сгорбился и покачивался взад-вперёд в такт ударам Буховского по корпу-су гитары. Его огненно-рыжая шевелюра «горела» и представляла собой со-вершеннейший беспорядок. По-видимому, в голове Боярина творилось то же самое. Он был под завязку заполнен спиртным, и сил для дальнейших воз-лияний не оставалось. Но что-то не позволяло ему просто так оставить сто-явшую перед ним бутылку нераспечатанной. Это чувство требовало сделать хоть один глоток из этой бутылки, чтобы затем отключиться со спокойной совестью и чувством выполненного долга.
Валентин молча повернулся и отправился туда, где ещё была слышна музыка.
Таня стояла в коридоре у стены рядом с Голотыповым. Тот беспардон-но положил руки на её плечи с что-то говорил со слащавой улыбкой. Судя по выражению лица девушки, ей это не нравилось. Она увидела Валентина и улыбнулась ему. Тот не собирался вмешиваться, но всё же спросил:
- Как дела?
Таня снова улыбнулась и, поведя плечами, высвободилась от рук неже-ланного кавалера. Тот обернулся.
Голотыпов учился на пятом курсе, в параллельной с Валентином груп-пе. Интеллектом особым не блистал. Но папа у него был начальником како-го-то ПМК и при случае оказывал «шефскую» помощь факультету. А случаи такие подворачивались довольно часто, в основном благодаря сыну, который усердием в учёбе не отличался. Отцовское служебное положение отразилось на характере Голотыпова весьма своеобразно. Он искренне считал себя све-дущим во всех вопросах. Поэтому испытывал постоянную потребность по-учать кого-либо, не обращая внимания, есть ли в этом нужда. За это Вален-тин его недолюбливал, но как цивилизованный человек не показывал своей неприязни, а всегда с улыбкой на лице пожимал руку, думая при этом, что каждый человек имеет право на недостатки.
- Что этому козлу здесь надо? - прогнусавил Голотыпов, кивая в сторо-ну Валентина.
Задавал ли он этот вопрос Тане? Вряд ли. Она не смогла бы на него от-ветить. Очевидно, таким способом он хотел дать понять, что, мол, здесь всё занято, проваливай. Но зачем же хамить?
Валентин даже на хамство никак бы не отреагировал, делая поправку на нетрезвое состояние обидчика. Но прощать «козла» просто стыдно, а в присутствии девушки - неблагоразумно. Применительно к Валентину первое обстоятельство не имело решающего значения, так как стыд есть понятие аморфное и чёткого руководства к его применению не выработано, несмотря на богатую историю человеческой цивилизации. Поэтому свои решения сле-довало принимать, исходя из благоразумия и целесообразности. Поскольку это было сделано в присутствии девушки, которая, пройди он мимо, может подумать, что он, Валентин, и в правду козёл, то… В общем, зря Голотыпов это сделал.
Валентин смерил его взглядом. Голотыпов был плотным, чуть выше, коренастым. Он уже полтора года усердно посещал зал атлетической гимна-стики в институте и «накачал» неплохие бицепсы, что, очевидно, придавало ему уверенности в себе. Но, наивный, он не знал, что величина мускулов в бою не есть самое главное.
Валентин ударил левой, коротко. Голотыпов упал на колени, но тут же поднялся. Удар ногой в грудь снова опрокинул его. Он отлетел и ударился о стену. Взгляд Валентина упал на железный прут, стоявший рядом, как будто специально для этого случая. Валентин не замедлил им воспользоваться. Не из злости, нет. А так, из-за любопытства. Чтобы посмотреть, что будет даль-ше.
Дальше ничего не было. Голотыпов не рухнул без чувств, с пролом-ленным черепом, а в ужасе забился в угол. Прут куда-то исчез. Вместо него в руке Валентина остался осколок лампы дневного света. Он понял, что с ним творится что-то ненормальное.
- Чёрт! - воскликнул он и выбросил осколок в угол. Из руки сочилась кровь. Он направился к лестнице. Проходя, глянул на Таню и с удовлетворе-нием отметил, что в её взгляде восхищения было больше чем страха.
