История китайского летчика. Часть 2

звездочки.
- Нас уже ждут, - облегченно улыбнулся Джао Да. – На этот раз долетели ровно. Все молодцы, - похвалил он экипаж, сейчас это было важно. – Нгон, при посадке внимание на радиовысотомер, докладывай показания постоянно.
В отличие от барометрического, радиовысотомер, основанный на отраженном землей радиосигнале, измеряет не условную высоту от уровня моря, а живое расстояние до земли на малых высотах. Вот почему он так важен при посадке, если нет наведения с земли.
Посадочная полоса выплыла из массива зарослей внезапно, обозначившись на нем длинной четырехугольной прорехой. Увидев ее, Джао Да был почти уверен: ее строили японцы во время «большой войны»; они умели мастерски прятать аэродрому подскока для своей авиации в самых неожиданных местах. Скорее всего, партизаны обычно маскировали старую ВПП зеленью или давали зарастать (в буйных влажных джунглях это дело нескольких дней!), и очистили специально для прибытия воздушного груза с Севера.
- Садимся с закрылками на 40 градусов, с торможением, - предупредил Джао Да второго пилота.
- Есть, командир! – Николай Лисицын прекрасно понимал важность момента и не стал напоминать в очередной раз, кто из них генерал, а кто майор; и все-таки нашел повод позубоскалить: - На 40 градусов я всегда согласен!
Для взлета-посадки Ан-2 достаточно полосы длиной в 700 и даже в 650 метров. Хотя, заложив круг над партизанской ВПП, Джао Да видел, что это расстояние пробега у них есть (японцы строили под свои «Зеро»), кататься по незнакомому грунту хотелось меньше всего. Отклонив закрылки до 40 градусов, можно сократить расстояние пробега почти в три раза.
Выровняв курс вдоль полосы, экипаж «Аннушки» зашел на снижение и начал выдерживать самолет. Бортмехаица Нгон слегка взволнованным голосом докладывала высоту. Легкий толчок – есть приземление, шасси коснулись земли. Пробег был на редкость мягким, и Джао Да в очередной раз отдал должное японским военным инженерам: с «большой войны» прошло уже два с лишним десятилетия, а аэродромы Императорских армии и флота во всей Юго-восточной Азии еще работают!
- Тормоза! – приказал Джао Да.
- Есть тормоза, - товарищ Ли Си Цин частыми легкими нажатиями красной гашетки на колодке руля подавал воздух в тормозные механизмы колес.
Уже выполняя руление, Джао Да заметил множество бежавших к самолету темных фигур со сбитыми воздушными потоками от еще работавшего винта на затылок плетеными шляпами.
- Селяки хреновы, под винт не сунулись бы, - выругался Лисицын. – Глуши пламенный мотор, Да-Нет! Они нас куда надо на руках откатят.
Действительно, прежде, чем четыре лопасти пропеллера закончили инерционное вращение, десятки коренастых людей в просторных черных одеждах навалились на задние кромки нижних плоскостей Ан-2, на стойки шасси, подлезли под хвостовую часть фюзеляжа и своим крестьянским физическим усилием принялись толкать многотонную машину в укрытие, под сень раскидистых пальмовых крон. Выставившись в дверь, Нгон и Маршан в два голоса орали по-вьетнамски на «кули» (у девушки получалось несерьезно и пискляво, зато полу-француз бранился, как настоящий колонизатор); видимо, они распоряжались движениями человеческой тягловой силы и угрожали всеми карами трибунала за порчу дорогостоящей авиатехники.
- Если они нам что-нибудь отломают от усердия, придется уходить в партизаны, - обреченно заметил Никола Лисицын.
