Над ним висел и вращался громадный четырехгранный остроугольник. Еще одно неведомо кем созданное авангардное кошмарное творение чьей-то творческой нестандартной мысли и ума. Это было как раз и именно то, что издавало весь этот оглушительный и будоражащий человеческий разум вибрационный громкий постоянный гул. Это был висящий в самом пространстве и пустоте тот самый Тетраэдр. Шкатулка Филиппа Лемаршана. Только громадных, просто невероятных циклопических размеров и вытянутой в обе стороны своих двух углов и вершин грандиозная геометрическая конструкция. Теперь, очень похожая, снизу и вверху на остроконечную этакую пирамидальную четырехгранную иглу, что медленно вокруг своей незримой некой от вершины к вершине оси вращалась. Испуская, какой-то ослепляющий своей яркой чернотой свет. Луча было два, и они исходили из самого центра этого четырехгранного остроугольника. Из его круглых черных точно излучатели окон по бокам вращающейся непрерывно в одну сторону такой вот геометрической фигуры.
Он был далеко от самого Мариса Залесского, но и на таком расстоянии производил неизгладимое для его черноволосого чеха брюнета карих человеческих глаз впечатление. А главное, создавал весь этот странно гудящий, точно некий двигатель всей этой громадной под ним похожей на лабиринт из камня кирпича висящей в неком тоже неведомом и невесомом пространстве конструкции. Порой сам, точно по определенной временной команде или программе, лабиринт делал неожиданную перестановку самого себя. Он, внезапно оживал и начинал двигаться. Меняя радикально свое положение этажей, потолков, полов и стен. То, раздвигая их, то сужая до самых минимальных размеров и даже щелей, смыкая свои вертикальные стены и передвигая большие на стенах в черном колодце полукруглые окна.
Все это было, просто нечто и для прагмата ученого Мариса Залесского непостижимо. Но, он, все равно был бы здесь. Он, все равно, пришел бы сюда. И по-другому быть не могло. Это была его судьба, которую, войдя в длинный каменный тоннельный коридор, выбрал сам. Принял сам, и уже добровольно.
Сейчас ему, окончательно пришлось перестать делать вид, что все это нереально и, что полная нелепость и бессмыслица. И мужское уже с черной легкой небритой щетиной его красивого для многих женщин в миру лицо, обдувал свежий достаточно сильный ветер. Этот ветер был такой силы, что сбивал даже с ног. Тут на самой верхней площадке лабиринта, куда его привел от его личного лабораторного кабинета в здании музея магазина « ПОЛЛАСИО» длинный узкий каменный тоннельный коридор. Проход в сердце самого неизведанного и непознанного. А главное, ему хотелось даже не совсем понять, как это тут все оказалось, а познать все совсем иное. Все плотские самые греховные страсти. Наивысшие низменные ощущения на самом крайнем пределе боли и страданий. Именно, и только это позволило ему сюда войти. Подготовило его к совершенно необъяснимому и новому, что полностью и радикально должно было изменить всю его человеческую саму жизнь. То к чему он, Марис Залесский шел всю свою сознательную Земную жизнь. Он, точно попался в ловчий капкан своих порочных мыслей и желаний, что постоянно сидели и жили в нем. За что отсидел в тюрьме, но остался таким же каким был, пытаясь поменять свою жизнь на что-то лучшее. Но лучшим стала встреча с этим маленьким золоченым механическим в своей невероятно замысловатой конструкции кубиком, шкатулкой средневекового умельца мастера Филиппа Лемаршана. Марис сдался и стал подвластным волшебной адской шкатулке под названием «Конфигурация плача», ибо он был тем, кем был на самом деле.
Марис Залесский сейчас был совершенно другим. Он уже не был тем Марисом, каким был раньше и до этого. Он открыл в себе то, что пряталось в нем долгие годы. Все тридцать его дет. То, что сделало его неистовым для многих женщин любовником. Затем, убийцей. Именно то, что убило его любовницу подругу и уличную проститутку городскую путану Барбару Сташковски.
Его сейчас вели некие неведомые даже ему и его испорченному и развращенному разуму силы. Его вели туда, где ему следовало уже давно быть. Давно оказаться за все его порочные все мысли и желания. За распутное и развратное поведение еще со студенческой скамьи молодой двадцатилетней жизни. Марис был, когда-то отличным студентом, подающим большие надежды. Но, был еще и тем, кем был в другой жизни. Его сами клеили женщины, оценивая внешность Мариса чеха красавца брюнета и его молодость. Он пользовался этим в полную силу. Это были совсем короткие любовные связи, что очень быстро обрывались и исчезали, как их не бывало вовсе. И так одни за другими. Именно здесь Марис Залесский был совсем другим человеком. Это было его второе Я и другое человеческое лицо. И оно было не из лучших примеров другим. И этот другой сейчас был здесь в поисках и жажде новых наивысших плотских низменных ощущений.
