По эту сторону Смерти

старинные постройки Тавврии явили человеческому глазу свою непривычную для галактийца красоту. Несмотря на маленький рост, ликсы любили строить высокие здания с украшениями, столь же изящными, как и их создатели, — можно было часами стоять возле одного дома, любуясь творениями изобретательных серых зверушек Дельсарена, а с каждым шагом открывалось всё новое и новое... Через несколько кварталов мы повернули к Итили.
От величественного простора огромной реки веяло нерушимым покоем. Город казался пришельцем, временно обосновавшимся на этом высоком берегу, — пройдут века, может быть, тысячелетия, и он исчезнет, а река останется, и ей так же, как сейчас, не будет дела до того, каким именем назовут её снующие по земле маленькие существа…
Солнце разливало живое тепло, я словно купалась в нём, всей кожей ощущая лето. Зелёные ярусы набережной перечёркивала широкая лестница из белого камня, — она спускалась к воде, которая отражала ярчайшую синеву безоблачного неба. Каждый ярус украшали клумбы невиданных цветов: вот алые, белые, а вот необычайной формы мохнатые чёрные теснятся, как подданные вокруг королевы – огромного ярко-фиолетового цветка, с сознанием своей красоты греющегося на солнце…
Волны покрывали нижние ступени лестницы, — их прохлада была приятна руке, а на камнях в глубине виднелась путаница зелёных водорослей, похожих на густую длинную шерсть какого-то зверя. Правее, выше по течению, в порту Тавврии теснились корабли, — так странно было видеть эти приземистые, неуклюжие сооружения, которые ликсы изо всех сил пытались украсить. Время летело незаметно, уходить отсюда не хотелось, — но пришлось.
Возле дома Корсак радостно приветствовал ликса, чьи глаза скрывались за плотно прилегающими чёрными очками-маской, а одежда была самой простой из всех, что я успела увидеть в Тавврии. Охрана не стала ни настораживаться по его поводу, ни, тем более, чинить препятствий: Корсак и Варлок были старыми друзьями. Очки-маска придавали ему несколько гангстерский вид, а улыбка была не слишком приятной из-за отсутствия передних зубов. По-галактически он говорил сносно и даже весьма вежливо, а за всеми его чувствами скрывалось постоянное внутреннее напряжение.
Варлок взялся помочь другу приготовить ужин, а Корсак поставил в углу миску для тахонда – и щёлкнул внезапно возникшими когтями. Я вздрогнула: когти появились на мгновение и тут же спрятались в подушечках пальцев.
— Когти выпускаем, когда хотим, — объяснил Варлок, — но при виде врага они появляются без нашего желания. Поэтому так важно рукопожатие: раз можешь пожать руку, значит, нет вражды.
Корсак пригласил всех к столу. В тарелках была тёмно-бурая маслянистая масса, оказавшаяся необыкновенно вкусной.
— Доктор Тикси звонил сюда, но вас не было дома. Поэтому он попросил меня передать: Кэт обязательно нужно быть завтра на молении.
— Но я же не знаю ликских обрядов, — встревожилась я. — Ещё нарушу что-нибудь…
— Не беспокойся, в Храме всё просто, — улыбнулся Корсак. – Вот Крис тоже бывал там…
— Крис и сам не знает, как сильно изменил нашу жизнь, — Варлок отодвинул тарелку. – Когда мы узнали от него о других мирах и Силе, многое прояснилось.
— Что именно?
— Например, истории. Не та общая для всех история – один Государь, другой, войны, смены династий, — а те, что сочиняются. Как ты считаешь, почему кто-то придумывает целые миры, народы, которых никто никогда не видел?
— Я как-то не задумывалась. Если честно, в последнее время мне было совсем не до художественной литературы.
Варлок понимающе кивнул.
