подошло к валу, к нему подвели недавно прибывших с новыми союзниками славян варягами небольшую группу необычного вида воинов. По всему было видно, что воины эти были прирождённые всадники - сыны степных просторов. Но как сильно они отличались от привычных глазу славян алан. Они были заметно ниже ростом могучих сарматских витязей, хотя широкая грудь, мускулистые руки и массивная шея воинов говорили о незаурядной силе и выносливости незнакомцев. Но, что более всего бросалось в глаза, это их какой-то не естественно желто-серый цвет лица с слегка раскосыми, казалось как-то хищно сверкающими чёрными, как угли глазами. Вместе с воинами подошёл и высокий седой старик с длинной бородой, опираясь на посох с окованным железом наконечником.
- Что нужно здесь этим странным чужестранцам - кто они? - поинтересовался у, подошедшего с чужеземными воинами, Твердислава Бож.
- Наверное это те самые гунны о которых мне говорил Кар, - вмешался в разговор стоящий рядом Нискиня, заметив что Твердислав только лишь пожимает плечами.
- Они пришли в лагерь как раз перед вашим приходом, и всё что мы успели узнать от росов, которые уже отправились в обратную дорогу так это то, что это их друзья и союзники, которые хотят стать друзьями и для славян.
- Так что же они не привели с собой хоть несколько сотен воинов, если они хотят быть друзьями не на словах, а на деле.
- Белый старик, что-то сказал на непонятном языке одному из пришельцев, и хищное, скуластое лицо гостя расплылось в неожиданно добродушной и приветливой улыбке. Кивнув головой как будто бы с чем-то соглашаясь, незнакомец стал что-то говорить старику. Когда он закончил, Велес, а это, как, наверное, догадался читатель, был именно он, обратился к Божу:
- Ураг, - указал он на только что смолкшего гунна, - посланник от великого вождя гуннов Баламбера, приветствует вождя славян, и просит передать ему, что в помощь славянам придут не сотни, а многие тысячи гуннских воинов, что он затем и пробрался сюда, рискуя попасть в руки готов, что бы организовать совместными усилиями гуннов и тех славян, которые пожелают стать им союзниками полную победу над готами.
В это время на валу забили тревогу, и Бож вместе со всеми кто находился с ним рядом, поднялись наверх. В степи из района вынесенных туда сторожевых постов поднимались тревожные дымы.
- Идут, - всматриваясь в степь, высказал общее тревожное предположение Твердислав.
- Передайте по валу - готовиться к бою, - крикнул Бож, а сам, собрав опытных старых дружинников, стал наскоро ставить перед ними задачу и распределять им их места при обороне. За этим занятием и застали его появившиеся в степи всадники врага. Увидав дымы костров и, поняв, что они обнаружены, чтобы не дать противнику подготовить надлежащий отпор, готы самым быстрым галопом мчались к валу. Они и не догадывались, что на валу их уже ждут тысячи славянских воинов. Но и защитников вала тоже неприятно удивила та масса всадников, которая быстро приближалась к ним. В это время к Божу вновь подошёл белый старик и передал просьбу гуннов биться рядом с вождём славян.
- Да пусть..., мы ни от какой помощи не отказываемся. Заодно посмотрим, что за вои эти неведомые гунны, но только где же их тысячи о которых ты старик говорил?
- Я думаю, что скоро вы их увидите...
В это время первые стрелы врага, прилетевшие на вал, возвестили о том, что время разговоров окончено, и пора браться за оружие. Разместившиеся на валу за заостренными брёвнами, направленными своим остриём в сторону противника, славяне, установив между ними свои высокие щиты и укрывшись за ними, ответной стрельбы не открывали. Большинство из них вообще стояли за валом внизу, не выдавая своего присутствия, и ждали когда всадники врага, спешатся перед глубоким рвом у вала.
