Есть у меня и догадки. Некоторые, как мне представляется, очень удачные (предмет моей гордости). Есть и собственные гипотезы, то есть, такие догадки, которые полностью еще не вызрели, которые ждут уточнения или проверки. Иную гипотезу не удаётся подтвердить фактами очень долго, и она годами остаётся под сомнением. Тогда я ни с кем ею не обсуждаю. Разве с женой иногда, если меня совсем уж распирает. Если хочется проверить хоть на ком-то.
Правда, моя жена, это критик особой масти. Перед пенсией она работала начальником химической лаборатории большого производства. Все признавали ее всезнающим и вдумчивым специалистом. Она решительна, умна, всесторонне развита, принципиальна. Она точна и кропотлива, она аккуратна, и всё у нее за многие годы работы систематизировано самым завидным образом. Она всё знает о своей работе и всё помнит! Даже самое высокое начальство признаёт ее выдающиеся достоинства и очень уважает за неоднократное спасение предприятия от больших неприятностей. Всё это так! Точнее, всё было именно так когда-то, до пенсии. Теперь мы оба «на заслуженном отдыхе». Тем не менее!
Тем не менее, все мои догадки она воспринимает, можно сказать, никак! Более того, своим смехом, которым сопровождает своё явное недоверие, просто уничтожает мои гипотезы и даже вполне доказанные находки. Доказательства тоже однозначно осмеиваются.
Вот такой у нас в семье обычно происходит обмен информацией. Потому я молчу. Как правило, молчу. Но иногда внутреннее напряжение меня все же прорывает… И я снова получаю от жены по носу! Злюсь, чертыхаюсь, ищу неопровержимые доказательства, способные ее переубедить, да где там! Я задыхаюсь от бессилия и даже от злобы, я надолго замыкаюсь в себе. И только в осмеянных гипотезах еще нахожу для себя хоть какую-то пристань для успокоения. Себе я верю, поскольку никогда не пытаюсь себя успокоить с помощью обмана.
Но почему и она, как и все, верит лишь тому, что когда-то впитала? А во всё, что этому не соответствует, она, как и все, даже не думает вникать. Всё проходит мимо нее по касательной! Почему у людей такой изъян в их познавательной психологии? И почему у меня иначе?
Я не однажды пытался разгрызть этот парадокс, буквально заедающий меня. Ну, действительно, как можно понять, почему многие люди, даже обладающие мощным интеллектом, по собственной воле мыслят только в исключительных случаях? Почему они мыслят в ограниченных рамках, видят жизнь лишь вокруг себя, и никак не могут, и даже не хотят понять нечто, требующее значительного обобщения? Почему они не пытаются расширить рамки своего кругозора и понимания далее привычной для них повседневности? Почему их не волнует жизнь страны, жизнь планеты?
Но всё оказалось просто. Можно удивляться или нет, можно сожалеть по этому поводу или нет, но каждому действительно уготовано своё! Да! Своё!
Кто-то способен мыслить широко, увязывая воедино самые разные явления и события, как единый процесс! Кто-то способен испытывать внезапные озарения, а чей-то мозг может оперировать лишь тем, что удается пощупать не силой собственного разума, а обычным осязанием. Таким людям необходимо всего коснуться руками. Им понятно лишь то, что удаётся ухватить и растереть между пальцами, понюхать, в конце концов.
Действительно, так уж устроена реальность вокруг меня, что каждому уготовано нечто своё, что не по силам остальным! Я вынужден это признать и остановиться именно на этом, как бы оно кого-то не коробило. Но раньше-то было иначе!
И как я могу не признать реальную объективность? Меня хорошо учили в КВКИУ. Я многому в нем научился, но кому-то не повезло как мне. Возможно, он сам и не понимает, что ему не повезло. Потому и не сожалеет. Ну и что с того? Он же всё равно существует! Вот и выходит, будто так и есть – каждому своё! Мне этого не изменить, сколько бы не пыхтел!
А всё же тянет вспомнить мои наиболее удачные гипотезы. Возможно, я бы ими похвалиться… И похвалился бы, да ведь невозможно, поскольку никто моих мыслей не только не слышит, но и не желает слышать!
Жаль! Но тогда я похвалюсь, хотя бы перед самим собой. Вот только, как бы всё выстроить поэффектнее?
Первой своей гипотезой я упомянул бы вычисленный мной шантаж Брежнева Штатами. Он обернулся его вербовкой Центральным разведывательным управлением, а так же тем, что и великий СССР автоматически, через своего руководителя, попал под внешнее управление США.
Я понимаю, что вслух для многих это прозвучало бы диковато! Я понимаю и то, что никто почему-то (или почти никто из тех, кому полагалось) этого будто и не заметил, а сам по себе такой аргумент (что никто не заметил) действует против обоснованности моей гипотезы. Не хотелось бы теперь перечислять все мои аргументы и доказательства, ведь перечислять придётся самому себе, а я с ними итак давно знаком. Уж мне-то нет нужды что-то доказывать. Я итак давно всё вычислил, и оно подтвердилось впоследствии.
Ладно! Как говорится, извольте получить!