- Ты куда? Я тебе покажу! - услышал Валентин за спиной, когда был уже на лестнице.
Внизу стоял Голотыпов, преодолевший свою минутную слабость. Ва-лентин посмотрел на него, на свою окровавленную руку и подумал, что спус-каться будет нерационально.
- Ну, иди сюда, покажешь, - спокойно сказал он.
Голотыпов сообразил, что слишком рано закричал вслед уходившему противнику, тот услышал.
- Не пойду, - отпрянул он.
- Тогда я пойду.
Голотыпов бросился вниз по лестнице и повернул на третий этаж. Ва-лентин последовал за ним. По дороге в коридоре оказался Сидор. Он остано-вился и удивлённо проводил взглядом одного, затем - второго. Погоня пред-ставляла собой занимательное зрелище: два совсем нетрезвых человека бегут со скоростью спокойного шага трезвого человека, то и дело упираясь руками о стены и стараясь сохранить равновесие.
Валентин сделал-таки неимоверное усилие и настиг убегающего где-то в конце коридора, скорее всего потому, что коридор кончился и Голотыпов начал понимать, что бежать ему в сущности некуда. Он ударил его ногой в спину, придавая ему такое ускорение, с которым тот справиться был не в со-стоянии и потому плюхнулся на пол вниз лицом, проскользив в таком поло-жении по гладкому каменному полу ещё несколько метров по инерции.
Валентин же не спеша подошел и, упершись руками о стену, несколько раз пнул ногой лежащего, совсем беззлобно. Затем, не поинтересовавшись планами на будущее поверженного противника, направился прочь.
На пороге собственною блока стоял студент-второкурсник Андрей По-пелушко.
- Привет. Ты мне нужен, - Валентин показал руку. - Бинт есть?
- Найдем.
- Пошли.
Валентин обмыл кровь. Андрей начал его перевязывать. И тут снова появился Голотыпов. Его назойливость не имела границ! Он заметил, что Ва-лентин был слишком занят, поэтому решительно приблизился.
- Что? Получил? - завизжал Голотыпов необычайно высоким голосом. - Как я тебя? Ещё получишь!
Не обращая внимания на него, Валентин сказал с досадой Андрею:
- Если бы ты знал, как он мне надоел сегодня.
Андрей ограничился понимающим кивком. А Валентин, действитель-но, уже пожалел, что не прошел мимо этого придурка. Татьяна сама, без его помощи, отшила бы этого мудака. А то, видите ли, решил участие проявить, типа – джентельмен.
Сообразив, что перевязка вот-вот закончится, Голотыпов снова поспе-шил убраться. Но не успел. Удар в спину снова свалил его. Падая, он ударил-ся о дверной косяк.
На этот раз Валентин некоторое время постоял и убедился, что недруг его успокоился надолго. После он решил не искушать судьбу и отправиться в постель, пока вечер не закончился плачевно.
Экзамен проходил уже более двух часов. Владимир Петрович выслу-шал более половины группы и сидел, не скрывая глубокой усталости и скуки. Сидевший рядом с ним Васька Хватов нёс какую-то ахинею, с жаром жести-кулируя. От натуги его румяное лицо стало багровым, глаза сверкали лихо-радочным огнём. Так бывает, когда человек пытается недостаточные знания компенсировать внешним физическим усердием. Но если убрать звук, то могло бы показаться, что Васька наседает на Петровского с ругательствами.
Петровский уже даже не улыбался, а время от времени снимал свои оч-ки, медленно протирал огромные стёкла носовым платком и при этом близо-руко, как будто с опаской, посматривал на студента. Явно, происходящее удовольствия ему не доставляло. Вдруг он поднял ладонь вверх - Хватов тут же замолк. От недавнего, пышущего силой здоровяка не осталось и следа. Вася сразу весь как-то поник, сжался, казалось, уменьшился в размерах. Его взгляд сделался по-собачьи кротким. И только краска на лице не успела по-тухнуть, выдавая то, что мозг в голове кипел от непосильной умственной ра-боты.
- Молодой человек, - заговорил Петровский, - подойдите к доске и изо-бгазите, пожалуйста, кагту СССР. Схематично. И я ставлю вам «тги» бала.
