меня начинает бесить. Мне кажется, что всё не так... что мне нужно что-то другое... Но что? Понять не могу! Если бы ты знал, как трудно с этим жить!
- Я знаю. Я так живу.
Света внимательно посмотрела на Валентина и снова отвела взгляд. Он поднялся, достал из холодильника початую бутылку водки и, налив себе, спросил:
- Будешь?
- Налей немного, - кивнула она.
- Возьми, - он подал ей рюмку и, не говоря ни слова, выпил залпом свою.
Света повертела рюмку в руках и, глядя на искрящуюся на свету элек-трической лампы жидкость, продолжала:
- Сергей - классный парень...
- Но ты сомневаешься, что это тот единственный, с которым тебя ждёт счастье?
- Да, - Света быстро закивала.
- Ты попробуй не сомневаться.
- Я пробовала, Валя. Не получается…
Она поставила свою рюмку на стол, даже не пригубив её.
- Счастье… Где оно может ждать? Валя, о чем ты говоришь? Когда так случается, что запускаешь человека в свою душу, но при этом у тебя нет ощущения счастья, то разве может такое произойти, что это ощущение поя-вится чуть позже или ещё позже? Проходит время, наступает это «позже», затем наступает это «ещё позже», а счастья как не было, так и нет. Потому что его и не может здесь быть. Никогда! Если его не было сразу, не будет и потом, Валя. А ты говоришь: «ждёт». С какого перепугу оно может ждать, если его нет сейчас? – она говорила это с такой пронзительной болью…
Человек, находящийся в состоянии опьянения почти всегда склонен к излишней драматизации окружающей действительности, если эта действи-тельность даёт к этому хотя бы малейший повод. Но, поскольку глаза у Све-ты были холодны и сухи, это откровение пьяными бреднями назвать нельзя. Так может говорить только человек, действительно находящийся в самом центре жизненного тупика и ясно осознающий своё незавидное положение. Эх, если бы люди всегда поступали так, как велит душа!
Как так получилось, что по прошествии стольких тысяч лет своей ис-тории человек отличается от своего древнего предка только тем, что теперь он более искусен в лицемерии, в обмане, в умении поступать против воли своего сердца, иногда даже не отдавая себе самому отчета, зачем эта показ-ная холодность, это фальшивое равнодушие, когда внутри всё бурлит и тре-бует искренности и открытости? Ну, когда речь идёт о низменных побужде-ниях души, это понятно. Нельзя допускать, чтобы такое выходило наружу. Но зачем скрывать желание душевной поддержки, внешнее выражение кото-рого может сыграть только на пользу не только находящемуся рядом челове-ку, но и тому, кто выражает это желание, и вернуться если не благодарно-стью, то собственным моральным удовлетворением от своего прекрасного порыва? Но нет, человечество так поднаторело в вопросах скрытности как неприглядной, так и прекрасной своей сущности, что способность руково-дить своими эмоциями прочно укрепилась, стала частью генетического кода и теперь воспринимается как одно из величайших достоинств гомосапиенса.
Ему бы сейчас подойти к ней, схватить в охапку и сильно-сильно при-жать к себе, чтобы оба смогли почувствовать стук собственного сердца и сердец друг друга. Так нет же!..
- Тяжелый случай, - произнёс Валентин с постным лицом врача.
А в его душе творилось что-то невообразимое. Зачем она пришла?
После той злополучной для Валентина свадьбы у старосты группы от-ношения со Светланой внешне были приятельски ровными. Но за этой хо-лодной доброжелательностью чувствовалось, что между ними протянулась невидимая тонкая нить, связывающая их гораздо сильнее, чем могут связать крепкие канаты. Что-то произошло. С одной стороны любая мысль, само присутствие Светланы тяготило его. Но с другой стороны, он почувствовал, что незаметно для него за эти годы она превратилась в часть его самого. Лю-бая её боль, неизвестно каким образом отзывалась в нём, словно они теперь составляли две разные части одного организма. Он точно знал, что это уже не любовь, но ничего не мог с этим поделать, как ни старался. И ловил себя на мысли, что так сильно желает ей счастья, как не желает себе. Только бы с ней всё было хорошо! Он почему-то был уверен, что через её благополучие полу-чит собственное спокойствие и свободу и сможет легко посмотреть вперёд.
Света сама поднялась, обняла его. Он почувствовал её тело, и от этого захватило дух. Он чуть не захлебнулся в нахлынувших чувствах. Показалось, будто сердце вдруг стало большим, поднялось и стучит в самом горле.
- Я знаю, ты любишь меня. Скажи, - зашептала она. - Скажи! Ты гово-рил о подарке. Сделай мне этот подарок сегодня…
Весна - особенная пора во всех отношениях. Сколько сказано о ней, в скольких песнях воспеты те чудеса, которые происходят с природой, с чело-веком в это время года, любимое для поэтов и просто романтиков. Пора зем-ной плотской любви всего живого ко всему живому. Но не только…
В это время года почти поголовно, невзирая на род занятий и социаль-ное происхождение, всё население Белой Руси превращалось в крестьян-земледельцев. Практически каждый в стране имел домик в деревне или, на худой конец, дачку с шестью сотками в каком-нибудь садоводческом това-риществе. И если дача, в нормальном понимании, это добротный загородный дом в живописном месте, то в своём большинстве дачи у простых граждан ещё Советского Союза представляли собой наскоро слепленные хижины с сарайчиком для сельско-хозяйственного инвентаря. Часто сарайчик выглядел гораздо основательнее самого дачного домика по той простой причине, что в домике ничего ценного не было, а в сарайчике хранилось то, ради чего и при-обретался дачный участок - ради возможности возделывать свой собствен-ный кусочек земли и получать с него пусть маленькие, но очень приятные на вкус дивиденды в виде консервированных овощей и фруктов или просто соб-ственной, выращенной без разных сомнительных химикатов картошки, кото-рая не посинеет спустя час после варки от избытка нитратов, а останется та-кой же приятной на вид и вкусной даже в холодном виде.