Мне неизвестно как, когда и где происходила вербовка; мне не известны свидетели и действующие лица с нашей и с американской стороны, но суть события вполне ясна. Первыми начинали действовать американцы. Действовали они примерно так:
– Уважаемый господин Брежнев! Мы не знаем всех обстоятельств, которые вынудили вас встать на путь измены вашей родине, но эта измена является для нас известным фактом. Вы же не станете отрицать, что 26 июня 1953 года в Москве вы участвовали в антисоветском государственном перевороте, так называемом аресте Лаврентия Берии, второго человека в табели о рангах СССР. Тогда же он был и убит! Государственный переворот удался, а вы со своими подельниками через полгода организовали для советского народа спектакль под видом суда над Берией. Мы знаем, что возразить вам по этому вопросу нечего, так что не надо даже пытаться. А мы ставим вас в известность, что обладаем достаточным количеством документальных свидетельств вашей измены и готовы сделать их достоянием уважаемого нами великого советского народа. Но мы обещаем всё сохранить в тайне в том случае, если вы поможете нам в некоторых щекотливых для нас ситуациях…
У Леонида Ильича Брежнева, который 14 октября 1964 года (не так давно относительно даты вербовки) был избран генеральным секретарем ЦК КПСС, что сделало его по факту могущественным руководителем всего СССР, от подобного напора случился шок.
Леонид Ильич никак не предполагал, будто когда-то тот давний и почти мимолетный факт в его биографии, столько лет никому не понадобившийся, вдруг всплывёт, да еще в столь угрожающей для Брежнева форме. Но на домогательство шантажистов надо было как-то реагировать, и он неуверенно промычал:
– К вашему сведению, весь советский народ мне бесконечно доверяет! Это так! Потому в ваши наветы, господа империалисты, он точно не поверит, и в первую очередь именно вас всегда будет считать врагами СССР. Так что можете не напрасно стараться, распространяя обо мне явную клевету! Скомпрометировать советское руководство вам, господа, не удастся!
– Так мы и не собираемся компрометировать советское руководство. Но мы уверены, что многомесячная кампания наиболее влиятельных информационных агентств планеты, посвященная обсуждению этого факта, наделает много шума не только во всём мире, но и в Советском Союзе. Всем будет очень интересно, как особо опасный государственный преступник оказался во главе миролюбивого и справедливого СССР! Или вы, господин Брежнев, сомневаетесь во всеобщем интересе?
– Я уже сказал, что ничего у вас не выйдет, господа! Но мне интересно, чего же вы таким грубым шантажом добиваетесь? Я готов выслушать…
В общем, Брежнев, как говорят, сразу поплыл. Он-то хорошо всё помнил и хорошо понимал, если американцы исполнят свои угрозы, то ему обеспечен не только политический крах, но и расстрел за измену родине. Знаменитая 58-я статья Уголовного кодекса.
В тот важный исторический момент, как мне кажется, американская сторона добилась того, к чему стремилась многие десятилетия. Генеральный секретарь ЦК КПСС, руководитель могучей советской страны стал послушно выполнять любые указания американского руководства. СССР оказался на коротком поводке.
Не знаю, в тот же раз это произошло или США сделали позже, чтобы сразу не доводить Леонида Ильича до инфаркта, но одной из поставленных перед ним задач была физическая ликвидация в ближайшее время Сергея Королёва, самого главного из пяти Главных конструкторов советских космических систем. Конкретный способ ликвидации Брежневу разрешили выбрать на своё усмотрение.
Но зачем же неизвестный практически никому Королёв понадобился американцам? Дело в том, что из-за Сергея Королёва уже семь последних лет (с 4 октября 1957 года) Соединенные Штаты Америки переживали крайнюю беспомощность в вопросах освоения космоса, и в ближайшие десятилетия, по мнению американских же ведущих специалистов, изменить положение Штатам не удастся. Зато Королёв в последующие десятилетия рассчитывал запустить космические аппараты чуть ли не во все иные миры, но в первую очередь, на Луну.
Для США это стало бы несмываемым позором, допустить который они никак не могли. Ведь ещё совсем недавно покойный (убитый) Президент США Джон Кеннеди, успокаивая усиливающееся негодование американских граждан, пообещал высадить американских астронавтов на Луну не позже 1970 года. Пообещал, но сам тогда не знал, что для США это технически пока невозможно! Впрочем, такого ответа ведущих американских специалистов по космосу тогда не знал ещё никто. Да и позже Штаты этот ответ надёжно засекретили.
Но что-то всё равно следовало предпринимать, ибо очередной позор США оказался бы неминуемым. И он стремительно приближался. Тогда в Штатах и пришли к выводу, что только устранение Королёва даст американцам передышку для принятия соответствующих мер в гонке за космос.
И вот, 14 января 1966 года, всего через год и три месяца после вступления Брежнева в свою должность, Сергей Королёв был убит на операционном столе министром здравоохранения СССР Петровским Борисом Васильевичем. Именно убит! Убит, так сказать, по высочайшему повелению и моему хотению!
[justify]А как же иначе, если даже после этого Петровский не был снят с должности, не был отдан под суд за дичайшее игнорирование всех регламентов подготовки операции и самого больного к ней. Более того, Петровского не только не стёрли в порошок, не только не изничтожили раз и навсегда, хотя бы как профессионально непригодного ни к врачеванию, ни к высокой должности, но за выполнение преступного задания по