— Крис сказал: боги сотворили людей, желая, чтобы те могли с помощью Силы познавать красоту Вселенной. Сила – это познание, ведь так? Можно слышать музыку, а можно – истории, происходящие на других планетах, то есть в других мирах, как говорят у нас. Ловить Вести, Приходящие Издалека, — так назвал Крис. Конечно, чтобы должным образом уловить историю, нужна одарённость Силой. А чтобы представить её так, чтобы было интересно, нужен другой талант, а то история пропадёт почём зря.
Он рассказывал с таким энтузиазмом, что мне стало немного завидно: интересно живут люди, то есть ликсы, искусством занимаются, — а мы-то всё воюем…
— Погоди, у вас были и другие версии происхождения выдуманных историй?
— О да. Например, что ликсы записывают то, что помнят от прошлых воплощений. Вот, Корсак говорил, что ты спрашивала, как это мы верим в переселение душ. Эти истории – одно из доказательств: ведь одно дело – верить, а другое – знать, кем ты был и что делал. Но не все же пишут от своего лица, есть и те, кто показывает общую картину событий. Это трудно сделать, если ты был всего лишь одним из действующих лиц, верно? Так мы идём завтра в Храм?
— Да, — решительно кивнула я. – Но когда? Мои травы…
— Время не имеет значения, Храм открыт от рассвета до заката.
Корсак почесал за ухом.
— Варлок, я позвоню тебе, когда мы будем готовы.
Мы распрощались. Тихо и стремительно надвигалась ночь.

4.
От звука четырёх пронзительных голосов мы с Корсаком проснулись одновременно, но в коридор первым выскочил он, — мне надо было ещё натянуть каркас. Сквозь окна лился предрассветный полумрак, а до звонка будильника оставалось несколько минут.
— Что это? – слабо спросила я.
— «Уау дабби дэн», — спросонок отозвался Корсак, протирая глаза. – Ох, прости. Я что-то не могу сообразить, как это переводится… Хорошая песня, но разве можно так фальшивить!
На его физиономии отразилось искреннее огорчение. К пению начали присоединять свои голоса уличные тахонды, домашний тоже попробовал, но хозяин прикрикнул на него, и тот испуганно зажмурил два глаза, подглядывая третьим.
— Интересно, неужели моя охрана спит? Могли бы попросить этих господ перенести концерт на более позднее время.
— Твои телохранители – слуги Недремлющего Стража, а с нализавшимися должны справляться слуги Стража Порядка. У каждого свои обязанности.
Пение приближалось. Из окна стало видно, как сцепившаяся локтями четвёрка ликсов зигзагами бредёт по улице, пытаясь совладать с законом тяготения.
— Пьяные, — наконец сообразила я.
— Нализавшиеся, — уточнил Корсак. – Есть такие палочки, их лижут, очень вкусные – в небольших количествах… О, чтоб они провалились. Забыли мелодию.
В следующий миг мы оба подпрыгнули оттого, что в ансамбль включился будильник. К счастью, этого возмутителя спокойствия можно было отключить, в отличие от поющих ликсов и тахондов.
— Они живут в одном из соседних домов, — сообщил Корсак, проводив певцов уничтожающим взглядом. – Кэт, я надеюсь, ты не переедешь отсюда из-за этого выступления?! Поверь, у нас вообще-то тихий район.
Я заверила его, что никуда не съеду, и занялась своей травой. Корсак сладко потянулся.
— Как хорошо, что сегодня не надо идти на работу!
…Собираться в Храм мы начали уже около полудня. Пришёл Варлок, серьёзный и радостный одновременно, потом была долгая поездка на рельсовике, и перед глазами снова появилась Итиль.
Светлое, без окон здание Храма находилось на холме, словно паря над городом, рекой и всем миром, — выше было только ослепительно яркое летнее небо. Вблизи Храм оказался огромным.
