*
…Завершив третий полугодовой рейс, траулер вернулся в порт города Л. и встал на плановый пятимесячный ремонт. Андрей с Оксаной и их сыном продолжали жить у тёщи. Хотя теперь та снизошла и выделила им самую большую комнату в её квартире. Ещё, будучи в рейсе, Андрей получил телеграмму от Оксаны о том, что Ольга Валентиновна сделала им грандиозный подарок: используя свои связи, так намекалось в послании, она ухитрилась продвинуть их вперёд в очереди на кооператив. И теперь они должны получить ордер не через четыре-пять лет, а максимум уже до конца этого года. И действительно, через три месяца после возвращения из своего третьего полугодового рейса, Андрей получил почтовую карточку из отдела кадров своей базы, в которой указывалось: где и когда он может получить ордер на квартиру и ключи.
В те времена всё жильё строилось и передавалось нанимателям и собственникам с полной внутренней отделкой всех квартирных и общедомовых помещений. Конечно, многие сразу же начинали всё переделывать, так как качество жилья «от строителей» оставляло желать лучшего. И это ставило новосёлов перед выбором: хочешь, дескать, живи так, оно – есть, сейчас и без дополнительных трат, а не хочешь, то исправляй,
* Счаститься – жить счастливо; находясь в любых, даже смертельных условиях, оставаться со своим счастьем.
заменяй внутренности квартиры, но уже за свой счёт. Денег на переделки в семье Андрея не было. Занимать на них у тёщи – ни за что. Тем более что, подсуетившись с укорачиванием «для них» очереди на жильё, она и так всем и каждому станет выказывать себя хозяйкой их квартире. «Ну а ежели ещё и тёщин заём, то мы – её вовек не уймём!» – решил Андрей, особо не опечалившись.
Получив ордер и ключи, перевезя от тёщи детскую кроватку Андрюшки, купив по различным столбовым и газетным объявлениям минимально необходимую бэушную мебель, семья Андрея вселилась в СВОЮ квартиру. Новосельного застолья, как такового, не было. Всё свелось к скромному чаепитию с тортиком. И всё по той же причине – отсутствие денег: всё заработанное Андреем за три полугодовых рейса ушло на первый взнос за квартиру, покупку кое-какой мебели и переезд от тёщи к себе. Да, и ещё пришлось приобретать всякую недостающую бытовую утварь: полочки для ванной комнаты, крючки, новый замок для входной двери и тэдэ, и тэпэ.
Часть посуды – две обшарпанные алюминиевые миски, по паре таких же ложек и вилок, до ям источенный щербленый кухонный нож, кастрюлю, сковородку, дуршлаг и погнутую тёрку, взглянув на которые, с первого взгляда было понятно, что все они – заслуженные ветераны, отрывая от сердца и скрепя его, преподнесла тёща, взяв эти «подарочки»… из своей подвальной кладовой: в доме тёщи за каждой квартирой был закреплён подвальный бокс для хранения продуктовых запасов и всякого ненужного барахла. В тёщином боксе продуктов не было. Зато было множество, забытых, наверное, и ей самой гоношных* вещей, в том числе и более приличной посуды, чем те ископаемые плошки и прочие раритеты, которыми она осчастливила новосёлов. Но она, видимо, посчитала, что и то, что она… пожертвовала и так – более чем… достойно. Как потом язвительно рассказал тесть, но с ухмылкой везучего крохоборчика, стянувшего из пункта приёма-сдачи стеклотары пустую бутылку со «звёздочкой» на горлышке, что те алюминиевые тёщины дары, были первой собственной утварью в их с тёщей семье: он стащил их с камбуза военного корабля, на котором тогда нёс вахту, потому что в комнате, снимаемой их молодой семьёй, не было посуды – ну вообще – никакой.
Андрею поначалу стало даже весело и душевно приятно от такой преемственности поколений. Но потом, осознание «мусорности» тёщиного подарка… ни разозлило, ни обидело его, нет, а скорее – наоборот, утвердило Андрея правильности собственных решений и поступков – вообще.
Ведь всё, даже состоявшийся после второго рейса Андрея ресторанный банкет – оплатил он сам из своих заработков. Все финансовые затраты на свадьбу, включая покупку колец, платья невесты, костюма жениха, первой мебели, пусть и неновой, и, конечно же, взнос на кооперативную квартиру – он заработал и сделал САМ. Никто из приглашённых свадебных гостей не подарил больше ста рублей. Это-то Андрей знал
* Гоношный (от «гоношить» – скряжничая/жадничая копить, прикапливать, собирать малоценное/малозначительное и/или совсем не нужное; хлопотливо/ суетно заниматься какими-либо мелкими/незначительными хозяйственными делами) – по действию глагола.
наверняка, потому как в каждом из свадебных подарочных конвертов от их гостей – вернее гостей, приглашённых его женой и тёщей, которые он сам и просматривал, было-то лишь по одной купюре номиналом либо по двадцать пять, либо по пятьдесят рублей. Купюр в сто рублей было три: две из них выпали из конверта с марками, пришедшего по почте из Самары. Ещё одна сторублёвка оказалась в безымянном конверте с изображением баркентины «Меридиан», ошвартованном тогда в устье реки в центре города К. в одной из соседней Прибалтийских стран. Его Андрей случайно обнаружил в почтовом ящике на двери тёщиного приюта.
