перевороте, только из-за страха за себя, всякие Молотовы, Ворошиловы и Булганины, тут же предали и память Сталина, и весь советский народ!
И все последующие съезды партии, а на них собиралось до пяти тысяч коммунистов, трусливо или тупо поддерживали изменников и государственных преступников! Они же всегда убеждали народ, будто там, в партийной и советской номенклатуре, среди делегатов съезда, собраны самые лучшие, самые достойные люди из народа… А оказалось-то, что собраны самые худшие, самые трусливые, самые подлые карьеристы и проходимцы!
Как вообще такое мракобесие допустили? Как всё передёрнули наизнанку?
Потом под это мракобесие враги подвели «убедительные» антисоветские выводы, будто коммунизм по своей сути изначально был настолько гнилым, что предательство верхушки закономерно! Иного, как утверждали враги, и быть не могло!
Утверждали вопреки фактам, вопреки подлинной истории партии, только затем, чтобы с помощью отравленного сознания народа поскорее расправиться с ненавистным государством трудящихся, успешно расшатывающим капитализм на всей планете!
Но ведь закономерно и то, что Сталин, хотя и сам был настоящим партийным функционером, ни идею строительства социализма, ни свой народ не предал! По всему видать, разные во все времена были коммунисты!
Знаю, кто-то обязательно прокомментирует, будто Сталин – это же некое исключение из правила.
Но ведь не только он стал исключением!
А разве десятки тысяч других большевиков до революции, рискуя жизнью, скитаясь по тюрьмам и ссылкам, теряя здоровье, погибая, предали коммунистическую идею? Нет, они не предали!
Это уже потом на их места забрались почти исключительно проходимцы, карьеристы, откровенные вредители, подсадные утки! Ими, как смертоносными вирусами, наполнилась вся власть страны советов, а заболев обогащением и накопительством, эта власть предала и коммунистическую идею и перестала служить народу! Повела его не к коммунизму, а обратно, к капитализму, желанному для разжиревшей верхушки, которой при социализме не удавалось легализовать свои преступные доходы.
Неужели полковник Пущай уже тогда понимал это именно так?
Вряд ли! Мне этого лишь хочется, но тогда только самые приближенные к руководящей верхушке могли понять ее внутреннюю суть и решиться на подобные выводы. Выводы, которые нельзя было, и не позволили бы, произнести во всеуслышание!
Верхушка слишком закрылась и удалилась от народа, чтобы он мог в ней разобраться под оболванивающие выкрики дрессированного стада: «Слава КПСС!»
86
Боже мой! Едва в тени моей ослабшей памяти не остался, Людок, наш главный с тобой спаситель! Ангел-хранитель нашей молодой поры Рэм Петрович Большунов. Подполковник и преподаватель кафедры конструкции ракет.
Весь второй семестр четвёртого курса он нам преподавал конструкцию штатных ракет. И сразу приучил к тому, что любое занятие начинается с письменной летучки. Всего на пять минут. Стремительно, но результативно! За это время мы должны были вписать короткие и точные ответы в розданные Рэмом Петровичем листочки. Ответы требовались только числовые, поскольку из-за секретности ничего не полагалось расшифровывать.
На очередном занятии мы узнавали свои оценки. «Неуды» прощались лишь тем курсантам, которые по уважительным причинам не присутствовали на предыдущем занятии. Но им ещё предстояло отчитаться за пропуск. Набравшим же за семестр пять отличных оценок и не имевшим текущих двоек, полагался «автомат» на экзамене. Прекрасный стимул! И он отлично работал – мы к каждому занятию подполковника Большунова готовились тщательнее, нежели к другим.
Этот приём, кстати, я у него перенял и всегда использовал, когда пришлось и самому преподавать.
А ты, жена моя, надеюсь, тоже часто вспоминаешь с благодарностью Рэма Петровича. Да я это и знаю! Как его забыть?! Колоритная личность! Вот сейчас его вспомнил и сразу на своём же лице поймал улыбку. Почувствовал необъяснимую радость! А всё потому, что Рэм Петрович – он же наш ангел-спаситель!
Дело закрутилось так.
В августе 71-го Рем Петрович оказался руководителем месячной производственной практики нашего взвода. Практика проводилась на крупном машиностроительном заводе в городе Воткинск.