Всё-таки не смогли большевики за семьдесят лет своего владычества вытравить в белорусах жилку мелкого собственника и насадить в души кос-мополитический дух пролетариата, живущего сегодняшним днём. Даже во времена оголтелого хрущевского сумасбродства, когда почему-то находив-шиеся в то время у руля государственные мужи посчитали, что самым глав-ным препятствием в раю на земле в отдельно взятом государстве под назва-нием коммунизм является крестьянское подворье, даже тогда, когда это счи-талось преступлением против государственного строя, белорусы втайне от всех, от вертихвостов-активистов, держали в погребах собственного поро-сенка и возделывали на клочках земли какие-никакие грядочки.
Не смогли большевики вытравить в белорусах обыкновенное крестьян-ское качество - способность жить своим умом. Это качество испокон веков появилось у первопроходцев-славян, селившихся в красивейших местах, сре-ди пущ, рек, озёр и болот, отвоевывавших каждый кусок плодородной земли у леса и своим кропотливым трудом превративших её в один из красивейших уголков старушки Европы, сохранив первозданность дикой природы.
Оно, это качество, впиталось в генетический код и помогло пройти этим людям сквозь страшные испытания, с завидной регулярностью выпа-давшие на их долю. Помогло пропустить через себя, согнуться, но не сло-маться под тяжестью то западных, то восточных орд, пережить всех своих господ, начиная с варяжских и литовских князей, польских магнатов и рос-сийских бояр, каждые из которых считали этих людей своими холопами. Эти господа дрались за них между собой, истребляли друг друга, истребляли лю-дей, за которых дрались. Но эти люди не просто выжили. Как тонкий зелё-ный росток, пробившись сквозь толщу асфальта, преобразовывается в моло-дое прекрасное деревце, так и они, пробившись сквозь всю эту чужеродную наволочь, преобразовались в народ с чистым названием, отражающим его суть - простоту и трудолюбие. А ведь именно таким и создавался первый че-ловек, лишённый червоточин тщеславия.
Из всего изложенного сам собой напрашивается вывод о том, что са-мым ценным качеством в человеке является способность оставаться в любых условиях самим собой. Но стремление сохранить в себе это качество являет-ся и самым трудным испытанием, которое может подстерегать человека в жизни.
И что вышло из большевистских экспериментов?
К коммунизму так и не пришли, но обнищали духом и карманом в об-щегосударственном масштабе. И неимоверная гордыня, раздуваемая мифом об исторической миссии первых и единственных, точно знающих КАК, строителей земного рая, лопнула как мыльный пузырь и сменилась комплек-сом неполноценности. Тогда Советский Союз рухнул, как вавилонская баш-ня. И начался хаос со всеми возможными в двадцатом веке урбанизации по-следствиями: инфляцией, безработицей, отсутствием средств не только для оплаты благ цивилизации, но даже для обычного пропитания. Тут-то и при-годились незабытые крестьянские навыки земледелия и скотоводства и ог-ромное желание жить своим умом и трудом, ни на кого не надеясь.
И поняли все, как хорошо, что не везде был разрушен фундамент ста-рого мира, на месте которого начали такую неудачную стройку. И вернулись к себе и живем потихоньку своим умом, несмотря на настойчивые поползно-вения привить нам чуждый нашему сознанию капитализьм с лицом Медузы-Горгоны. Который так же, как и это мифическое чудовище, превращает лю-дей, обратившихся к нему, в обыкновенные неодушевлённые камни - строи-тельный материал для возведения благополучия сильных мира сего.
И каждую весну народ в единодушном порыве отправляется обрабаты-вать свою землю. И пока будет жить этот порыв в крови народной, не пропа-дёт и не затеряется след этого народа на пересечении судеб земных.
Уже третьи выходные общежитие вымирало. Все разъезжались по сво-им весям сажать картошку.
Так случилось, что Валентин и Марина загодя справились со своими обязанностями помощников по хозяйству. И теперь они были свободны от необходимости на выходные мчаться домой.
Валентин приходил к Марине по пятницам сразу после занятий, попут-но запасаясь провиантом на все выходные. И они вместе проводили всё вре-мя вплоть до утра понедельника, практически даже не показывая носа на улицу. Они вместе с Мариной готовили еду, смотрели телевизор, занимались любовью, спали, потом снова готовили еду и так далее по кругу, не стесняясь и не сдерживая эмоций, поскольку соседние комнаты по всему периметру сверху донизу пустовали. Это было здорово!
За это время они так сблизились, что стали понимать друг друга прак-тически без слов. Например, когда у одного из них появлялось желание пере-ключить телевизионный канал, ему достаточно было только мимикой, жес-том проявить своё беспокойство, как другой, у которого в этот момент нахо-дился пульт дистанционного управления, делал переключение и, что удиви-тельно, включал именно тот канал, который был нужен. Как тут не вспом-нить притчу о том, что сам человек по своей природе неполноценен, и только вместе со своей половиной противоположного пола, предназначенной ему природой, они составляют единое совершенное существо. Стоит ли тогда удивляться, что такие люди
