История китайского летчика. Часть 2

воздушного боя! Советские авиаконструкторы из бюро Антонова создавали свою воздушную «Аннушку» не для этого… Как и многие образцы авиатехники СССР, Ан-2 проектировался с двойным назначением – военным и гражданским, однако все боевые варианты «зарубили» еще на стадии прототипов. В войска Советской армии биплан пошел только как легкий транспортно-десантный самолет. Более всего он подходил для пассажирских и грузовых полетов в самые отдаленные места Советского Союза, для посадок на грунтовые площадки, для мирного труда на авиалиниях и для учебы мечтающих о небе ребят. Американские же инженеры фирмы Белл изначально строили свой «Ирокез» для войны.
Необходимость поддерживать радиомолчание теперь отпала, и Николай Лисицын на своем ужасном французском языке передавал в эфир по хрипатой коротковолновой радиостанции позывные и координаты «Аннушки».
-  Атакован вертолетом противника, повторяю: атакован вертолетом противника!
Нгон продублировала радиограмму по-вьетнамски.
- Выполняйте уклонение, уходите на нашу территорию! Желаю удачи! – ответил радиооператор с аэродрома. Чем еще база могла помочь тихоходному и почти беззащитному биплану? Вьетнамские истребители не имели разрешения углубляться так далеко на территорию противника; а если бы и имели, командование не стало бы поднимать ни одной из таких ценных для противовоздушной обороны страны реактивных машин ради спасения какого-то «кукурузника».
- Нгон, Маршан, где вертолет? – спросил Джао Да.
- Преследует, дистанция сокращается…
Летчик-истребитель до мозга костей, Джао Да привык видеть самолет врага, крутя во все стороны шею в любимом шелковом шарфе, словно шарнир в смазке. Обернувшись назад в кабине Ан-2, он мог видеть только арку двери в салон и то, как висит на стропах у открытой двери Маршан, пристраивая свой пулемет. Дело принимало серьезный оборот.
- Маршан, огонь! – скомандовал Джао Да.
- Командир, янки держится в мертвой зоне, за хвостом, - доложил бортстрелок, в его словах звучала скорее досада, чем страх. – Я не могу его достать, доверни влево градусов на 35!
- Мы потеряем в скороподъемности при повороте, - предупредил Николай Лисицын.
- Сам знаю, - огрызнулся Джао Да. – Курс прежний. Маршан, огонь по возможности!
Чтобы вывести мощность двигателя на предел, Джао Да увеличил, насколько было возможно, частоту вращение вала и давление наддува. Температура головок цилиндров стремительно перескочила рубеж в 200 градусов и увеличивалась, а температура масла подобралась к роковой отметке 80, хотя для охлаждения маслорадиатора Джао Да и открыл в полете его створки. Такого форсированного набора высоты хватит всего на несколько минут, думал Джао Да, а скороподъемность упрямо держится на 3-х метрах в секунду. Мало, катастрофически мало, чтобы перегнать в высотном режиме «Ирокез», который за секунду забирается на целых 7 метров! Набор высоты был ошибкой? Но что тогда?
Как бы хотелось оказаться сейчас в кабине боевого истребителя, а не работящей, но мирной «Аннушки»!
- Где чертов вертолет? – раздраженно спросил Джао Да. – Докладывайте постоянно…
В шлемофоне голос Нгон пронзительно закричал что-то по-вьетнамски, и Николай Лисицын, услышав это, мрачно выругался по-русски.
«Он нас догнал, - понял Джао Да. – Но где он?»
Будь проклята транспортная авиация, в которой летчик лишен своего исконного права – видеть то, что у него на хвосте!
Частый свиновый град забарабанил по плоскостям и по фюзеляжу биплана, и тотчас через рокот двигателя прорвалось частое стаккато чужих пулеметов. Самолет задрожал, как живой организм в страхе перед гибелью.
