У стен Тулы.
Проводя большую часть жизни среди казаков в Поле, Мишка не забывал наведываться в Путивль. Он всегда приезжал с подарками для жены и сына. Но долго жить спокойно и размеренно в городе он не мог. Его тянуло в Поле, влекла жажда сражений, путешествий и приключений.
Однажды, когда сыну исполнилось тринадцать лет, нагрянув в Путивль всего на несколько дней, он подарил Данилу настоящую саблю и татарский лук. А вместе с Настей ему удалось уговорить стареющего Истому, остаться с дочерью и внуком, воспитывать из Данила настоящего казака. Тот долго упирался, но полученная во время обороны казацкой крепости на переволоке рана внезапно так разболелась, что Истома без посторонней помощи с трудом мог сесть на коня. Пришлось ему согласиться с доводами зятя и дочки. Когда же следующий раз Мишка вновь приехал в Путивль, то Даниле уже шёл шестнадцатый год. Была весна и Мишка собирался остаться дома до конца лета. Часто с Даниилом, они выезжали из города к реке, где любимым их занятием было пострелять из лука, охотясь на диких уток, или промчаться на конях по полю на перегонки. Мишка заметил, что езде верхом и стрельбе из лука Даниил уж овладел в совершенстве. А вот саблей..., хотелось бы чтоб он владел получше:
«Ну ничего, буду уезжать, заберу тебя с собой, там татары тебя быстро научат», - пообещал он сыну. И с того момента Даниил только и жил ожиданием, когда же отец соберётся в Поле.
А тем временем в Москве, молодой царь Иван, пользуясь переворотом произошедшем в Крыму, собирался летом начать большой поход на Казань. Но, с другой стороны, он опасался, что захвативший власть племянник Сахиб-Гирея, хан Давлет-Гирей, воспользовавшись тем, что с Оки, где обычно московские воеводы встречали татар, многие ратники уйдут воевать Казань, сможет почти беспрепятственно пойти на Москву. И уже в апреле в Путивль прибыл гонец с царским указом ко всем пограничным воеводам и атаманам, - усилить наблюдение за Полем. И если крымский хан выступит, то всем не медля идти на Оку. Опасения московского государя оказались не напрасными.
19 мая в Путивль прибыл гонец из Черкас Труфан Тинков, который сообщил тамошнему воеводе Фёдору Кашину, что крымский царь выступил в поход, хотя, куда он направится, Труфан сказать не мог. Узнав эту новость, Мишка решил не торопиться. Уверенный в том, что если Давлет-Гирей и пойдёт на Москву, то его казаки первыми об этом узнают, а оставленный за атамана молодой и смышлёный Иван Кишкин примет верное решение, поэтому он собрался выехать из Путивля только в июне и идти сразу к Оке, куда непременно придут и казаки.
Когда же он уже собирался отправляться в путь, Настя стала упрашивать мужа, в такую опасную и трудную годину оставить сына дома. И Мишка уже почти согласился, но, видя в глазах Данила упрёк и обиду, и, вспомнив себя, когда он примерно в таком же возрасте рубился с татарами на стенах Черкас, решил от слов данных сыну не отказываться и, не смотря на уговоры Насти, взял его с собой.
Погода в первые летние дни стояла великолепная и двенадцать всадников, не спешно двигались, по уже знакомой Мишке дороге, с удовольствием наслаждаясь ароматами трав и пением птиц. Проделав тринадцатидневный путь, казаки уже приближались к крепости Тула. И тут они чуть ли не нос к носу столкнулись с татарским передовым отрядом, который расположился на отдых, перед тем как явиться под стены города. Быстро сориентировавшись, казаки опасаясь татарских стрел, намётом помчались к близ лежащей берёзовой роще и промчавшись через неё скрылись в глубоком овраге, а после выскочив на простор, что есть мочи помчались в направлении к городу. Оторвавшись от погони вечером они уже были у ворот крепости. Долго объяснять стражникам, кто они есть, казакам не пришлось, и едва попав в крепость, Мишка срочно потребовал чтоб его отвели к воеводе. Но, как оказалось князь Темкин-Ростовский, - воевода Тулы, уже знал о приближении татар и готовил крепость к обороне. Было видно, что он очень обеспокоен. Ведь он отправил более половины ратных людей на Оку, для похода на Казань и теперь, хоть и послал гонца к государю за подмогой, всё же сильно волновался, и переживал, что простые мирные обыватели, долго не выдержат осады, поэтому был рад даже двенадцати прибежавшим в крепость казакам.
Когда на следующее утро к крепости подошло всего лишь семитысячное татарское войско, воевода с облегчением вздохнул. Но уже на следующий день он понял что радоваться рано. В среду 22 июня к Туле пришёл сам Девлет-Гирей с сыном, мурзами и всей крымскотатарской ордой. Он привёз с собой 18 пушек, подаренных султаном, и привёл кроме того под Тулу большой отряд турецких янычар.
