Разведав все окрестности и берега Волги и Дона, Мишка понял что лучшего места ему не найти. Находясь примерно в центе между Доном и Волгой он мог при помощи станиц контролировать все движения по этим рекам и фактически становился хозяином этих мест. Возведя на холме острог, огородившись рвом и высоким забором из заострённых, плотно подогнанных друг к другу брёвен, казаки в центе соорудили небольшую церквушку в которой проводил службу поп Севостьян Святогор, с крестом на груди и с саблей и пищалью вместо иконостаса на стене. Над воротами в свою казацкую цитадель, казаки соорудили высокую башню на которой поместили свою единственную пушку. К этому времени казачий отряд Мишки насчитывал уже более трёхсот человек и Мишка мог позволить себе построить ещё два небольших городка. Один на берегу Волги, другой на Дону. И уже вскоре Мишкины казаки, находясь в центре сообщения между ногайской, крымской, и казанской ордами, стали для них настоящей костью в горле. Мимо Мишки не могли пройти ни купеческие караваны ни ханские послы. Почти два года татары ничего не могли поделать с удачливым атаманом. И когда крымскому хану пришло распоряжение кафинского паши избавить Азак от некоего атамана Миши Черкаса и обеспечить свободный проход для послов в Казань, в конец обозлённый, тем, что какой-то там Мишка смеет стоять у него на пути, крымский Сахиб-Гирей отправил на переволоку двухтысячное войско татар и азовских казаков во главе с атаманом азовцев Елбузлуком и князем Аманаком. Обоим был дан приказ разогнать казаков чтоб и духу их на Переволоке не было. А имя Миши Черкаса, чтоб он больше не слышал вообще.
О том что на них движется двухтысячный отряд татар, Мишка узнал почти одновременно от своей сторожи и от уходящего от татар Федьки Павлова. Срочно призвав всех своих казаков в казацкую крепость, Мишка с казаками решили обороняться и предложил атаману Павлову присоединиться к его казакам, чтоб дать отпор татарам. Тот сперва подумал что Мишка шутит, но когда понял, что он действительно собирается дать бой татарам попытался его отговорить. Но Мишка стоял на своём.
- Ты что Фёдор, предлагаешь мне бросить такую великолепную крепость, которую мы с казаками полгода почитай возводили? И не подумаю, не уговаривай, - упёрся Мишка.
- Да спалят они твою крепость с тобой вместе, и к тому же у них с собой пушки...
- Так пушка и у меня имеется, а подожгут, так вон река прямо под огорожей.
- И что, - будешь вёдра на верёвку привязывать и черпать со своей огорожи воду, чтоб пламя заливать? Да у тебя вёдер не хватит бегать от речки к месту пожара... Пока добежишь сгорит всё к чёртовой матери.
- Зачем же бегать - в острог воды натягаем.
- Ямы для воды нароешь? Так вода мигом в землю уйдёт, да и времени у нас нет.
- А это тебе чем не яма, - указал на лежащий рядом каюк атаман Солома.- В лодки воды наносим вот тебе и ямы.
- Ну да чёрт с вами, - Бог не без милости, казак не без счастья; так и быть остаюсь, - немного подумав, махнул рукой Павлов.
- Вот это правильно. Это по нашему, по казацки. У меня боле трёхсот казаков, у тебя почитай сотня, а у татар всего две тысячи, получается на казака по пять поганых. Когда казак от пятерых бегал? Он на троих сам нападает, а от пятерых как-то уж отобьётся.
Натаскав в крепость воды, которой предварительно весь вечер обливали все брёвна в огороже, и распределив между собой обязанности, казаки стали поджидать прихода татар. Ждать долго не пришлось. Уже на следующий день, за долго до полудня, татары подошли к острогу и сходу стали готовиться к штурму. Первым делом они стали устанавливать прямо напротив ворот свои пушки. И хоть это были далеко не осадные орудия, а такие же лёгкие пушки какая была и у казаков, но всё же для ворот и деревянной ограды казацкого острога представлялись оружием весьма грозным. Поэтому, не давая установить татарские пушки на удобном для прицельного огня расстоянии, с башни над воротами по татарам неожиданно ударила казацкая пушка. И уже со второго выстрела ядро попало в станину одной из установленных пушек, отбросив саму пушку прямо на стоявших рядом татарских пушкарей. Этот удачный выстрел заставил татар оттащить свои пушки на более безопасное расстояние. Но выстрелы с новой позиции особого вреда казацкой крепости не причиняли. Ядра на излёте били в бревенчатое укрепление у самого подножья или вообще не долетали до ограждения. Тогда под прикрытием сотни стрелков-тюфенкджи и сотен лучников они попробовали взять острог штурмом, но залпы казацких пищалей и лучников сорвали и эту попытку. Потеряв не менее чем две сотни воинов, татары отступили. Попробовав ниже по течению перейти речку, тары быстро поняли, что илистое дно и густые прибрежные заросли камыша и леса, это далеко не лучшее условие для штурма крепости через реку. Соваться в лес выше по течению они не стали. И стали просто обстреливать острог зажигательными стрелами. Это дало совсем не то эффект который ожидался. Казаки быстро заливали очаги возгорания, не давая пламени разгореться, а вскоре и без того сырые брёвна намокли от воды так что вообще перестали загораться. Ещё дважды пытались татары штурмовать крепость и дважды с большими потерями отходили. Ближе к вечеру они прекратили всякую активность и видимо обдумывали, как им поступить дальше. А уже почти в сумерках, они погрузили четыре пушки на лошадей и повезли их устанавливать по две с левой и с правой стороны от башни над воротами, в надежде что одной пушкой казаки не смогут отражать атаки на острог с флангов и в центре одновременно.