- Виражом влево, кладем на крыло! – Джао Да уже привык, как командир воздушного судна, проговаривать все маневры. Но его второй пилот был не просто второй пилот, он был такой же испытанный истребитель «большой войны» и ветеран неба. Товарищ Ли Си Цин угадывал и выполнял единственно верные движения крылатой машины даже раньше командира.
Элероны и рули поворота еще слушались, расстреливаемый Ан-2 с креном лег в разворот. Тут Джао Да впервые на мгновение увидел в боковом стекле кабины темно-зеленую, круглоносую тушу «Ирокеза», его несущий винт, вращающийся, как сабля в бешеном танце смерти и, кажется, даже фигуры пулеметчиков с круглыми шлемами на головах в проеме открытого транспортного отсека... Вертолет стремительно промчался на пересекавшемся курсе и с неожиданной для винтокрылой машины легкостью лег на боевой разворот. Джао Да продолжил уклонение влево. Высота и даже скорость были теперь не так важны, главное – повернуться к врагу левым бортом, где у двери приготовился Маршан со своим верным РП-46. А уж «потомственный пулеметчик» не упустит возможности…
- Маршан, бей! Нгон, автомат в руки, к иллюминаторам правого борта!
Ан-2 огрызнулся длинными очередями двух оборонительных стволов, и «Ирокез», не ожидавший сопротивления, отвалил, прервав атаку. Теперь американские вертолетчики поменяли тактику. Используя пилотажные возможности своей машины, которая могла и зависать, и карабкаться вертикально вверх «на ровном киле», они старались забраться эшелоном выше Ан-2, у экипажа которого был очень слабый обзор с верхней задней полусферы. Оттуда янки могли спокойно расстрелять «биплан коммунистов», сами оставаясь неуязвимыми.
Джао Да и Николай Лисицын прекрасно понимали это и отчаянно маневрировали, бросая свой транспортный «кукурузник» в виражи с таким креном, который вызвал бы ужас у всего конструкторского бюро Антонова. Силуэт самолетика на авиагорзонте, показывающий положение воздушного судна, крутился, словно взбесившись.
Маневрировать, класть машину на крыло с предельным углом! Во что бы то не стало держаться бортом к врагу, чтобы вертолет попал под обстрел пулемета Маршана или Калашникова девушки-бортинженера. Бортстрелок бил хладнокровными прицельными очередями. Когда экипаж бросал самолет в пике, в кабину сыпались горячие отстрелянные гильзы. А вот бедную Нгон, которая не успела пристегнуться ремнями безопасности, швыряло по салону от борта к борту. Толку от ее автомата было немного: даже когда вертолет оказывался в сфере видимости правых иллюминаторов, ушибленная и оглушенная, бортмеханица не всегда успевала открыть огонь.
 Ан-2 лихорадило от вгрызающихся в его лошадиную тушу и стрекозиные крылья американских пуль. Джао Да слышал, как с протяжным стоном, словно струны, рвутся тросы управления. Прошив крышу, рой свинцовых пчел ворвался в кабину, ударил по приборной панели. Приборы брызнули осколками разбитого стекла и россыпью электрических искр. Николай Лисицын застонал сквозь зубы и выругался. Одна из пуль прошила ему предплечье, из рукава летной куртки потекла струйка крови. Но широкая ладонь советского летчика продолжала твердо сжимать рукоятку штурвала.
- Отдай управление и перетяни шарфом! – крикнул другу Джао Да.
- Ничего, я держу…
- Перевяжись, я сказал!
Следить за тем, как русский пилот обматывает раненую руку шарфом, не было ни секунды. Вертолет снова выпадал за пределы обзора. Эти американские «вертушники» маневрировали так, будто их всегда готовили для войны в воздухе, а не на земле…
- Маршан, Нгон, не выпускайте его!
Самолетное переговорное устройство уже не работало, УКВ-радиостания замолчала, докричаться в салон при стрельбе и работающем двигателе – проблематично. Но уверенная строчка оборонительного пулемета успокаивала: молодежь экипажа жива, она дерется.
