История китайского летчика. Часть 2

небольшим воздушным пространством над пограничной с Кореей рекой Ялуцзян. У американцев этот островок войны же успел получить зловеще-красивое название «Аллеи МиГов». Несмотря на все громогласные заявления янки о десятках воздушных побед, это было признание. Товарищи товарища Ли Си-Цина в очередной раз заставили себя уважать. С чего бы иначе было американцам за пару лет последовательно «забраковать» два своих реактивных истребителя – «Шутинг Стар» и «Тандерджет», а налеты высотных «Супер-Крепостей» перевести на ночные часы? Тем не менее, в настоящее время у янки появился в Корее новый перспективный воздушный боец - Норт Американ F-86 «Сейбр», или в переводе с английского – «Сабля». Этот небесный клинок, похоже, рубил МиГи более успешно…
Джао Да много слышал о реактивных самолетах, новых «богах грома и молний» воздушных полей сражений. И он до обидного мало знал о них. В последние годы, когда великие державы – СССР, США, Великобритания – развивали это направление боевой авиации,  уставшего от войны китайского летчика слишком занимало иное, мирное освоение неба. За месяцы, проведенные в США, ему несколько раз приходилось видеть в небе серебристые истребители «Шутинг Стар», совершавшие учебные полеты. Со своими прямыми тонкими крыльями, в вышине они казались похожими на правильные равносторонние крестики. При снижении становились видны обтекаемые сигарообразные фюзеляжи с гармонично влитыми в них овальными кабинами и воздухозаборниками, оканчивавшиеся соплом реактивного двигателя. Они были стремительны, красивы… и невероятно далеки. Как опытный пилот, Джао Да понимал, что в технике пилотирования поршневого и реактивного самолета в силу различия аэродинамических качеств, двигателя и характеристик – много несхожего. Об этом же говорили Говард Хьюз и другие пилоты из авиакомпании ТWA, когда речь заходила о пресловутой авиа-новинке.
По рассказам других летчиков, советских, с которыми карма еще раньше свела его на базе пограничной авиации товарища Ли Си-Цына, Джао Да знал: опытный и хладнокровный пилот на мощном поршневом истребителе типа советского Ла-11, американского «Корсара» или британского «Темпеста» способен побороться с реактивным противником за победу в бою. Но все равно: воздушный винт – это вчерашний день, а реактивный двигатель – сегодня и завтра. Если праведные предки семейства Джао не оставят своего легкомысленного потомка покровительством на выбранной им небесной дороге, ему предстоит освоить этот русский истребитель МиГ-15, как раньше он уже освоил другую сделанную в СССР «ласточку». Если не получится… Что ж, Джао Да готов сражаться в небе Кореи на своем верном «Крылатом коте» Кертиссе Р-40, они со стариной еще себя покажут! Как разведчики, как штурмовики, как ночные истребители, как придется!
Американские пилоты, с которыми предстоит воевать – хорошие парни, влюбленные в небо, жизнерадостные, любящие свою страну, верные боевые товарищи. Джао Да разделил с ними множество часов в небе и на земле. Но, как и миллионы хороших парней на сотнях войн десятков веков, они сейчас осознанно или неосознанно делают очень злое дело. Их надо остановить.
Где-то в Корее, в скальных пещерах, превращенных в бомбоубежища, в жалких землянках на пепелищах родных домов, в обсыпавшихся от бомбардировок окопах очень много незнакомых и ни в чем не повинных людей со страхом вслушиваются в звуки неба. Матери дрожащими голосами утешают плачущих детей. Старики роют могилы молодым. Солдаты с отчаянием досылают затвором патроны, слабое средство против крылатого врага. Рев самолета стал для них предвестником смерти. Что ж, Джао Да должен сделать так, чтобы небо снова приносило надежду. Он это сделает, или по крайней мере попытается сделать. Несчастные люди в Корее, скорее всего, не заметят его усилий. Но это нужно им. Это нужно самому Джао Да. Как там говорил очкастый Профессор из Алькатраса: «Интеллигентному человеку очень важно уважать себя». Значит, Джао Да – «интеллигентный человек», надо было прожить почти сорок лет, чтобы понять это…
***
Пароход наш старый странный,
Работяга неустанный,
Словно вторя океану,
Тяжко дышит на ходу.
Так, сморкаясь и чихая,
Доползет он до Шанхая,
И причалит. И тогда я
К всем чертям с него сойду<55>, - задумчиво напевал Джао Да песенку неизвестного сочинения, наблюдая, как мексиканский танкер неловко втягивает свое ржавое грузное тело в устье реки Янцзы.
Шанхай, который китайский летчик не видел много лет, был узнаваемым, и в то же время совершенно новым городом и портом. Монументальные здания колониальной архитектуры на набережной бывшего Международного Сеттльмента, в годы войны избежавшие серьезных повреждений именно в силу своего статуса (а потом - быстрой капитуляции «иностранной зоны»), возвышались над серо-желтыми водами реки с напыщенной гордостью. «Мы – сильнее войны, сильнее времени», - как бы чванливо кричали приходящим с моря гостям эти каменные компрадоры, в нелепой попытке сравниться с Египетскими пирамидами. Мрачным памятником войны глядела с противоположного берега гигантская бетонная коробка складов Сыхан, изъязвленная японскими снарядами. Там в октябре 1937 года держали четырехдневную оборону солдаты 524-го полка 88-й дивизии Национальной армии - событие несомненно героическое, но еще больше распропагандированное<56>…
Беспечная пестрая толпа всех языков и национальностей, заполнявшая некогда набережные Сеттльмента до самого порта, исчезла без следа вместе с породивших ее «оплотом неоколониализма» (как сказали бы нынешние хозяева Шанхая). Малолюдней Шанхай не стал, несмотря на перенесенное в годы войны опустошение. Но сейчас в одежде жителей морских ворот молодой Китайской народной республики преобладали скромные пролетарские тона – серый, синий, коричневый. Женщины поснимали свои броские платья и переоделись в рабочие брюки и куртки – новая идеология диктовала новую моду. Обо всем этом летчику Джао Да с энтузиазмом рассказывал капитан-мексиканец, разглядывавший берег в бинокль, пока лоцманский катер вел танкер к месту стоянки.
