История китайского летчика. Часть 2

справляли нужду в герметические емкости, а перед дневкой создавали в стороне «ложную дислокацию», выплескивая их. Один раз там действительно подозрительно долго стрекотал вертолет-разведчик, а потом стремительно пронесся ревущий F-100 «Супер Сейбр», и над кронами джунглей поднялся крученый, плотный клубок напалмового пламени.
- Американ боку-боку идиот, бомб мерд ! – хитро усмехнулся младший командир с рукой в лубке, общавшийся с Джао Да и Лисицыным при помощи пары десятков расхожих слов на французском и английском языках.
Поход продолжался. Джао Да то шагал среди первых с автоматом в руках, то впрягался в носилки или поддерживал совсем обессилевшего раненого. Николай Лисицын с удобством возлежал на плечах носильщиков, ожидая, когда зарастут раны на его беспалых ногах. Впереди следовал авангард из легкораненых, дальше – носилки и ковыляющие калеки, завершали печальную кавалькаду женщины с тюками на плечах. Эти невзрачные, похожие одна на другую крестьянки, огрубевшие и согнутые от повседневных трудов, выполняли, тем не менее, и иную функцию, кроме переноски грузов. Нередко, просыпаясь во время полдневного сна, Джао Да слышал доносившиеся из кущей недвусмысленные женские вскрики, смешки и возбужденное мужское сопение. Партизаны, пользуясь случаем, наслаждались женским обществом.
Огонь на привалах разводили не каждый раз, опять же опасаясь американской авиации. Партизаны и крестьяне жевали холодный или сухой рис, при этом выглядели вполне довольными.  Для летчиков всегда были американские консервы. Попытки поделиться едой почтительно, но непоколебимо пресекал вожатый колонны, объясняя на своей забавной смеси языков:
- Камарад пилот - гран ом. Ми, партизан, пти ом. Камарад манже боку-боку, ми манже литл .
Джао Да оставалось только удивляться, насколько разным выглядел схожий путь по джунглям Южного Вьетнама в исполнении неприспособленных к местной флоре и фауне летчиков-иностранцев, и в исполнении людей, вышедших из глубин этого народа. Китайского и русского пилотов джунгли чуть не убили. Вьетнамские партизаны сделали переход безопасным, не особенно утомительным и даже не лишенным некоторого удовольствия. За все время караван не потерял ни одного человека, если не считать пары сбежавших носильщиков. Наконец, совершив многокилометровый марш по джунглям, колонна раненых перешла границу Лаоса и достигла первого северовьетнамского радиопоста вблизи Тропы Хо Ши Мина. Колонновожатый сразу же отправился посылать радиограмму, что «товарищи сбитые летчики прибыли на исходный пункт».
Тропу Хо Ши Мина, или Тропу Чыонгшон только называли «тропой». Протянувшиеся от границ Северного Вьетнама по территории Лаоса и Камбоджи на более чем 20 тысяч километров в совокупности, сухопутные и водные пути непрестанно питали жадную гидру партизанской войны в Южном Вьетнаме людьми, вооружением, боевыми материалами, провиантом и медикаментами, а обратно забирали раненых и беженцев. По построенным северовьетнамскими и китайскими саперами дорогам, укрепленным гравием и камнями, через джунгли и горы катились колонны тяжело нагруженных автомобилей. По контрабандистским и крестьянским тропам сквозь чащу шагали бойцы и вели нагруженные велосипеды, тянулись караваны носильщиков и вьючных животных. Плыли по рекам джонки и моторные лодки, а некоторые плавучие грузы просто пускали по течению и в пункте назначения вылавливали сетями. В генеральном штабе в Ханое готовили амбициозный проект дальнего трубопровода через территорию Лаоса, чтобы перекачивать бензин и солярку прямо в канистры вьетконговским партизанам .