Хватов моментально вскочил, бросился к доске, схватил мел и… в не-решительности застыл, лихорадочно соображая, нет ли здесь какого подвоха.
- Что же вы? – поинтересовался Петровский.
- Схематично? – спросил Васька.
- Схематично, - кивнул преподаватель.
Васька размахнулся и черканул мелом по доске. В результате получи-лась огромная, во всю доску окружность яйцевидной формы. Васька удовле-творённо крякнул, положил мел и повернулся лицом к аудитории, стряхивая остатки мела с ладоней.
Петровский сначала приподнял очки, потом снова снял и, протерев их платком, надел.
- Это и есть?.. – спросил он.
- Карта СССР, - выпалил Васька и тут же добавил: - Схематично.
- Хадашо, - Владимир Петрович машинально повернулся к письменно-му столу, отыскал Васькину зачётку, вдруг снова оглянулся на доску, опять приподнял очки, затем взял ручку и расписался в зачётке.
- Дегжите. Удовлетвогительно, - сказал он и протянул зачётку Хватову.
Тот мгновенно выхватил её из рук преподавателя, словно боясь, что тот передумает, пробормотал: «Спасибо», - и пулей вылетел из аудитории.
После минутного непонятного шума за дверью в аудиторию вошёл Шурик.
- Разрешите? – спросил он, замявшись у двери.
- Пожалуйста, пожалуйста. Пгоходите, пгоходите, - Петровский ра-душно заулыбался.
Шурик подошёл к столу, положил зачётку.
- Тащить билет? – робко спросил он.
- Да, конечно. Хотя, нет…
Шурик остановил свою руку на полпути и в недоумении уставился на преподавателя.
Лицо Петровского сияло. От недавней скуки не осталось и следа.
- Ставлю «тги», если подойдёте к доске и скажите, что там изобгажено.
Шурик, почувствовав запах лёгкой удачи, ринулся к доске, но тут же остановился: изображение ему явно ничего не говорило. Он с надеждой в глазах обернулся к аудитории.
- Карта СССР! – горячо зашептала Лена Большая.
Шурик взглянул на неё, и его брови удивлённо приподнялись. У него был отличный слух. Он нерешительно посмотрел на Петровского.
- Ну-с? – нетерпеливо спросил Владимир Петрович.
Шурик снова посмотрел на Лену. Та повторила. Шурик посмотрел на доску, снова – на Лену, потом - на Петровского.
Да! Ситуация довольно щекотливая. Шурик колебался. Изображение совершенно не соответствовало подсказке. С одной стороны, Лена зря гово-рить не будет. А может быть, это её месть… Не сделал ли он ей какую под-ляну по пьяни? А теперь Лена желает отыграться. Вроде нет. Если бы сделал, Лена уже бы давно поставила ему на вид. Она не такой человек, чтобы таить злобу за пазухой. Она сразу режет правду-матку. Да и не хватило бы у неё фантазии про яйцо сказать, что это карта СССР. Впрочем, и других сообра-жений всё равно не было. А если тащить билет, тоже не факт, что выйдешь сухим из воды. Плавали, знаем. В общем, пан или пропал!
Шурик, поборов свои сомнения, выпалил:
- Карта СССР!
Петровский довольно заулыбался.
- Ходошо, - промурлыкал он.
Огревский осклабился.
- А скажите…
Шурик вновь напрягся.
- Где здесь Москва?
- Как где? – руки Шурика безвольно повисли как плети.
- Ну, покажите… Ведь, если это кагта СССР, то здесь должна быть и столица. Вегно?
- Верно, - понуро подтвердил Шурик и зло глянул на Лену: всё-таки обманула. Интересно, что и когда он ей плохое сделал? Как всегда, не пом-нит. Неужели он в ней ошибся? А, может, просто она поумнела с годами и теперь уже не всегда говорит то, что думает.
Лена же невозмутимо сделала жест, как если бы ставила точку. Шурик, не отрывая от неё взгляда, нащупал мел и ткнул в доску. Мел не выдержал силы удара и рассыпался. Шурик отнял
