История китайского летчика. Часть 2

люди знают вас, как большого друга нашей страны. Вам будет предоставлено всяческое техническое содействие для выполнения вашего кругосветного перелета во имя мира во всем мире. СССР является лидером всей планеты в борьбе за мир, и высоко ценит ваши усилия.
- Я тоже высоко ценю Советский Союз и исполнен признательности, - Джао Да, в свою очередь, попытался быть дипломатом. – Будет ли мне разрешено….
- Вашего полет должен проходить только по заранее намеченному принимающей стороной маршруту, - дипломат вежливо занял все пространство вокруг Джао Да. – Вы не должны отклоняться от него, наши воздушные и наземные службы помогут вам найти дорогу. Вас будут сопровождать советские воздушные суда самого современного класса. В местах промежуточных посадок вы проведете серию встреч с трудящимися. Чтобы облегчить вам задачу, мы заранее подготовили вам методическое пособие по вопросам и ответам. Наши компетентные товарищи всегда будут рядом с вами с целью сделать пребывание на советской территории взаимно полезным.
- А если я не захочу… - начал было Джао Да.
- Советский Союз высоко ценит свободу выбора, - сокрушенно вздохнул консул. - Вы можете продолжить ваш маршрут над Индийским океаном. В свете наметившихся, к нашему глубочайшему сожалению, расхождений в ряде ключевых идеологических и внешнеполитических вопросов с руководством Китайской народной республики, мы считаем своим долгом предупредить вас: воздушное пространство вашей родины для вас закрыто. Ряд весьма высокопоставленных фигур в Коммунистической партии Китая проявляют резкую враждебность к вашему начинанию.
- Без вас знаю, что на родине меня не ждет ничего хорошего, - резко ответил Джао Да. - Наверное, вы правы, мне стоит скорректировать мой маршрут через страны Индокитая, Индию и Ближний Восток…
Советский дипломат на единственное краткое мгновение позволил своему подлинному лицу выглянуть из-под идеальной актерской маски, и на нем летчик прочитал озабоченность, даже испуг.
«Ага, ты заинтересован, чтобы я полетел именно по вашей территории, - решил Джао Да. – Вернее, заинтересовано твое начальство, а тебе дадут по шапке, если я откажусь».
- Товарищ Джао, прошу вас не делать скоропалительных решений, - советский консул сменил тактику. – Ваша дружба с советской страной могла бы оказать существенное влияние на судьбу кое-кого из близких вам людей.
- Поясните, - жестко потребовал Джао да и посмотрел на диппредставителя СССР с открытой неприязнью. Коммунисты – везде коммунисты, подумал летчик, и методы у них одинаковые. Чтобы добиться своего, они начинают шантажировать участью тех, кто тебе дорог.
- Дело в том, что по нашим консульским каналам прошла информация от коллег из города Урумчи, Синьцзян-Уйгурского автономного округа КНР, - дипломат заговорил медовейшим голосом, с которым контрастировал его напряженный взгляд. – Ваша родная сестра, гражданка Китая Джао Хун с ее супругом подали документы на въезд на постоянное место жительства в СССР…
Джао Да от нечаянной радости чуть не бросился обнимать этого неприятного скользкого человека. Каждая весть от единственной в этом огромной мире родной души была для него драгоценна.
- Спасибо на добром слове, консул! Так моя сестренка наконец выскочила замуж? Давно пора было… Надеюсь, ее муж - человек хороший?
- Этого по консульским каналам не известно, - дипломат едко прищурился, - Но доподлинно известно другое: он наполовину русский, сын дочери железнодорожника, работавшего на КВЖД , которая вышла замуж за китайца. Кроме того, он подающий большие надежды переводчик русской технической литературы на этот ваш язык… путунхуа. То и другое обстоятельство дают им с вашей сестрой основание рассчитывать на благоприятное рассмотрение их дела и помощь наших дипломатических работников… Но исключительно если и вы, товарищ Джао, подтвердите вашу дружбу и совершите перелет по советской территории. Подумайте, въезд в СССР стал бы для ваших родных спасением! В Синьцзяне, в связи с неверной политикой китайского руководства, уже начинается голод, а у вашей сестры в этом году родился ребеночек…
- Так у меня появился племянник… или племянница! – возликовал Джао Да. – Кровь старого Джао Сэ получила новое рождение!
Он двумя пальцами со всей возможной деликатностью взял консула за галстук и слегка потянул на себя:
- Конечно, я обязательно продолжу свой перелет через территорию СССР! Но вот мои встречные условия, консул! Сестренка Хун с мужем и ребенком должны въехать в Советский Союз как можно скорее. С места не тронусь, пока не получу от сестры письмо со штемпелем советской почты! Маршрут моего полета мы с вашими товарищами будем разрабатывать вместе. Сопровождать меня в небе должны только советские любители авиаспорта на своих машинах. Говорить на встречах с вашими людьми я буду то, что думаю… И еще! Сообщите моему другу генералу авиации Николаю Лисицыну, что я прилетаю.
- А кто это?
- Не делайте вид, что не знаете. Узнайте по вашим консульским каналам. Про мою сестру же вы узнали.


Глава 12.
Бескрайнее советское небо.

