теория относительности

прочей дребеденью?
- Но я так не могу.
Валентин обреченно махнул рукой.
- Тогда подойди к моему другу, с которым ты вчера познакомилась. Скажи ему то, что сказала мне. Уверен, он тебя поймет. Твой тип в его вкусе.
Он направился прочь, не оглядываясь, почувствовав внезапно неимо-верную усталость, и понял, что выпил слишком много. Шаг был нетвёрдым, думать уже не было сил даже об этом.
Его кто-то толкнул. Мимо проходил какой-то верзила из местных, по-считавший лишним немного уклониться. А рядом с ним была Света. Они вы-ходили на улицу. Валентин грубо одёрнул её.
- Не уходи с ним, - сказал он.
Верзила угрожающе выдвинулся. Света удержала своего спутника.
- Кто это? - спросил тот.
- Это мой брат, - сказала она.
- Двоюродный, - Валентин одарил верзилу ослепительной улыбкой, не предполагающей ничего хорошего.
- Мы пойдем, - Света взяла Валентина под руку и отвела его подальше. На прощание тот показал верзиле кулак с поднятым вверх средним пальцем.
Свадьба подходила к концу. Много в этот день ещё было интересного. Чего стоила одна поездка Шурика с Васькой по деревне за приданым…
Оказывается, у них в деревне есть такой обычай, что на второй день свадьбы дружки жениха именно на повозке заезжают к родственникам невес-ты, а те должны вручить им подарок для молодых. Перед тем как вручить подарок, конечно же, приехавших за приданым обязательно угощали. Родст-венников у молодой Валериной жены в деревне оказалось много. Поэтому к завершению почётной миссии Огревский и Хватов находились в состоянии, граничащем с прострацией. Но свою почётную обязанность они выполнили практически до конца…
На повозке чего только не было: посуда, ковры, несколько клеток с ку-рами и кроликами. А в одном из домов невесте в приданое подарили щенка. Осталось дело за малым, только отвезти это всё добро к дому молодых. Вот тут-то и началось самое интересное.
Шурик держал за спиной мешок, в котором робко повизгивала квёлая собачонка, а также поддерживал двоих своих спутников. Как только вышли за ворота, мужик – хозяин коня и повозки -  сразу схватился за вожжи. Вась-ка запрыгнул на повозку, но по его виду можно было догадаться, что сделал он это скорее инстинктивно, чем осознанно, уж больно вид у него был отсут-ствующий. Шурик небрежно бросил мешок с пёсиком в кучу к другим по-даркам и сам уселся на повозку.
- Трогай, - буркнул он.
Мужичонка взмахнул кожаным бичом. Повозка дёрнулась. Васька сва-лился на дорогу.
- Стой! – заорал Шурик.
Мужик натянул поводья. Шурик подошёл к Ваське, который к тому времени уже поднялся на четвереньки, схватил его за шиворот и, поставив на ноги, подтолкнул к повозке. Тот забрался на неё. Шурик сел рядом. Мужик сказал:
- Но-о!
Лошадь пошла - Васька вновь оказался на земле. На этот раз он также сам встал на четвереньки, но, когда Шурик поставил его на ноги, стоять са-мостоятельно не мог…
Лошадь пошла в третий раз. Васька снова свалился и сейчас уже даже на четвереньки подняться не смог. Шурик скрипел зубами, но молча взгро-моздил друга на повозку. А чтобы исключить его следующее падение, поса-дил его между двумя ящиками, в одном из которых находился поросёнок, а в другом – гусь. Поросёнок как-то сразу заинтересовал Ваську. Он попытался засунуть ему два пальца в отверстия в пятаке, как вилку в розетку. Поросёнку это не понравилось. Очевидно, почуяв неладное, за товарища вступился гусь и отчаянно вцепился клювом в рукав Васькиного пиджака.
Мужик в который раз крикнул:
- Но-о! – взмахнул бичом и… сам свалился с повозки.
- Тпру-ру! – заорал Шурик.