Порт Шанхая был полон кораблями под флагами половины мира так же, как в довоенную пору. Но сейчас среди цветов морских держав на мачтах гостей напрочь отсутствовали «звездно-полосатый» флаг США, британский «Юнион Джек», французский «триколор» и символика прочих стран, участвовавших в интервенции в Корею под общим знаменем ООН. Зато почти половина судов, пришедших с грузами для коммунистического Китая и сражающейся Северной Кореи, несли государственный флаг СССР, который прежде реял на этом рейде нечасто. Помимо советских торговых судов, возле пирса расположился окрашенный в суровые серые цвета эскадренный миноносец под военно-морским флагом СССР с миролюбиво зачехленными стволами орудий. Вдоль его бортов, опершись на леера, стояли и разглядывали проходящие суда и город свободные от вахты матросы. В честь «заграничного визита» они надели чистые белые форменки с синими гюйсами и нарядные бескозырки с ленточками. Командный состав был в строгих парадных кителях с наградами на груди и золотыми погонами. Джао Да впервые видел советских товарищей такими военными щеголями. Что ж, государство рабочих и крестьян все больше превращалось в «красную империю», неудивительно, что «военлеты» и «военморы» становились блестящими офицерами…
Помимо советских, на разгружавшихся судах встречались государственные флаги других стран «народной демократии», рожденной Второй мировой  (если угодно – «советского блока», сути это не меняло) – бело-красный польский, сине-бело-красный с пятиконечной звездой югославский… Много было и судов под новыми китайскими флагами – красное полотнище, на котором большая желтая пятиконечная звезда была окружена четырьмя малыми.
- Китайские товарищи говорят: большая звезда символизирует революцию, - пояснил капитан-мексиканец, по прибытию в Шанхай удобно превратившийся из торгаша в коммуниста. – А четыре малых – это рабочий класс, крестьянство, интеллигенция и армия<57>.
Джао Да неопределенно пожал плечами. Сословная структура коммунистического Китая представлялась ему проще: те, кто полезен председателю Мао; те, кто делает вид, что полезен; и все остальные, бесполезные. Летчика больше удивило, что совсем не было видно старых джонок, возивших грузы вверх-вниз по Янцзы. Разумеется, они никуда не исчезли с рек Китая, но в современном порту Шанхая этому пережитку прошлого не было места. Зато высились новые портовые краны, очевидно, советского происхождения а по пирсу сновали грузовики. Тем не менее, на разгрузке многих судов по-прежнему трудились вереницы носильщиков, как трудолюбивые муравьи шагавших по скрипучим сходням с тюками на плечах. Мускульная сила носильщика оставалась в коммунистическом Китае важным экономическим фактором, как прежде в Китае гоминдановском, как и в Цинской империи.
***
Когда танкер пришвартовался к пирсу и перекачал содержимое своих баков в портовые нефтехранилища, что заняло почти весь оставшийся день, экипаж был наконец отпущен на берег. Для пограничного контроля прямо у трапа встали на пост несколько бойцов Народно-освободительной армии в знакомом защитно-салатовом обмундировании и с красными звездами на не менее знакомых мягких фуражках. По сравнению с годами гражданской войны, снаряжение красных вояк стало заметно новее и опрятнее, к тому же, по осеннему времени, оно было сшито из добротной шерстяной ткани. Как незыблемый символ коммунистической бюрократии, напротив сходен был водружен письменный стол. За ним сидел удивительно молодой то ли чиновник, то ли офицер, и оформлял отпускным морякам документы.
Джао Да сердечно простился с капитаном-мексиканцем. Тот взял за провоз недешево, но в целости доставил Джао Да и его истребитель на китайские берега.
- Если янки не собьют и не разбомбят тебя, друг, и ты все-таки решишь вернуться к нам в Мексику и покатать на своем самолете товарища Фриду Кало, найди меня и мою посудину здесь, в Шанхае, - сказал мексиканец. - Или в Даляне, или в Фучжоу, или в Дананге, или в Хайфоне, или еще где-нибудь («Ничего себе географический разброс», - заметил Джао Да). Обратно я отвезу тебя и твой самолет с хорошей скидкой за дружбу! Должна же товарищ Фрида получить свои аэропланы!
- Я обязательно сдержу свое слово, - ответил Джао Да. – Американцы меня не собьют и не разбомбят…. Скорее всего. Есть такое русское выражение: каши мало ели. Каша – это что-то типа пориджа или поленты, чтоб тебе было ясно.
Из всех документов у Джао Да был только фальшивый мексиканский паспорт, который ему по сходной цене состряпал один проходимец в Тамаулипасе.
- Не беспокойтесь, сеньор! – утешил его тогда мастер подложных документов. – У нас в Мексики половина паспортов поддельные, они здесь в ходу вместе с настоящими.
Как видно, работа преступных дел мастера котировалась не только в Мексике, но и в Китае.
- Товарищ Чарли Чино<58>? – формальным голосом спросил молодой страж границ народной республики, бегло посмотрев паспорт.
- Нет, товарищ, я капитан авиации Джао Да, - ответил летчик и почувствовал, как его плечи