- Напомните, город Фрунзе, это столица вашей республики Киргизия? – спросил Джао Да советского консула. – Той, которая граничит с Синьцзяном?
В последние недели китайский летчик стал постоянным гостем в советском консульстве в Токио, не давая сотрудникам загранпредставительства СССР забыть о своем обещании помочь с въездом младшей сестренки Хун. Которая, как ни удивительно, была уже совершенно взрослой женщиной, женой и матерью...
Чтобы быть поближе к событиям, Джао Да переехал из токийского отеля в скромную гостиницу при советском торгпредстве. Так «советские товарищи» видели, что он никуда не денется, а им, в свою очередь, было некуда деться от него. Кроме того, так выходило дешевле: цены в едва поднявшейся из военного пепла новой Японии были заоблачные, а финансовые возможности летчика подходили к концу. С каждым днем улыбки сотрудников советского консульства становились все более натянутыми и достигли наконец того резинового состояния, которое Джао Да привык видеть у японцев.
- Подождите, товарищ Джао, не так просто оформить въезд семьи граждан КНР на пэ-эм-жэ (этой тягучей аббревиатурой в СССР называлось проживание), - упрямо твердили чиновники страны социализма.
- Сначала в СССР въедет Джао Хун с семьей, а только потом влечу я, - не менее упрямо твердил Джао Да.
Наконец, советский консул, не скрывая облегчения наконец избавиться от назойливого визитера, а заодно и радости от выполненного «ответственного задания руководства», вручил Джао Да конверт, испятнанный почтовыми печатями. Письмо было подписано хорошо знакомым учительским подчерком сестренки. Обратный адрес Хун написала уже по-русски.
- Вы правы, город Фрунзе – столица Киргизской Советской Социалистической республики, - ответил консул с выражением невинного мученика на гладко выбритой сытой физиономии. – Ваши родственники сейчас проживают там. Об остальном вы можете прочитать сами…
Не скрывая радости, Джао Да поднес конверт к губам. Послание пахло бумагой, клеем, еще чем-то конторским, но для летчика сейчас не было аромата благоуханней.
«Как давно мы с тобою общаемся одним письмом в несколько лет, сестренка, - с острым чувством вины подумал Джвао Да. – Не получилось из меня человека, который был бы опорой нашей семье… Пусть будет мне свидетелем вероучитель из рода Шакья, вина обстоятельств в этом  больше, чем моя».
Он торопливо вскрыл конверт и углубился в чтение.
«Я рада, что наконец могу начать это послание с радостного известия, и даже с трех, - писала Хун; привычка излагать семейные новости почти изысканным литературным языком у нее сохранилась. – Главным из них для меня всегда будет то, что у меня родился сын, твой племянник, новый мужчина рода Джао. Он появился на свет крепким и выносливым, с круглой рожицей, чем очень похож на тебя и на нашего незабвенного отца, Джао Сэ. Второе известие связано с первым известием тесными узами брака. Твоя сестра, вдоволь наскучавшись в старых девах, вышла замуж. Мой муж – честный и хорошо образованный человек, а самое главное, я люблю его так, как женщина должна любить мужчину своей жизни. Тебе он обязательно понравится, когда мы встретимся. Уверенностью, что наша встреча близка, меня наполняет то, что я с семьей покинула наш бедный Урумчи и нашу несчастную страну. Я пишу тебе эти строки с советской земли, где впервые за много лет меня наполняет уверенность в будущем.
Я обязательно расскажу тебе обо всем при встрече как можно подробнее. Мне так хочется наговориться с тобою за те почти десять лет, которые мы не виделись. Пока же я вверяю свои слова бумаге. Мы познакомились с моим будущим супругом, Юн-Цзэном, в 1956 году. Он был переводчиком с русского языка во Внешнеторговом институте в Сиане, а я перебралась туда из нашего степного Урумчи, чтобы найти работу. В Сианем меня никто не знал, и надо мной не довлело проклятие «буржуазного происхождения».  Мой супруг очень хорошо владеет иностранными языками. Хочу с гордостью сказать, что ему принадлежат переводы на китайский язык с русского многих учебников – по высшей математике, машиностроению, другим дисциплинам, по которым занимаются наши студенты. Русский язык для него родной, его мать была русской, дочкой инженера, много лет, еще с царских времен, работавшего на Китайско-восточной железной дороге. Она вышла замуж за китайца из богатой и знатной шанхайской семьи, который увез ее к себе. Русский язык мой супруг впитал с любовью матери, которая умерла в его раннем детстве. Английский он хорошо знает потому, что с девяти лет воспитывался в знаменитом тогда Американском интернате в Шанхае. После окончания интерната он продолжил образование в институте в городе Далянь, и там в совершенстве овладел техническим переводом.
Наше знакомство произошло при весьма романтических обстоятельствах, и мне особенно дорого, что мы встретились на танцах. Раненая нога и иные обстоятельства закрыли мне путь на балетную сцену, но я до сих пор очень люблю танцевать! Уже тогда к нашим с ним отношениям очень враждебно отнеслось разнообразное начальство. После того, как в 1956 году произошло обострение отношений между СССР и Китаем, последователи Мао начали с подозрением смотреть на всех, в чьих жилах текла русская кровь. Меня за связь с «нежелательным полурусским» даже отправили на год в деревню на «перевоспитание», то есть на тяжелые сельские работы. «Товарищи» не знали, что после войны и всех перенесенных лишений мне было не привыкать трудиться руками. Мой будущий муж благородно поддерживал меня всем, чем мог, и каждую неделю вырывался проведать меня из города. Наша любовь оказалась сильнее политики! Тогда и я приняла решение поехать в СССР, понимая, что в Китае нам уже не дадут спокойно жить и работать. Я рассказала о своих планах мужу, и он полностью поддержал меня.
В нашей злополучной стране сейчас в разгаре так называемая «вторая волна революции». Собрания делались все более длительными и многочисленными, занимали зачастую и выходной день. Постоянной повесткой были «критика и самокритика», та самая пресловутая «сдача грехов».