спине!
Еда, даже простая, показалась особенно вкусной.
Ещё бы! После стольких часов голодания!
Так что и тушёнку, и консервированную фасоль, и бекон они уплетали за обе щёки. А разогреть жестяные банки с ними на верхней, раскалившейся уже до тёмно-синего цвета, верхней плите печи, оказалось нетрудно. А вот шоколад, который Андрей приказал захватить обязательно, разогревать нужды не было. Как и пресные галеты. Зато когда растопили немного льда в ещё одной кастрюле, добытой на кухне, и жидкость стала тёплой, попили все с большим удовольствием.
Жаль только, что пошла эта вода в-основном всё же не совсем туда. Это Андрей понял, когда все девочки, по очереди, а Анна и Магда – вместе, отправились «по делам».
Сам он дождался, пока все вернутся, и отдал новый приказ:
– В соседних каютах есть пустые шкафы. Я сейчас помогу вам перенести их. Поставим – вернее, положим! – их вон там, в углу. А уже на них – постелем наши спальники. Поскольку на полу – холодно и дует. А так… Хоть подобие возвышения.
Переноска шкафов, их опрокидывание, и расстилка спальников заняли ещё десять минут. Зато теперь Андрей был спокоен: их и правда – не продует сквозняками, дувшими в широкую – с палец! – щель под входной дверью. Зато благодаря этой самой щели им уж точно не грозит задохнуться от углекислого газа – с таким-то «притоком» свежего воздуха! Он сказал:
– Гарнизон! Подготовить и зарядить карабины. Затем. Переодеться во всё сухое! Даже если придётся раздеться до гола. Даже трусики, если промокли – переоденьте! Я пока схожу тоже – по делам, и вернусь через… Минут десять! Если не назову себя при входе – разрешаю стрелять!
Выпученные глаза и приоткрывшиеся от удивления рты он проигнорировал, нахмуренными бровями дав понять, что вовсе не шутит. Анна сказала:
– Хорошо, командир. Мы будем наготове. – за что удостоилась «тёплого» взгляда от Магды. Андрей грозно посмотрел на обеих. Но больше ничего не сказал. И вышел.
Свой карабин он захватить не забыл. Поскольку по его прикидкам преследователи как раз должны были приближаться к Базе, и оружие лишним точно быть не могло…
Сходив куда было нужно, Андрей быстро прошёл по первому коридору ко входному тамбуру. Карабин болтался у него на плече, пять обойм грюкали в кармане парки. Тяжесть доски, прихваченной со склада, оттягивала другое плечо.
Однако оказалось, к счастью, что никаких поползновений на запертую наружную дверь никто не делал. Отперев и открыв её, Андрей с минуту всматривался в глубину тоннеля, но ни малейших следов прохождения кого-либо ещё, кроме его четверых девочек и себя, любимого, не обнаружил. Он отступил назад в тамбур, и снова закрыл и запер дверь.
Закрыв же внутреннюю, аккуратно и осторожно прислонил к ней длинную доску, поставив ту вертикально. Привязал проволокой к косяку гранату. Другой проволокой привязал чеку гранаты к доске – так, чтоб падая, та её выдернула. Получилось неплохо.
Теперь если кто и сунется к ним – грохот однозначно скажет, что у них – «гости!»
Возвращался Андрей с чувством, что сделал практически всё, что намечал. И теперь точно – можно отдохнуть. Правда, вот спать придётся кучей. То есть – теснясь, и согревая друг друга теплом своих тел.
А вот сексом сегодня ночью заниматься – точно не предстоит!
Жизель вынырнула из забытья от звука: кто-то тихо открыл дверь её спальни.
Точно: вон, на фоне светлого коридора обозначился силуэт. Женщины в халате. И женщины – немаленькой!
Но вот она и вошла в комнату, бесшумно прикрыв за собой дверь. Заперла её на задвижку.
В лицо ударил ослепительный после темноты свет – на потолке зажглись плафоны светло-голубых светильников! Сестра Дженифер.
Увидев, что Жизель очнулась, женщина подошла к изголовью постели, и поправила подушку под вспотевшей головой Главы Совета:
– Добрый вечер, госпожа Жизель. Как себя чувствуете?
Что-то имелось в её тоне… Настораживающее!
Странное.
Жизель постаралась придать всё ещё слабому голосу равнодушие и деловитость:
– Неплохо. Спасибо, сестра Дженифер. Но зачем вы пришли?
– Как это – зачем? Справиться о вашем здоровьи. Я захожу сюда каждые два часа. В прошлые два раза вы спали. А я докладывала о вашем состоянии доктору Джонс.
И сейчас, убедившись, что операция прошла нормально, и последствий удалось избежать, она легла вздремнуть. И, думаю, спать она будет хорошо. И долго.
Уж растворить пару таблеток веронала в её чае я не забыла.