- Не отломают, - возразил Джао Да. – Знаешь, в чем общее заблуждение всех европейцев, даже вас, русских, самых лучших среди них? Вы заведомо считаете нас, азиатов, не способными чувствовать технику! Наши древние цивилизации демонстрировали высокие технические достижения, когда вы еще лазили по деревьям…
- Это так, но сейчас по деревьям лазаете вы, - резонно парировал советский товарищ и указал на партизана-наблюдателя с биноклем на шее, с интересом глазевшего на перемещение самолета с бамбуковой площадки, устроенной среди ветвей.
Партизаны закатили Ан-2 в грамотно построенный земляной капонир между экзотически переплетенными стволами местной растительности. Полосу тотчас начали маскировать зеленью, используя для этого систему блоков и подвижных тележек. Взявшись за веревку из переплетенных лиан, несколько низкорослых вьетнамцев тянули ее, и на ВПП начинал выползать кусок джунглей. Николаю Лисицыну пришлось признать отличный уровень здешней механизации. Нгон уже начальственно покрикивала, распоряжаясь грузчиками, спускавшими из салона пачки с печатными трудами президента Хо Ши Мина. Маршан, вооружившись автоматом Ак-47, спрыгнул на землю и занял пост у грузового люка. Киномеханик политуправления ВНА, натерпевшийся страху в полете, оказался на твердой почве раньше него и сейчас рассерженно хватал партизанских «кули» за их черные пижамы и что-то кричал на повышенных тонах. Должно-быть, требовал чтобы вне очереди разгрузили его оборудование.
- Пойдем и мы, разомнем ноги, пообщаемся со здешними аэродромными службами, - предложил Николай Лисицын, и добавил, на сей раз с издевательской интонацией: - Командир.
Он нацепил кобуру с пистолетом ТТ китайского производства и, расталкивая грузчиков, по-медвежьи стал протискиваться через грузовую кабину к люку. Джао Да последовал за ним; оружия китайский летчик не носил во Вьетнаме принципиально, вместо него захватил планшет с картами.
На земле пилотов тотчас подошел поприветствовать упитанный выше среднего человек в аккуратном темном френче и мягкой фуражке без знаков различия, которые и не были нужны, чтобы по этому специфическому костюму безошибочно определить типаж азиатского коммуниста-политработника. Нетипичной была только клиновидная бородка на его волевом лице. Джао Да знал, что растительность на лице у вьетнамцев от природы гораздо беднее, чем у его соотечественников, но этот партийный товарищ явно тщательно отращивал ее, подражая своему вождю Хо Ши Мину.
- Здравствуйте, товарищи иностранные летчики! – коммунист говорил по-французски, демонстративно не скрывая квакающий вьетнамский акцент, чтобы не походить колонизатора. – Приветствую вас на освобожденной территории Южного Вьетнама по поручению комиссара 9-й дивизии Национально-освободительной армии !
Последовал полуоборот в сторону сразу притихшего киномеханика и короткое властное приказание по-вьетнамски; тот послушно квакнул и шустро полез в салон – выгружать свой аппарат сам.
- Мы очень ценим доставленный вами груз первостепенного политического значения, - после приветственных рукопожатий заявил вьетконговский политрук голосом, прочувствованно дрогнувшим в соответствии с протоколом. – Забота партии и товарища Хо Ши Мина о наших бойцах делает их дух непобедимым.
- Это да, но чтобы они при этом не оголодали, мы с Маршаном контрабандой запихали за пятнадцатый шпангоут  пять ящиков с советской тушенкой, - усмехнулся Николай Лисицын и иронично глянул на Джао Да. – Извини, командир, ты не знал.
- Не знал, - легко согласился Джао Да. – Но милая Нгон любезно помогла мне приобрести в медсанчасти полка несколько упаковок пенициллина, они уместились в боковые карманы моего комбинезона. Вот…
   Летчик протянул политруку коробки с медикаментами. Вьетнамец снова бросился благодарить, на этот раз, судя по чувствительному дрожанию его бороденки, вполне искренне.
