Я и теперь остро помню наше коллективное потрясение и вызванное им молчание. Мы мчались и мчались, обалдевшие, и молчали, и жадно вдыхали, стесняясь своих чувств… А аромат постоянно подпитывался, километр за километром! В нём заключалось предельно простое чудо природы, но пока непознанное нами. В нём растворялось смутное ощущение ожидавшей нас военной жизни, скрывалась тщательно маскируемая тоска по родному дому и близким людям, по потерянной свободе, навсегда оставленной за высокими заборами военных городков.
И тогда внутри меня что-то дрогнуло: «А всё ли я правильно делаю? По тому ли пути пошёл? Не разочаруюсь ли? Выдержу ли? Не потянет ли меня переиграть судьбу заново, будто для этого мне выдадут новую молодость? Я же уже вручил свою судьбу государству добровольно и, тем самым лишил себя привычной для гражданских лиц свободы действий, передвижений, места жительства. И даже этот аромат существует теперь не для меня! Я лишь его случайный свидетель!»
А ведь колебался я тогда совсем не напрасно. Ещё до того, как решил поступать в КВКИУ, я серьезно подумывал о поступлении в КАИ – Казанский авиационный институт. Весьма солидное и уважаемое в стране учебное заведение. К тому же в Казани работали сразу два авиационных завода. Один из них выпускал пассажирские и военные самолеты Туполева, а другой делал вертолеты Миля. В общем, выпускникам КАИ было, где развернуться!
Но моя идея насчёт КАИ была связана с тем, что с года моего поступления в этом авиационном институте начинали готовить инженеров-конструкторов для интенсивно строящегося в Тольятти автогиганта под названием ВАЗ. А мне ещё в школьные годы часто снилось, как я создаю чудесные автомобили. Была, знаете ли, такая высокая мечта. Особенно я любил огромные МАЗы сверхбольшой грузоподъемности.
И ведь хорошо всё у меня сложилось, как потом оказалось, коль в последний момент я выбрал не КАИ, а КВКИУ! Прямо-таки угадал!
Кто же тогда мог предвидеть, что те инженеры-конструкторы, выпустившиеся из КАИ через пять лет (одновременно со мной), так и уйдут на заслуженную пенсию с прославленного Волжского автомобильного завода, не создав в полной мере ни одного собственного автомобиля, которым бы могли гордиться. Производство-то на ВАЗе работало в полную силу, но принципиально новые модели из КБ почти никогда не выходили. А если их и создавали, то в серийное производство они всё равно не шли. В общем, конструкторы ВАЗа результатов своей работы за всю трудовую деятельность так и не увидели! Такая же печальная участь ждала бы, почти наверняка, и меня.
Но я вовремя изменил курс, выбрав КВКИУ!
42
Во второй раз нас повезли поработать в настоящий рай, но во вполне реальный земной рай. Именно так я это тогда и расценил.
Понятное дело, человеку, лично не побывавшему в раю, сложно представить увиденную мной картину. Но хорошо помню, что впечатление оказалось сильным, как, наверное, и должно происходить в раю! Эмоциональное и психологическое воздействие стало мощным и внезапным, как падение мешка на голову!
Я хорошо помню те мельчайшие подробности, показавшиеся мне волшебными.
Прежде всего, поразила своими размерами сама Волга, обычно пафосно называемая великой русской рекой. Поначалу великой она показалась и мне. Ведь сверкала предо мной своим водным зеркалом буквально в половину обозримого пространства. Махина!
Правда, потом я узнал, что увидел не саму Волгу (она не столь уж внушительна), а ее огромное водохранилище, названное Куйбышевским. Одно из многих на Волге, но, между прочим, самое большое хранилище воды в Европе и третье по величине в мире. При длине в 510 км его ширина местами достигает 44 км. Настоящее море!
Надо сказать, что Волгу я видел и до того. Видел в Саратове, когда на поезде проезжал по мосту из Средней Азии в Европейскую часть страны. Видел ее и в Сызрани, и в самой Казани.
Когда глядел с высокого железнодорожного моста возле станции Анисовка, то далеко внизу кипело черное бурлящее пространство немыслимых размеров. Очень внушительно. И очень страшно. Почему-то на ум приходили мысли о том, как бы трудно мне пришлось погибать, если бы оказался в этих жутких ревущих от натуги омутах.
Но и тогда я видел всего-то Куйбышевское водохранилище. А сама Волга нынче совсем не такая как я представлял ее по картинам столетней давности – те же «Бурлаки на Волге» Ильи Репина.
В том, что реальная Волга другая, я убедился, когда однажды на «Комете» (корабль на подводных крыльях) мне пришлось пройтись от Саратова до Балаково. Тогда мне показалось, что Волги-то вообще нет! Нет ее в прежнем моем представлении. В действительности она предстала множеством узких и вихлявых протоков, поросших по берегам кустами и камышами. Таких узких протоков, что даже страшно становилось за капитана – как ему удавалось в них разбираться и пробираться по правильному фарватеру!
И всё же зрелище, открывшееся мне в лагере «Волга», когда мы выгрузились из машин и нас развели к местам работы, вполне стоило восхищения.
Поражали тишина и простор! Другой берег тонул где-то за далёким горизонтом. А сосны рядом со мной прижимали к воде узкую песчаную полоску берега. Зеленоватые струйки тишайших волн ластились к ногам. Исполнив медленный ритуальный танец, они нежно разглаживали песчаное дно на свой вкус и возвращались к истокам.