Американское командование делало все, чтобы намертво пережать эту артерию, благодаря которой билось сердце партизанской борьбы на Юге Вьетнама. В зарослях караваны поджидали диверсионные группы сил специального назначения США, их местных союзников и наемников. Реактивная авиация массированно бомбила коммуникации и ключевые узлы Тропы. Поршневые штурмовики и разведчики гонялись на дорогах даже за отдельными автомобилями. Хитроумный гений американской стратегии разрабатывал новые виды химического оружия – чтобы превратить укрывавшие вьетнамцев джунгли в голый мертвый лес, чтобы стимулировать формирование дождевых облаков и смыть дороги внесезонными ливнями… Над Тропой разбрасывалось множество замаскированных мин и радиомаяков для наведения авиации. ВВС США применяли даже забытые с Первой мировой войны металлические стрелы со стабилизаторами, прошивавшие плоть насквозь. Однако из-за того, что большая часть путей проходила по территории формально нейтральных стран, решиться на крупную сухопутную операцию против Тропы Хо Ши Мина янки так и не смогли.
«Если бы президент Джонсон утвердил запрос на вхождение американских войск в Лаос и блокирование Тропы Хо Ши Мина, Ханой не смог бы выиграть войну», - признал много лет спустя один высокопоставленный северовьетнамский офицер.
Джао Да и Николай Лисицын проделали обратный путь в ДРВ по дорогам Тропы Хо Ши Мина. Они могли своими глазами видеть гигантские масштабы движения. Навстречу попадались колонны автомобилей советского, китайского, еще французского производства. Шагали маршевые роты – некоторые в форме Вьетнамской народной армии, другие в черной одежде Вьетконга. Бойцы и командиры прекрасно знали о колоссальных потерях, которые несут в Тетском наступлении их товарищи. Но они с решимостью борцов за родину и фатализмом обреченных на смерть упрямо шли затыкать бреши в боевых порядках и заполнять братские могилы.
Повсюду виднелись следы американских бомбардировок: выжженные участки реликтового леса, обломки и остовы автомашин, гигантские кратеры воронок, быстро заполнявшиеся водой... Но везде, где был разрушен настил дороги или разбиты мосты, не покладая рук трудились, возрождая поток движения, северовьетнамские саперы, трудолюбивые, словно муравьи, круглоголовые в касках советского образца. Среди них Джао Да иной раз узнавал китайских военных строителей - по иным чертам лица, по более крепкому сложению, но больше всего - чувством земляка. «Нас здесь нет, - улыбаясь, говорили они летчику, когда он заговаривал с ними на родном языке. – Нас вовсе не существует, и потому нас невозможно убить».
Вахту по защите неба над Тропой несли сотни расчетов с зенитными пулеметами, с автоматическим орудиями ПВО. Среди одеревеневших бамбуковых стволов джунглей можно было заметить изуродованные фюзеляжи и обломки плоскостей сбитых американских самолетов, которые быстро оплетали лианы, словно погребальные венки. Однако так же, как американцам не удавалось остановить ход Тропы Хо Ши Мина, ее защитники не могли снизить интенсивность бомбардировок. Обе стороны несли тяжелые потери в этой бесконечной борьбе.
- Отлетался, стервятник, туда и дорога! - удовлетворенно бурчал Николай Лисицын, приподнимаясь в кузове грузовика, чтобы посмотреть на место гибели очередного самолета авиации США. Он стал очень зол, оттого что раны на ногах после ампутации пальцев никак не зарастали. Пока этот сильный и самоуверенный человек мог передвигаться только на четвереньках, как ребенок.
Джао Да молчал. Молодых американцев, убитых во Вьетнаме, ему было жалко, как и тех, кого здесь, не задумываясь, убили эти улыбчивые парни из-за океана. Он видел и в тех, и в других жертв одного зла – войны. «Всю жизнь я хотел остановить войну, - грустно думал китайский летчик, глядя, как исчезает под колесами дорога. – Но выходило, что своими усилиями я только кормил ее. Пора возвращаться с войны!»