Он сейчас видел пред собой некую уже цель. И шел к ней. Он жаждал получить то, чего больше сейчас всего хотел получить. Иначе его бы не было здесь. Некая вырвавшаяся демоническая адская сила из него самого, овладела им, заманив сюда в этот потусторонний мистический за пределами любой реальности мир демонического существа Левиафана. Эта чертова адская шкатулка и ее сила завладели Марисом Залесским. Между ними образовалось некое даже родство. Она ощутила демона жившего в теле Мариса Залесского. Затихшего, но живого. Готового к своей свободе. И пробудила его. Вот, почему, она приняла его иначе, чем других своих посетителей и пленников. Вела в мир и само адское жилище демонов людей сенобитов. Скорее, как гостя, чем свою новую жертву. И он, сам ощутив это некое демоническое родство, добровольно ринулся, сломя голову в это проклятое страшное место, желая того, чего никогда бы не получил в мире людей. Только сейчас, он понял, что хотел, и чего желала по-настоящему Мариса Залесского душа. И хотел обрести и получить это. Все наивысшие формы самой жуткой боли и сладостных страданий. Ему нужна была любовь. Самая развращенная и самая греховная, какая только могла быть. И какую, ему могла дать эта шкатулка Лемаршана.
Черный ослепительный прорезающий все пространство свет Левиафана пронизывал своим гудящим лучом верхний ярус каменного безграничного лабиринта. Именно он, издавал такое монотонное оглушительное звучание. Сотрясая все само пространство и сам этот лабиринт. От вращения в черных в двустороннем четырехгранном остроугольнике круглых огромных окон два этих расходящихся луча были самой энергией тела духом и телом с глазами самого демона и дракона Левиафана заточенного и заключенного в этот вращающийся вытянутый в остроугольную длину громадный тетраэдр, имеющий еще и внешнюю свою в земных пределах оболочку. Ту, что создал средневековый французский мастер дел своих и умелец Филипп Лемаршан. Это было местом заключения высшими Ангельскими Божественными силами злого безжалостного демонического духа. Одного из самых сильных и всевластных демонов адского пантеона. Морского громадного змея и сына самой его матери и Богини запредельного Хаоса Тиамат.
Глава VI. Сенобитесса адского мира
Здесь на самом вернем уровне и чем-то похожим на саму крышу лабиринта не прекращаясь, дул сильный ветер. Марис еле удерживался на своих ногах боясь сорваться вниз, и рухнуть в бездонную черную пропасть вертикального колодца. Эта невероятная, не ослабляющая свое воздействие сила, казалось, нарастала с каждой минутой и секундой и Марис Залесский, вцепившись в край и угол вертикальной стены на выходе из своего каменного прохода и туннеля, уже хотел повернуть обратно. Этот поток из сильного ветра не давал ему идти дальше, точно предупреждая Мариса и отгоняя того от движения дальше в глубь лабиринта. Но, Марис и так не знал сейчас, куда ему двигаться и идти. Лабиринт на его глазах менял свои вид и формы. Он жил своей ему ведомой только жизнью каменного странного гипертрофированного в своей архитектурной конструкции этакого разумного живого существа жизнью.
Вдруг внезапно все движения лабиринта прекратились. И он занял обычную свою стационарную конструкционную форму. Прервался сильный сбивающий с ног ветер. И Марис узрил вдалеке на верхней самой площадке лабиринта от одного из квадратных его углов идущую к нему некую женщину. Весьма на вид молодую, лет, наверное, не старше тридцати, как и он сейчас сам. Эта женщина была довольно высокого роста, немного на вид худощава. С хорошей как отметил сам уже про себя Марис Залесский женской стройной фигурой, одетой в некое короткое до колен рваное серое платье. На котором была масса дыр и разрывов. И то платье свисало с женщины просто вниз как некое нищенское рубище. Некую ночную сорочку этой странного вида молодой довольно женщины. Точно, сбежавшей, откуда-то из тюремного долгого заключения. И еще, что было весьма странным и резануло Мариса по его карим брюнета красавца мужчины глазам. Это то, что под этим и оборванными тряпками, вообще не было ничего. Там была лишь ее полная нагота. А тело женщины было в все изрезано и кровоточило. Руки и ноги. По ним текла алая кровь, что оставляла на каменной верхней площадке свои следы в виде мокрых кровавых отпечатков босых голых до колен ног этой незнакомки. Что конкретно направлялась к Марису Залесскому.
Оттуда откуда она вышла там, был виден тоже длинный узкий каменный коридор с выходом, именно сюда и с другой стороны. С другого угла громадного лабиринта четырехугольника.
Это было два самых края лабиринта. А где он заканчивался, и где были другие два угла его, было неизвестно. Этот четырехугольник был вытянут далеко вдаль в безграничье и, наверное, им двоим, повезло здесь, вот так встретиться.
Марис вышел к ней из своего коридорного