Но и казаки не сидели в ожидании сложа руки. Сотня удальцов, во главе с Соломой, спустились ночью с ограды к реке и, перебравшись на другой берег, пройдя по нему, опять перешли речку в лес на левом берегу, и стали ожидать подходящего момента ударить по татарам. И ударить так, чтоб, как напутствуя их, сказал атаман, - для татар сотня показалась тысячей.
На рассвете осаждающие стали готовить новый штурм, сигналом к которому должны были послужить залпы из пушек. И когда прогремели первые залпы татары бросились к острогу, а им на встречу полетели сотни стрел и залпы пищалей. В это время из лесу с громкими криками, как раз и выскочила сотня Соломы.
Бросившиеся было на штурм татары остановились в недоумении, не зная что им делать. Продолжать штурм или развернуться против неожиданно появившегося из леса нового противника. А может быть вообще пора уносить ноги. Воспользовавшись замешательством казаки разделились. Большая часть из них стала обстреливать из луков остановившихся в нерешительности татар, оказавшихся под перекрёстным огнём с крепости и с тыла. А другая, - бросилась к пушкам, которые татары опрометчиво установили рядом с лесом. Быстро перебив пушкарей, они присоединились к основной группе. Татары вскоре поняв, что из лесу на них напало не так уж много казаков, стали решительно атаковать их. Но когда они увидели, как один из казаков взвалив на плечи сразу две пушки бегом направился к лесу, то решительность у многих поубавилось. Что это за люди такие, невольно лезла в голову вредная мысль, что они запросто бегают с разу с двумя пушкам на плечах, от тяжести которых даже лошадь приседает когда их на неё грузят. Упаси Аллах схватиться с такими в рукопашной схватке. Только ужасные лесные люди не стали вступать в рукопашный бой, и быстро исчезли в лесу. Татары же в лес войти не решились. Кто знает сколько там засело таких страшных людей со звериной силой. Как бы не попасть в засаду. Но на всякий случай оставили у леса три сотни азовских казаков. Да только после этой утренней схватки, среди осаждающих начались разговоры о том, что, нечего тут топтаться у этого проклятого острога и надо отходить. И так мол уже потеряли при штурмах почти треть всех людей. Но Аманак и Елбузлук, помня о наказе Сахиб-Гирея, мотивируя татар тем, что выстрелами по башне из оставшихся после нападения из леса, двух пушек на левом фланге, они всё же заставили замолчать казацкую пушку и теперь, придвинув ближе к воротам все пушки, они разнесут их в щепки, и откроют проход для лёгкого штурма, всё же смогли уговорить своё войско ещё на один штурм. Смело взявшись за перемещение пушек к воротам на удобное расстояние, с которого пушкарям не угрожали бы стрелы и пищали осаждённых, татары готовились к новому штурму. Но неожиданный залп из леса, из недавно отбитых двух пушек, полностью поменял все их планы. Сразу после этих залпов ворота неприступной цитадели отворились и сотни казаков устремились к устанавливающим пушки татарам. Одновременно из леса выскочила сотня атамана Соломы.
[justify]Первыми дрогнули и бросились бежать три сотни азовцев, оставленных у леса. Их заразительному примеру последовали пушкари, устанавливающие на новые позиции пушки, и вот уже всё войско осаждающих в панике бросилось на утёк. Уйти удалось только тем кто был на коне, остальных же казаки догоняли и безжалостно рубили и забрасывали копьями. Победа была полной. Казаки не только полностью разгромили татар, но и отбили у них все пушки. Такого не удавалось ещё не одному казачьему атаману. Но и казакам победа стоила дорого. При победоносной вылазке на татар сложило головы более трёх десятков казаков. Среди них, к великой печали Мишки, был сражён стрелой и атаман Солома. Но за-то о столь доблестной победе казаков над многократно превосходящими силами татар, вскоре заговорили не только казаки на Дону и Волге, - весть дошла и до пограничных воевод. И с тех пор Мишка стал уже не просто Мишка, а был известен всем казакам под громким именем — атаман