- Ваша машина сейчас будет замаскирована нашими бойцами, в этом искусстве нам нет равных, - сказал пилотам вьетконговский комиссар, когда разгрузка была окончена. – Мы освободим для вас взлетную полосу с наступлением сумерек, так будет безопаснее для взлета. Пока день – вы гости Национально-освободительный армии, товарищи иностранные добровольны. Прошу вас пройти в расположение сил 9-й дивизии.
Джао Да с недоумением огляделся. Вокруг, в шалашах из больших пальмовых листьев, в выцветших старых палатках, располагалось чуть более сотни босяков, вернее, сандальников в рваных черных пижамах и крестьянских соломенных шляпах, вооруженных кто старой французской или японской магазинкой, кто китайским пистолет-пулеметом времен Корейской войны. До дивизии этот партизанский отряд явно не дотягивал. Комиссар заметил удивление китайского гостя и триумфально улыбнулся:
- Вы не видите наших главных сил, товарищ? Вот и американские агрессоры их не видят. В этой войне они господствуют в небе… Не в обиду нашим доблестным летчикам и особенно вам, товарищи. Мы уходим от их глаз под землю, и оттуда наносим удары по врагу. Под нами сейчас расположен целый подземный город, вернее, целый подземный военный лагерь. Он уходит в глубину на 10-15 метров, а ходы сообщения протянулись на целые километры. Его построили наши люди в годы борьбы против французских колонизаторов, и сейчас он снова спасает нас. Прошу спуститься со мною в преисподнюю Вьетнамской войны, товарищи!
- Спасибо, но это без меня, - наотрез отказался Николай Лисицын. – Под землю я в свой черед всегда успею. А то застряну у вас в катакомбах своими молодецкими плечами, придется проход расширять. Я лучше у «Аннушки» под крылом подремлю, москитов покормлю, змей погоняю… А ты Да-Нет полезай в эти норы, ты старый китайский крысолов!
- Я посмотрю с интересом, - согласился Джао Да. – Пойдемте, месье!
Вьетнамский коммунист недовольно поморщился на такое обращение, однако сделал рукой широкий приглашающий жест.
***
По протоптанной тропинке Джао Да и его гид партизанской жизни углубились в джунгли. На небольшой расчищенной от растительности площадке под бамбуковым навесом курила кучка бойцов. При виде комиссара они, как один, обернулись к нему и вытянулись по стойке смирно не хуже настоящих регулярных солдат. Китайский летчик сразу заметил разницу между «селяками» на летном поле и этими партизанами. Эти выглядели даже более воинственно, чем бортстрелок Маршан, они были буквально увешены оружием. В руках - автомат Калашникова или карабин Симонова с откидным штыком, за плечами – сумка-рюкзак с выстрелами для советского гранатомета РПГ, на бедре – тесак-мачете в ножнах, на другом – кобура с пистолетом, на груди – брезентовый подсумок для патронов и гранат, именуемый «чиком» (Джао Да уже знал: он называется так от первых букв английского словосочетания «Chinese сommy» , в честь его красных соотечественников). Одеты эти вояки были также в черные пижамы и сандалии (редко у кого – ботинки на резине), но носили эту одежду с явственной военной выправкой, а на их панамах поблескивали штампованные кокарды: желтая вьетнамская звезда на красно-голубом поле, символ Вьетконга.
Двое бойцов услужливо распахнули деревянный люк, открывавший узкий лаз, в который едва мог пролезть человек. Больше ничего не выдавало входа в подземную крепость вьетконговцев. Если снести навес, замаскировать тропу и люк – пейзаж будет неотличим от девственного южновьетнамского леса, особенно в невнимательных глазах иностранца. В глубину вела простенькая деревянная лестница. Спустившись по ней, Джао Да оказался в длинном коридоре с утоптанным тысячами ног полом и полукруглым сводом, выкопанном в красноватой глинистой почве. Проход был совсем узким, два человека с трудом могли разойтись в нем, наклонив головы, чтобы не задеть за потолок.