Уже в пути, прознав о том, что на Оке его ждут царские воеводы, Двалет-Гирей решил не испытывать судьбу и в надежде легко взять крепость, развернул сою Орду на Тулу. По прибытии под Тулу хана, татары сразу обложили город и стали его обстреливать из пушек, зажигательными ядрами. В крепости вспыхнули пожары. Не многочисленные тульские ратники и мирные жители, среди которых женщины и дети с трудом сдерживали натиск нападающих и тушили пожары. Правда к вечеру атаки татар прекратились, но им к этому времени удалось сломать одни из ворот крепости и они надеялись утром следующего дня уже ворваться в город. Но туляне за ночь забросали пролом брёвнам, камнями и прочим хламом, усложнив тем самым, казавшуюся лёгкой, задачу захвата города. Когда утром 23 июня татары возобновили штурм, то Мишка, видя как защитники города едва держатся на ногах от усталости и бессонной ночи, казалось, был одновременно везде, - словно призрак всегда появлялся в самых трудных и опасных местах, вдохновляя, тулян. Рядом с ним падали сражённые защитники крепости, но его как заговорённого облетали все стрелы и ядра. Позже даже кто-то распустил слух, что атаман заговорённый и будто бы даже видели как об Мишку ударившись, отлетело пушечное ядро.
Ни что не ускользало от взгляда опытного воина. Внимательно следя за ходом сражения, он не упускал из вида и сына. Даже заметил то, что Даниил, без промаха посылал одну за другой свои стрелы в татар, которые всё мощнее напирали, видя как мало на стенах защитников. «Молодец, добрый будет казак», - подумал он о сыне, но на ходу, пробегая мимо строго крикнул: «Не высовывайся!».
Не известно, кто распустил слух, что на выручку тулянам спешит сам царь. Возможно это был сам воевод. Но этот слух так взбодрил защитников, что они с удвоенной яростью стали отбиваться от наседающего со всех сторон противника. А царь и в самом деле, узнав об осаде Тулы срочно направил к городу полк Правой руки из Каширы, Передовой полк с Ростиславля и половину Большого полка во главе с воеводой князем Михаилом Воротынским из-под Колычева. А вскоре и сам государь выступил со своим огромным Государевым полком. К вечеру он уже был под Каширой и собирался переправляться через Оку, но тут явился гонец от тульского воеводы с известием, что крымский хан отбит и его войско ушло от города.
Внезапное воодушевление на стенах крепости её защитников, и сообщение о приближении к Туле московского войска, которое Давлет-Гирею принесли его разведчики, заставили хана прервать осаду и в спешке отходить. Заметив это, ободрённые известием о том, что царское войско уже рядом, осаждённые во главе с воеводой совершили смелую вылазку, и отход хана вообще превратился в бегство. А вскоре подошли и посланные вперёд царские воеводы. Не найдя противника, они стали размещать свои полки на том самом месте, где только что стоял лагерь Давлет-Гирея.
Крымский хан отступал так быстро, что даже не успел предупредить, ушедших на разорение окрестностей Тулы, боле пятнадцати тысяч татар возглавляемых Ак-Мухаммед-уланом. И те не зная о случившемся, возвращаясь, вышли прямо на московские полки. В результате, не смотря на яростное сопротивление татар, после не слишком продолжительного боя, татары были разбиты и бежали.
Утомлённые защитой крепости и неожиданной для крымского хана дерзкой вылазкой тулян, Мишка с казаками не стали вмешиваться в избиение вернувшихся, так не кстати для себя, из грабительского рейда, татар и сидя на крепостной стене наблюдали за боем разгоревшимся вблизи. Привычного к схваткам Мишку удивляло не само сражение, а то, что среди русских ратников на стороне московского войска сражалось множество конных татар, которые в первых рядах бросились преследовать разбитого врага. Он конечно слыхал о служилых мещерских татарах, но не думал что их так много.
Отдыхая, казаки к гордости атамана, хвалили Данила, отмечая его смелость и меткую стрельбу, наперебой хвалились своими личными подвигами, и восхищались своим атаманом. Но настороженно затихли, когда один из них, обратившись к Мишке, спросил:
- А что атаман, то правда что от тебя пушечные ядра отлетают?
- С чего ты это взял, - удивился Мишка.
- Да слышал, тут один тулянин рассказывал, что сам это видел.
- Да я как-то не замечал... Но раз тулянин сам видел, то видимо отлетают, - подмигнув сыну, не стал уличать во лжи неизвестного «наблюдательного» тулянина Мишка.
Когда же солнце уже склонялось к закату, отдохнув, решили казаки отправиться в расположившийся под стенами крепости лагерь, прибывших к Туле полков, в надежде найти среди них своих казаков и утолить голод, так как почти сутки ничего не ели. При выходе из городских ворот они столкнулись с небольшой свитой сопровождавшей какого-то знатного боярина. Казаки приняли в сторонку уступая дорогу всаднику в богато украшенных доспехах. Но вдруг всадник остановился и пристально посмотрев на Мишку, воскликнул:
- Мишка! Ты ли это, атаман?
Мишка немного удивился. У него никогда не было таких знатных знакомых.
[ul]