Народ молча поднимался по длинной лестнице и входил в распахнутые двери. Храм надо было пройти насквозь, и с противоположной стороны ликсы спускались вниз, к реке. Там они уже разговаривали, улыбались, а здесь царила торжественная тишина. Перед тем, как ступить на лестницу, Корсак объяснил мне, что надо делать, и тоже замолчал. Давно уже не ощущала я рядом столько устремлённости к Создателю… Кстати, а когда я в последний раз была на молении? Правильно, на Аксерате, перед началом борьбы с Орденом. Тогда тоже была необходимость представить меня жрецам, — чтобы убедить их в полной безобидности нового представителя высшего света… Едва мы ступили на лестницу, мои охранники буквально растворились в воздухе, — как будто князь Ардан нанял на работу стаю призраков.
Широкая полоса дневного света падала сквозь дверной проём в помещение, где не было окон. Из полумрака вне пределов световой дорожки появлялась рука служителя, который подавал каждому входящему небольшую чашу. Затем все шли по длинному коридору, в конце которого мерцало белое сияние, и вслед за ликсами я очутилась в центральном зале Храма.
Ликсы составляли свои чаши в широкое кольцо, те сразу же начинали светиться серебристым огнём, из них поднималось ввысь белое ровное пламя. Когда через некоторое время пламя исчезало, чаша рассыпалась искрами, и на освободившееся место полагалось ставить новую. Покрытые серой шёрсткой руки смело проходили сквозь огонь.
В этом освещении лица странно менялись, и я с трудом узнала своих знакомых: черты заострились, ушло сходство со зверем. Корсак ограничился низким поклоном, а Варлок, подобно очень немногим в Храме, встал на колени. Освободившееся для моей чаши место находилось довольно далеко от края, и пришлось набраться смелости, чтобы протянуть руку сквозь пламя. Белые языки оказались прохладными, как порыв свежего ветра, и нежными, как ласка. Какая разница, как называют Тебя здесь, Создатель, и какими ритуалами обставлено обращение к Тебе? А мне так нужен хоть маленький намёк на то, что выздоровление действительно возможно…
Потом мы спустились в парк и сели на изящную низенькую скамейку. На душе стало чуть-чуть легче. Корсак уже весело болтал о чём-то, Варлок смеялся его шуткам, — а я чувствовала, что постоянное внутреннее напряжение, сковывавшее этого странного ликса, немного отступило.
— «Дорогая гостья, — возник в моей голове голос князя Ардана, — тебя ожидает для беседы Линн даль Соль.»
— «Линн! Как здорово. Но как добраться…»
— «Спускайся к Итили: я прислал за тобой катер.»
— «А Корсак и…»
— «Поедешь одна. Они собираются на пляж и думают, как бы сообщить тебе это поделикатнее.»
— «Коли так, молодцы, — вздохнула я. – Так хотелось бы поплавать…»
Спустя короткое время небольшая моторная лодка уже везла меня вдоль берега ко дворцу Недремлющего Стража. Ардан был прав, отправив катер, а не машину: петлять по улицам пришлось бы гораздо дольше. И порт, и вся набережная остались позади, катер сбросил ход и вошёл в тень высокого парапета. Плотно пригнанные створки ворот раскрылись, пропуская нас в подземный лабиринт каналов. Недолгое путешествие под землёй – и остановка в маленькой гавани, откуда прямой путь вёл во дворец.
Князь Ардан был самым красивым из всех виденных мной до сих пор ликсов, — яркие чёрные глаза, переливающаяся шелковистая шерсть и завораживающая грация движений гибкого стройного тела. Его нагрудник украшал сложный узор из множества мелких сверкающих камней, — привлекающий взгляд, но не перебивающий природную красоту хозяина. Ликс провёл меня в комнату, где, судя по обилию разнообразной аппаратуры, находился центр связи.
— Прошу извинения, но я вынужден тебя оставить: Государь назначил встречу, — реальный голос князя весьма походил на телепатический.
— Что-то случилось?
— О нет, это регулярное совещание, — я, Страж Порядка и Пламенный Воин. После беседы тебя проводят.
— Спасибо, князь!
Ардан кивнул и скрылся за дверью. Видеофон не бросался в глаза, а скромно