Кипя от гнева, он подскочил к мужику и встряхнул его, словно лёгкую дерюжку. Казалось, тот вытряхнется из своей одежды. Но эта процедура не привела его в чувство, а скорее – наоборот. Где небо, где земля, он явно не соображал. Шурик отпустил его. И он упал как подкошенный. В этот момент у Васьки осветлилось сознание (лучше бы этого не происходило!). Он оста-вил в покое животных и покинул своё сидение, желая помочь другу, но, по-теряв опору, споткнулся и упал рядом с мужиком. Шурик взревел, как ране-ный зверь. Он поднял Ваську и так заехал ему в челюсть, что тот покатился обратно во двор, откуда они только что вышли, начисто выломав оказавшую-ся на пути калитку. Шурик плюнул ему вслед, подобрал бич, пнул ногой му-жика, сел на повозку и, щёлкнув бичом, с места пустил лошадь в галоп.
За этим спектаклем наблюдала вся деревня.  
Уже спустя значительное время, Валера Демянчук, приезжая на экза-менационные сессии, рассказывал, что односельчане его свадьбу вспоминают до сих пор, и всё благодаря его друзьям по институту.
Но ничего этого Валентин не видел. Его сознание к тому времени по-мутилось окончательно. Для него осталось неясным, как и где он провёл этот отрезок времени, как добрался до автобуса, что было потом. Впоследствии, думая об этом, он логически предположил, что раз ему не вспоминают чего-то из ряда вон выходящего, даже при встрече не смотрят странно и необыч-но, значит, ничего предосудительного он не делал. Но всё же спрашивать об этом никого не решался.
Очнулся он только в Бресте. Голова лежала на плече у Светы. Шея страшно ныла. Как ни странно, похмелья не было. Он чувствовал себя до-вольно сносно, насколько это возможно после столь богатых событиями двух последних суток. На душе почему-то было легко. Это удивило и обрадовало одновременно. А когда он увидел вокруг унылые лица своих товарищей, пе-реживавших сейчас характерные физические страдания, настроение у него поднялось.
Всё-таки интересное существо человек. Достаточно убедиться, что ко-му-то хуже, чем тебе, сразу чувствуешь себя чуть ли не счастливчиком.

                                       


                                               Глава 11


Он вошёл уверенно, как всегда, без стука.
Жора был в комнате один. Стоял лицом к окну, смотрел куда-то вверх и, не оборачиваясь, пробормотал:
- Привет, - продолжая что-то высматривать на потолке.
Валентин же прошел, плюхнулся на кровать, на американский манер заложил ноги на стол. На удивление, Жора не обратил на такое хамство ни-какого внимания. Вдруг он плавно поднял левую руку вверх, правую оттянул к уху - он целился, в руках у него была обычная резинка. Такие используются для изготовления подтяжек. Жора отпустил один конец. Резинка молниенос-но выбросилась вперёд и ударилась о потолок.
- Что ты делаешь? - удивился Валентин.
- Четырнадцатый, - вместо ответа задумчиво произнес Жора и повер-нулся. Обозрению открылся весьма впечатляющий синяк под правым глазом. - Мух, комаров истребляю, - живо сказал он и подмигнул подбитым глазом, от чего показалось, будто вместо глаза у него на лице большая фиолетовая накладка.
Валентин даже присвистнул от неожиданности.
- Это тебя кто? Вчерашняя подружка? Любя, надеюсь.
- Ты не угадал. Я вчера сражался за честь и достоинство.
- Ну-ка, ну-ка… - Валентин расположился поудобнее.