– Что вы имеете в виду, сестра Дженифер?! – но сердце, забившееся, словно пойманный воробушек, и подсознание сказали Жизель, что имеет в виду сестра Дженифер! Недаром же черты её лица показались ей смутно знакомыми!..
– Да то и имею. Вижу, вы уже и сами всё поняли, уважаемая «Глава Совета». Теперь уже – бывшая. Уж я позабочусь! – разговаривая, сестра Дженифер сильными руками захватывала её кисти, привязывая их ремнями к спинке кровати. Попытки пациентки слезть она пресекла в корне, просто навалившись сверху на ослабшее тело Жизель, – Ну уж нет! Незачем вам теперь беспокоиться о бегстве. Раньше надо было бежать!
Ещё два ремня, затянутых на лодыжках, действительно сделали бегство невозможным. Жизель попыталась кричать – но голос предательски отказался служить! Или это были последствия наркоза?.. Или голоса нет – от того, что её так и не напоили?..
Убедившись, что тело пациентки зафиксировано надёжно, сестра Дженифер принялась вставлять в рот Жизель кляп. «Профессиональный» – из сексшопа. Жизель пыталась не позволить этого. Тогда сестра Дженифер просто ударила её – точно в солнечное сплетение! В попытках вдохнуть хоть каплю воздуха пришлось, конечно, рот открыть…
Теперь, когда все «предварительные» этапы подготовки оказались позади, сестра Дженифер словоохотливо пояснила суть своих действий:
– Я собираюсь отомстить вам, принципиальная леди. Да-да, моя милая, непримиримая и не знающая жалости и пощады, судья. Обрекшая мою мать, за банальную усталость, когда она, после третьего подряд дежурства, просто заснула на рабочем месте, на позор. И, соответственно, – на деклассацию. И десять лет рудников. В Гималаях.
Где она выдержала только три с половиной года. После чего умерла.
Нет, не от холода, каторжного труда, и невыносимых условий. А от сепсиса. Она поранилась, и в рану попала земля. А местные коновалы не пожелали тратить на неё сыворотку от столбняка – и просто промыли рану раствором марганцовки.
Не помогло.
Ну вот она и скончалась в страшных мучениях.
Мне даже не выдали её тело. Для похорон. Да что я вам рассказываю – вы куда лучше меня все наши законы знаете.
Жизель говорить уже не могла и не хотела – не только из-за кляпа, а и потому, что не видела смысла. В глазах сестры Дженифер имелось столько фанатизма и жажды мести, что унижаться, пускать слезу, и ёрзать по постели, умоляя, и пытаясь разжалобить эту всё рассчитавшую вампиршу, явно смысла нет!
Да, Жизель вспомнила тот суд, и даже фамилию сестры, заснувшей на рабочем месте. И из-за этого проморгавшей, как на мониторе одной из находящихся в коме пациенток пропали пульс и дыхание. И, возможно, это и сошло бы ей с рук, как допущение смерти «по неосторожности»…
Но скончавшаяся была – член Совета!
А в таких случаях никакой пощады быть не может!
Но что эта стерва собирается сделать с ней сейчас?!
«Стерва», достав из кармана внушительных размеров шприц, охотно просветила:
– А сейчас, солнце ты моё непримиримое, ревнительница Духа и Буквы Закона, собираюсь я ввести тебе в тело культуру бацилл, которые как раз и вызывают сепсис!
А чтоб подействовали они быстрее – я распределю инъекции равномерно по твоему телу! Но! Только – в руки и ноги! Я не хочу, чтоб ты умерла слишком быстро! И буду наслаждаться, наблюдая, как ты мечешься, и вопишь в тщетных попытках освободиться! И сдыхаешь, скрючиваясь и трясясь в крайне болезненной агонии!
Есть Бог на свете!!!
И именно он отдал тебя – в мои руки!!!
Спать тесно сбившейся в кучу почти монолитной массой оказалось не слишком удобно. Андрей, лежавший с одного бока девочек, и Магда, как самая «большая», гревшая их с другой стороны, почти не могли ворочаться. И лежали только на одном боку, или спине. Зато этот вариант ночёвки действительно доказал, что греться так – легче.
И печка, стараниями которой воздух в спальне прогрелся аж до четырнадцати градусов, своим тихим гудением вносила умиротворение в атмосферу их маленького мирка.
Собственно, Андрей не рассчитывал, что им удастся вот так, мирно и спокойно, проспать – ну, вернее всё же – продремать! – до символического утра. Но судя по тому, что граната не взорвалась, никто на их покой не покушался. Странно.
Ладно, он разберётся с этим после завтрака. Ну а девочки к первому входу не полезут – он приказал. А кроме того они панически боятся гранат и мин-ловушек!
Он выбрался из-под общего одеяла. Потянулся. Спал он в одних кальсонах и фуфайке,