Прелестный запах мелкой рыбёшки, серебрящейся в солнечных бликах на мелководье, перемешивался с хвойным дурманом огромных сосен, вцепившихся в пологий берег корявыми жилами толстых корней.
Редкий ветерок заодно с верхушками сосен выписывал единую мелодию лета. Почти растворилась в дымке пара плоских зеленых островков.
В общем, то была сказочная красота! И надо же, именно в ней кто-то надумал разбить международный молодёжный лагерь «Волга». К нашему приезду лагерь готовился к приёму первых зарубежных гостей. Оставались заключительные штришки, которые нам и предстояло нанести на эту красоту своими руками.
Не знаю, кого и куда (мы тогда плохо знали друг друга, а в вопросе зачисления в училище вообще считали себя конкурентами, что не очень-то всех сплачивало), но меня определили на работу в кафе. Именно так, в кафе!
Оно обосновалось в легком прозрачном здании, выполненном в виде ракушки, одним краем устремлённой в небо. Эстетику этого строения определяла затейливо изогнутая пластиковая крыша. Всё казалось современным, удобным и красивым, вот только кофе там даже не пахло.
Да и мне сразу же посоветовали не особенно пялиться по сторонам, а вместе с тамошним электриком Толей поскорее подключить к сети всевозможные светильники в баре, а ещё – соковыжималки, миксеры, электрические чайники, кофемолки, печки, духовки и даже то, сам не знаю, что!
Вот тогда я и почувствовал себя настолько нужным людям, что запросил корзину ананасов и два кг мороженого. И только для того, чтобы после подключения испытать все соковыжималки и миксеры. Моей просьбе сразу вняли, что-то записали в блокнот и обнадежили словами: «Ага! Ждите! Много тут вас пасётся, но ананасы не для вас!»
Когда с основной частью работы я справился, меня отпустили на перекур. Правда, отпустили вынужденно, в связи с отсутствием каких-то электротехнических штуковин. Электрик Толя временно исчез, а у меня появилась возможность оглядеть пространство чуть шире.
У Волги, в десяти шагах от кафе, висела неожиданная тишина, будто не работали тут и там сотни весёлых задорных молодых людей. Я оказался единственным, присевшим на сырой песок у самой воды.
Могучая река у моих ног предстала послушной и мелкой речушкой! Солнечные лучи поджигали ее искрящиеся воды, и они на песчаном дне рисовали меняющиеся ежесекундно световые узоры. Приятный запах сосновой смолы, любимый мною с детства, размягчал волю. Хотелось забыть обо всём, что со мной происходило, особенно о сомнениях по поводу поступления или не поступления, и сидеть здесь вечно, чтобы питаться этим чудным хвойным ароматом. Очень хотелось, но кто же позволит? Это уже не для меня!
Я поднялся и сделал пару шагов вдоль воды. Под ногами затрещали сухие сосновые шишки, утонувшие в песке, а юркие мальки стайкой метнулись в сторону, испугавшись моей тени.
В тот миг непритязательная простота местной природы создавала для меня необычную сказочную красоту, возвышавшую душу. Приятный запах гниющих водорослей дополнял милую сердцу картину, делавшую меня совершенно расслабленным из-за притока необъяснимого счастья. Оно разлилось по всей моей душе настолько, что совсем вытеснило неопределенность проблемы о поступлении в училище.
А ведь вокруг меня и впрямь был рай! Хотя я и понимал, конечно, – совсем это не рай, но всё же чудесная сказка, сотворенная романтиками, весьма удачно воспользовавшимися красотами местной природы!
И всё же сия прекрасная сказка возводились не для нас, не для курсантов, доставленных сюда всего на день для наведения марафета, а для заезжей иностранной молодёжи! Нас реально оттесняли от этой красоты то ли неведомые нам обстоятельства, то ли наши собственные планы на военное будущее, то ли полное отсутствие справедливости на Земле. Знаете ли, очень обидно становилось оттого, что каждому в его жизни уготовано нечто своё, но совсем не то, что ему действительно нужно и хочется!
От подобных ощущений и от обиды, обессиленный милой красотой, предназначенной для других, я разулся, опустил в воду ступни, и так мне сделалось тошно, что словами не описать!
Непосильная тоска придавила меня бетонной мощью. Хоть плачь, хоть криком кричи от всей этой непонятности, от безнадёги и бесправия, от безысходности и прочувствованного сполна собственного сиротства и ненужности. До чего же не по себе мне стало! Даже страшно сделалось от таинственной неопределённости будущей профессии, которую скоро придётся считать своей судьбой. На всю жизнь!
А рядом как всегда текла иная жизнь – увлекательная, беззаботная и красивая. И мне тоже хотелось в неё влиться. Но для меня подобный исход теперь категорически исключался.
А почему, собственно говоря? Почему я теперь не хозяин своей жизни?! Почему заранее знаю, что всё хорошее в ней достанется не мне?
Я уехал из родного дома совсем недавно, меньше месяца прошло, да только обратно уже тянуло до умопомрачения. Особенно тяжело было ночью, когда принципиально новая жизнь, ежеминутно управлявшая мною днём, хоть до утра оставляла меня в физическом покое. Так всё и бросил бы здесь, что, видимо, не моё всей своей военной сутью, а сам метнулся бы обратно. Метнулся бы домой!
В общем, штыки в землю! Бери шинель! Всё к чертям!
[justify]Судите меня все, как хотите! А мне надоело! Ведь впереди только кромешная темень! Справлюсь ли я с таким настроением со своими психологическими проблемами? Удержусь ли в