Жора бросил мечтательный взгляд в потолок:
- Это случилось в самом конце нашего романтического путешествия, - он открыл форточку и, смачно плюнув, выждал какое-то время, прислушива-ясь. Но, так и не дождавшись какого-либо шума внизу по этому поводу, про-должил: - Мы уже подходили к общаге. Это на «Карла Маркса». Как из тол-пы, состоявшей из человек шести молодых человеков, донёсся неприличный окрик, типа: «Поди сюды, Клава». Но я им ответил, что, мол, никакой Клавы тут нету. На что мне посоветовали заткнуться, что, мол, они лучше знают. Но я не заткнулся и посоветовал им сделать то же самое. Тем временем мы по-дошли к общежитию. Моя подружка обернулась, чтобы обнять и поцеловать меня… И я увидел, как её глаза расширяются от ужаса. Она только смогла выдавить из себя: «Бежим!» И тут бы мне хоть сейчас её послушать! Я ду-маю, что в этом случае получил бы очень много положительных моментов. Во-первых, если нам куда и было бежать, то только в общежитие. Во-вторых, она бы не выпустила меня на растерзание этим гоблинам и приютила бы, на-верняка, в своей комнате до, так сказать, рассвета. А уж там-то… Но мое лю-бопытство! Оно сослужило для меня плохую службу, я обернулся, а... а по-том бежать было уже поздно. Я только увидел, как из темноты на меня над-вигается эдакая рама, метр девяносто в высоту и примерно столько же в ши-рину. Ты можешь сказать, что у страха глаза велики. Так вот, я даже не успел испугаться. Этот козел долбанул меня прямо в глаз. Не знаю, как мне удалось устоять на ногах. Видимо, присутствие дамы не позволило упасть в её глазах. Я ему сказал, что отвечу на все его вопросы после того, как проведу девушку до дома, чтобы она не стала свидетелем этого жестокого зрелища, какое я намерен был устроить. Пока я говорил, этот лошара ещё раза три стукнул меня по голове. И я понял, что такое понятие, как интеллигентность, нахо-дится вне зоны досягаемости мозгов этого дубины. И я решил проучить его прямо на глазах у девушки. Поднатужился и...
- И?
- И перебросил его через забор.
Валентин недоверчиво усмехнулся.
- Ну-у, забор был, правда, по колено высотой. Но впечатление это про-извело. Повалился он красиво, как сноп. Хотя подлец ухватил меня за куртку и увлёк за собой. Я упал на него и попытался придушить гада, но меня ото-рвали от добычи его дружки. Тут поднялось много шума. Подружка завизжа-ла благим матом о том, что, мол, у неё дядя прокурор и она всех пересажает за решётку, и очень надолго. Самое странное, что это подействовало. Меня аккуратно опустили на землю, поставили на ноги, промямлили что-то вроде того, что они всего лишь разнимали дерущихся, и убрались. Вот, собственно, и всё. Такая вот маппетшовная история приключилась вчерась.
- Да-а, - протянул Валентин. - А дальше?
- Ты имеешь в виду девушку?
Он кивнул.
- Мне стало слишком грустно, чтобы подумать о чём-то другом. Она дала мне платок, сообщила, в какой комнате живёт. Но я забыл об этом сразу. Так мы расстались... Всё это довольно трагично. Ведь, если бы не эти при-дурки, возможно, этой ночью я обрёл бы свою судьбу, - Жора мечтательно уставился в окно. Но вдруг натянул резинку и выстрелил. На месте, где ещё секунду назад сидела муха, образовалось тёмное сырое пятно, и медленно, планируя, опустились на подоконник крылышки насекомого.
- Что не делается, не делается к лучшему, - задумчиво произнёс Вален-тин. - Пусть тебя греет мысль о том, что, возможно, эти гоблины спасли тебя от чего-то более неприятного.
- Ты считаешь, что с нею уже не стоит встречаться? – Мацкевич намо-тал резинку на указательный палец и с неподдельным интересом наблюдал, как тот синеет.
- Почему же… Если твоё сердце подскажет тебе, что следует встре-титься, то послушай его.
- А как я его услышу?
- Не беспокойся, если оно заговорит, то ты обязательно услышишь… Однако, ты неплохо придумал. Выглядит захватывающе, - заметил Валентин, кивая на резинку.
- Это идея товарища Кузьменкова. А я так думаю: любое занятие должно выглядеть интересно, даже если это всего лишь охота на мух. - Жора поднял уже синий указательный палец. - Сейчас это, действительно, охота, а не какая-нибудь заурядная бойня. Кузя, кстати, так поднаторел в этом искус-стве, что уже почти не целится. У меня сначала плохо получалось. Я скорее загонял насекомое до изнеможения, и оно само, в конце концов, подползало под резинку, ища в смерти избавления от мук. Но сейчас!.. - Жора снова вы-стрелил.