То был не простой завод, то была чудесная машиностроительная сказка! Не простой завод, а огромный производственный город! Вся территория – это ровные ряды чистеньких корпусов, образцовый порядок во всём и такая всюду дисциплина, что ни одного человека в рабочее время нигде вне цехов не встретишь, и великолепное оборудование, и передовые технологии! Ну, и продукция из ворот завода выходила соответствующая! Чудо! Но при этом вся территория была в зеленых аллеях и в цветочных клумбах!
Населению страны было только и известно, что Воткинский машиностроительный завод производил сковородки, детские коляски, сеялки-веялки и детали для ижевских мотоциклов. Такое прикрытие использовалось для маскировки основной деятельности завода. А реально на нём создавались советские боевые ракеты, разработанные в КБ Сергея Королёва и Александра Надирадзе. Возможно, и другие ракеты или ещё что-то, но по соображениям секретности нам знать об этом не полагалось!
Эти нешуточные соображения казанские практиканты сразу ощутили, как только попали в город. Ещё до посещения завода всех строго предупредили: «Только посмотрите случайно не туда, куда вам разрешено, как окажетесь в первом отделе под подозрением в шпионаже». И, надо сказать, те подозрения не были следствием массовой шизофрении комитета госбезопасности, как теперь кто-то позлорадствует! Нет! Воткинское ракетное чудо действительно притягивало к себе шпионов всех мастей! Потому всё на заводе и вокруг него было пропитано нешуточной бдительностью.
Даже городской железнодорожный вокзал удалился от города так далеко, будто он был шумным аэропортом! А поезда ходили только узкоколейные! Возможно, чтобы чужих сюда даже случайно не занесло!
Но всё же случайных занесло. Во-первых, занесло весь наш взвод. Правда, мы уже были переодеты во всё гражданское, дабы ни у кого не возникало сомнений в том, что «мы мирные люди!»
Ну, да! Конечно, мирные! Но наш бронепоезд уже стоял на запасном пути. И, пожалуй, не на узкоколейном.
Во-вторых, совсем чужой и случайной для города оказалась и ты, моя родная душа, как только приехала.
Ты как всегда поступила героически. Вот и тогда, воспользовавшись вузовскими каникулами, решила весь август провести со мной в Воткинске, коль уж меня туда посылают на заводскую практику и ты свободна, ведь иначе встреча у нас не выйдет. Я же к тому времени расписал тебе в цветах и красках (хотя сам в тех краях никогда не бывал), какая в окрестностях Воткинска красота. Тайга! Ягоды, грибы, рыбалка. Родина Чайковского, дом которого у пруда теперь стал музеем.
О твоем согласии и решимости приехать в Воткинск я уже знал из писем, но когда и как это случится, точно ты и сама не знала. Только и ориентировалась на моё сообщение, что первого августа я буду уже в Воткинске. Туда ты и собиралась прикатить к этому сроку.
Современникам трудности осуществления твоего плана не понять! Это лишь с сотовыми телефончиками можно всё легко и быстро согласовать (до поры!), находясь на удалении в несколько тысяч км. Но тогда неопределенности с рейсами, билетами и прочими дорожными проблемами, которые часто разрешались в последнюю минуту, делали бесполезными даже встречные телеграммы. Они просто не успевали за событиями!
Но тебя нельзя было чем-то испугать! На первом самолёте ты из Ашхабада долетела до Москвы. На другом самолёте из того же аэропорта «Домодедово» перелетела в Ижевск, а оттуда умудрилась попасть на таинственный узкоколейный поезд, включавший в себя всего три древних деревянных вагончика, следующих в Воткинск! Достойное путешествие, в котором ты опять, моя хорошая, проявила себя как воистину героическая личность! Я тобой не зря гордился!
Потом ты мне рассказала, как совершенно случайно в вагоне к тебе с расспросами пристала любопытная девочка. Ты ей, очевидно, очень понравилась, потому ее заинтересовало, к кому ты, такая красивая, едешь? «Может, она его тоже знает!»
Девочка была любопытна, но мила, потому ты негромко, по секрету, сообщила ей, что едешь к жениху.
[justify]Другая часть разговора последствий для тебя не имела, но первая оказалась