Помощь же тёщи – по продвижению их в жилищной очереди, лично ей, скорее всего, ничего не стоила, потому что, занимая ключевую руководящую должность в одном из крупнейших предприятий района, она запросто могла воспользоваться своим административным ресурсом, предложив тому, кому надо… воспользоваться, к примеру, имевшимся на хлебокомбинате банкетным залом. Кстати, Андрею – она не предложила провести свадьбу там! А ведь на комбинате, к тому же, была ещё и отличная кухня, на которой на заказ и вынос готовили всяческие неимоверные яства. А молодая семья сэкономила бы деньги.
Но Андрей не роптал. Тем более что после новосельных посиделок, на которые тёща принесла, а затем и унесла обратно свой чайный сервиз, Андрей с ней более и не встречался: Оксана – постоянно ходила в гости к родителям; Андрей же – под разными несуразными предлогами отказывался. Было очевидно, что тёщу это устраивало. Ну а Оксана – и не настаивала…
*
Прошло ровно четыре месяца Андреевой береговой жизни. В глазах маленького Андрюшки стало проявляться понимание достижения тех результатов, которых он добивался, рассылая всем окружающим требования и просьбы в виде капризничества, крика и плача. Иначе он пока никак не мог рассказать ни о чём. Хотя все, кто, заглядывал ему в личико, тут же и потом утверждал: «Глядите-ка, он мне – улыбнулся!»
Выбрав до последнего дня подоспевший за три рейса отпуск и набежавшие отгулы, потратив с Оксаной и Андрюшкой все отпускные и отгульные деньги, Андрей явился в базу – в свою штурманскую службу, где узнал, что его пароход задерживается с выходом с ремонта на неизвестный срок. «Может на месяц, а может и на полгода», – невозмутимо-обречённым тоном всезнайки поведал Андрею главный штурман пароходства.
Андрей позвонил своему кэпу. «Деньги нужны! У меня ж кооператив. Да и Андрюшка с каждым днём увеличивает потребности – вроде незаметно, а так и есть… Растёт малыш!.. Да и сто двадцать суток на берегу – это уже перебор – сил больше никаких нет сидеть без дела, – поделился с кэпом Андрей. – Буду проситься на другой пароход». Кэп, раздосадованный таким решением Андрея, но понимающий его, с грустью произнёс: «Сожалею, что так всё… затянулось. Ну, ничего ужасного… Авось ещё поработаем вместе! Удачи тебе, Андрей Юрьевич! Да, характеристику на тебя для твоей аттестации третьим помощником – я передал в базу... ещё месяц назад. Так что – не тяни –сдавай техминимум и полный вперёд!»
В штурманской службе, куда Андрей пришёл вновь уже на следующий день, ему сообщили, что свободных мест четвёртым помощником сейчас нет – новый выпуск мореходки заполнил весь резерв. И предложили Андрею сдать квалификацию на третьего помощника капитана: плавательного ценза* ему хватает с запасом, тем более, что есть представление от капитана: судя по содержащимся в нём эпитетам и оборотам в адрес Андрея, его хоть прям сейчас определяй в старпомы. Свободное место «третьего» – имеется. Так что – полдюжины десятков семинаров, пяток пар зачётов, один экзамен и… через месяц он сможет выйти в море на аналогичном пароходе: с лучшими вахтами – по часам их несения, с бόльшим заработком и с дальнейшими перспективами карьерного роста.
Андрей, не раздумывая, согласился – и оклад выше, и общий заработок будет процентов на десять, а то и на пятнадцать больше. Он легко сдал экзамены и, пройдя недельную стажировку, не через месяц, а уже через три недели получил обещанное назначение. Приняв дела, получив на складах причитающееся по штату снабжение, сделав на картах предварительную прокладку до аргентинского промысла, Андрей был готов к новому походу.
А ещё через неделю, Андрей махал рукой с крыла ходовой рубки, провожавшим его в порту: спящему в коляске Андрюшке, жене Оксане, тестю и тёще. Махал он до тех пор, пока судно, закончив тискать и выжимать истошные резиновые скрипы и вопли из кранцев* и старых кразовских и мазовских покрышек, прикрывавших своими собственными телами родную причальную стенку, всё-таки отвалило от неё, и, перестав к ней приставать, свободно развернувшись в портовой бухте курсом на выходной маяк, не скрывая от него свою охоту и печаль, наконец-то объединило всех провожающих на берегу вместе с причалом, освещая их последними лучами закатного солнца, в одно короткое тире, а потом в точку, имя которой – родной дом, своя семья…
*
…Было уже 20:00, и Андрей заступил на свою первую вечернюю вахту в должности третьего помощника капитана. Ровно в 00:00 – вечерняя вахта Андрея закончилась. Он штатно сдал сменившему его второму помощнику местоположение судна и указания капитана, за двадцать минут заполнил чистовой судовой журнал, еще минут тридцать прокурил и проболтал со вторым и его рулевым, а затем спустился к себе в каюту.
* Плавательный ценз (термин) – определённое количество времени, выраженное в сутках и месяцах, проведённых в открытом море, для возможности быть допущенным к сдаче экзаменов по повышению квалификации и должностного роста.
[justify][i]* Кранец (термин) – приспособление/устройство для амортизации ударов корпуса судна о причальную стенку или другое судно в