Серия пуль застучала по плоскости. Они не просто пробивали обшивку, они рвали ее в клочья, и на крыльях «Аннушки» трепались бесформенные лохмотья, как на платье нищенки. Но вдруг огонь врага прекратился сразу. Джао Да показалось: сквозь рокот своего двигателя он услышал свитсящий звук работающих лопастей вертолетного винта.
«Ирокез» еще раз промелькнул мимо кабины Ан-2. Он стремительно «проваливался» вниз, теряя высоту, нелепо вращался вокруг собственной оси, махал толстым зеленым хвостом, как агонизирующий дельфин. Белесый дым окутывал его двигатель. Вертолет падал, он был сбит! Стрелки грузопассажирского Ан-2, случайного ополченца воздушной войны, сумели нанести боевому «ганшипу» смертельный удар.
- Закрутился, свинюка! – радостно заорал рядом Николай Лисицын и, забыв о ранении, огрел Джао Да по спине перетянутой шарфом рукой. – Ой, блин!!! Молодцы, молодежь!
Что стало с падающим «Ирокезом», сумел ли американский экипаж посадить свой вертолет на вынужденную посреди джунглей, или разбился, погиб или выжил – Джао Да никогда не узнал. Враг перестал занимать его мысли, как только был побежден. Как командира экипажа, его куда больше встревожило внезапное молчание Нгон и Маршана. Джао Да быстро обернулся и бросил взгляд через арку двери кабины пилотов. В салоне отвратительно свисали клочья растерзанной обшивки. Фигуры стрелка у проема двери не было видно, бортинженер не бежала занять свое место.
- Ко-ля, марш в салон, посмотри… - выдыхнул Джао Да, предчувствуя страшное. – Аптечку возьми…
- Подожди, Да-Нет, - помрачнев, ответил русский друг, его сильные руки вцепились в «рога» штурвала, пытаясь остановить его хаотическое движение. - Мы не управляемся. Элеронов и рулей высоты нет, они сдохли.
- Управляемся триммерами, - приказал Джао Да. От того же товарища Ли Си Цина он слышал о случаях, когда, при рассоединения штурвала и руля высоты, советские пилоты умудрялись совершить посадку, управляя одним триммером, небольшой отклоняющейся пластиной в хвостовой части руля или элерона. Однако зеленые индикаторные лпмпочки триммеров издевательски сигнализировали, что они намертво зависли в нейтральном положении.
Джао Да попробовал взять управление на себя, результат был аналогичным. Двигатель, единственный неповрежденный орган самолета, еще влек в небе изрешеченное и изуродованное тело Ан-2. Но изодранные плоскости едва могли поддерживать аэродинамическую подъемную силу. Самолет болтало по кренам. Из пробитых баков в верхнем крыле вытекало горючее. Несчастный биплан доживал последние минуты. Он был как умирающий солдат, который уже чувствует смертельную рану, но еще отказывается верить в неизбежность конца и идет вперед – уже почти мертвый.
Высотомер, чудом уцелевший на разбитой панели, показывал полторы тысячи и постоянное снижение.
- Мы падаем, - холодно сказал Джао Да. – Если я попытаюсь держать управление, ты успеешь надеть парашют, Ко-ля. Или наоборот. Но высоты уже может не хватить.
Николай Лисицын посмотрел на него в упор, и его широкое помятое лицо вдруг  чудесным образом прояснилось. Из шлемофона на краткий миг посмотрел тот отчаянный молодой военлет, которым Джао Да впервые увидел русского друга в летной школе три с половиной десятилетия назад.
- Не пори чепухи, Да-Нет! – ответил он. – Перекрывай баки, выруби движок и электросистему, будем садиться. Или падать. Все вместе.
- Легко сказать, будем садиться…
Протянув руку влево, Джао Да положил ладонь на желтую ручку управления краном питания топливных баков и перевел ее в режим «Баки закрыты». Почти все топливо уже израсходовано или вытекло через пробоины, и это к лучшему. С пустыми баками больше шансов, что при посадке не произойдет