***
Они вернулись с войны на самолете Ан-2 919-го авиационного транспортного полка ВВС ДРВ, точно таком же, как их «Аннушка», погибшая в Южном Вьетнами вместе с младшими членами экипажа. Биплан в камуфляжной окраске забрал Джао Да и Николая Лисицына с полевого аэродрома в северной части Тропы и доставил в Ханой. Там их встретило известие, что 31 марта президент США Линдон Джонсон объявил об ограничении бомбардировок ДРВ территориями южнее 20-й параллели, и призвал к переговорам о мире. Небо над большей часть Северного Вьетнама было теперь свободно от американских самолетов. Впрочем, всем было понятно, что ход войны давно обрел характер адского маховика, который будет крутиться, подталкивая сам себя, еще много лет. Но маленькая азиатская страна, отказавшаяся возвращаться под бомбами в «каменный век», могла перевести дух и отпраздновать промежуточную победу над мировой сверхдержавой.
- Самое время выпить, Да-Нет! – сказал товарищ Ли Си Цин, у которого всегда был готов повод для подлинного русского офицерского загула. – Наша бедная «Аннушка» была маленьким воробьем в этой войне стервятников, но и она внесла в эту победу малую лепту… Лепту вдовицы, так сказать, - генерал в отставке любил порою козырнуть религиозными фразами, крамольными у него на Родине. – И наши молодые друзья, Нгон и Маршан погибли не напрасно!
- Смерть в молодости всегда напрасна, какой бы доблестной она не была, - ответил Джао Да, которого после эскапады в джунглях все чаще тянуло на философию. – Я думаю, друг Ко-ля, никакие слова о подвиге не утешат мать Маршана, родителей и сестер Нгон…
- Да, я знаю, - сразу забыл о веселье Николай Лисицын. – Я слишком часто говорил такие слова матерям и вдовам, и всегда не помогало! Но слова должны убедить командование ВНА наградить наших погибших товарищей самыми почетными орденами этой страны. Я намерен ставить на уши местное воинское, партийное и черт знает какое начальство, пока Нгон и Маршан не получат свои награды!!
Летчик-ас, командир авиасоединения, генерал-лейтенант авиации Николай Лисицын, как многие люди, привыкшие  жить яркой и полной жизнью, упрямо отказывался верить, что все это у него – в прошлом. В нынешней жизни он был простой военный пенсионер, решившийся на отчаянную авантюру, которая совсем не соответствовала его скромному положению. В день, когда расстрелянная «Аннушка» пошла на вынужденную посадку в южновьетнамской долине, приключения ее интернационального экипажа стали достоянием внимания высоких дипломатических сфер. Вторая сверхдержава мира, формально не участвовавшая в этой войне, не могла допустить, чтобы один из ее высших офицеров (пусть и в отставке), был захвачен в плен или опознан убитым на территории, подконтрольной США. С тех пор, как советские военные советники и специалисты появились в ДРВ, это было ночным кошмаром для пешеходов Кремлевских коридоров… А тут какой-то безумный отставник сам лезет к янки в руки!
- Навести меня в госпитале, Да-Нет, - обыденно сказал Николай Лисицын, когда его перегружали из салона Ан-2 в медицинский ГАЗ-69. – Пусть лекаря сейчас посмотрят мои бедные ноги, не завелось ли там еще каких-то жучков, не надо ли что-то отрезать, - он нервно хохотнул. – Приедешь ко мне завтра утром, тогда начнем штурмовать вьетнамскую бюрократию. Езжай в штаб полка, рапорты пиши. Пока!
Лисицын привычно протянул Джао Да руку, и тот так же спокойно пожал ее. Оба не знали, что превратности кармы, как сказал бы китайский друг, или «судьба-индейка», как сказал бы русский, разводят их в очередной раз на много лет.
Джао Да написал все