Конница готов, примчавшись к валу, и, видя на нём не слишком большое количество защищающихся, сразу ринулась на штурм. Большинство всадников спешившись, бросились в ров и уже стали вскарабкиваться наверх. Другая их часть, в основном это была тяжёлая конница аланов, сидя на конях, прикрывала атакующих, обстреливая находящихся на валу из луков. Но когда готы стали взбираться на вал, из-за вала неожиданно в воздух взлетели тысячи стрел и смертоносным градом посыпались на всадников. И хотя огонь лучников не был прицельным, но всадников перед валом было такое множество, что фактически, ни одна стрела не упала просто на землю. Вот тут аланы и пожалели, что в надежде на свои доспехи они не имели привычки брать с собой щиты. И хотя кожаные, а у многих и стальные шлемы, и непробиваемые латы защищали грудь и голову, но плечи и шея у большинства из них были той ахиллесовой пятой куда как раз нет-нет, да и вопьётся свалившаяся с высоты стрела. В первых рядах всадников, не ожидавших такого сюрприза, возникло замешательство. Воспользовавшись этим моментом, находящиеся на валу славянские воины, встав в полный рост из-за своих щитов, стали в упор обстреливать карабкающегося на вал врага. Стрелы камни и дротики, посыпавшиеся на наступающих, заставили их обратиться в бегство. И когда, выбравшись изо рва, они бросились бежать подальше от смертоносных стрел, то на дне его остались сотни мёртвых и корчащихся от тяжёлых ран готских воинов, а по валу прокатился крик ликования его защитников.
Первая атака была отбита, но было видно, что готы не собирались оставлять намерение прорваться через вал. Вскоре многие всадники спешились и, большинство из них, вооружившись щитами, прибывшими в обозе с подоспевшей пехотой, вновь пошли на вал. На этот раз штурм был построен более грамотно. Часть штурмующих, подойдя к валу, укрывшись за щитами, своим огнём из луков прикрывала устремившуюся к вершине вала пехоту. За ними, на расстоянии, куда уже не доставали пущенные из-за вала навесным огнём стрелы, расположилась тяжёлая конница. Лёгкие но надёжные щиты на этот раз прикрывали от стрел и тех, что поднимались на вал. К тому же, активный обстрел вала не давал возможности обороняющимся тщательно выцеливать врага. Приподнявшись и выпустив стрелу или метнув дротик, приходилось тут же прятаться за щит, а над головой в тот же миг уже пролетала на мгновение запоздавшая к своей жертве стрела вражеского лучника. Таким образом, нападающие уже вскоре оказались лицом к лицу с защитниками вала, и на подступах к его вершине завязалась рукопашная схватка.
Ульдин, метнув в одного из почти вплотную приблизившихся к нему готов дротик, ту же схватил огромную, окованную на увесистом конце железом дубину, и приподнял закреплённый в землю щит, уже готов был ринуться на приблизившегося противника. Одновременно, мельком, его острый взгляд вырвал из переднего ряда лучников врага, воина целившегося прямо в него. Он едва успел прикрыться щитом, как в щит вонзилась стрела вражеского лучника. Тут же, отбросив его, Ульдин бросился на наседавших готов. Здесь, в рукопашной схватке, стрел врага можно было не опасаться. Он ещё успел заметить досаду от неудачного выстрела на лице лучника, заметил сверкнувшие злобой глаза врага, но тут же вступил в схватку, и его огромная дубина уже первыми ударами выбила из рядов атакующих сразу двоих готов. В могучих руках Ульдина увесистая дубина вращалась как лёгкая трость, и вскоре около десятка вражеских воинов лежало возле него с раздробленной головой или перебитыми рёбрами. Атакующие приостановились в замешательстве и нерешительности перед такой всесокрушающей силой. Они старались держаться подальше от страшной дубины славянского воина и пытались обойти Ульдина стороной, но и ему наступать на врага было нельзя, так как его могли отрезать от своих. Вскоре он понял, что такое его положение для него весьма опасно. Ведь только он остался стоять один, в ожидании следующего, кто отважится испробовать его дубины, как ту же над его головой просвистела вражеская стрела. Ульдин пригнулся и пожалел, что оставил наверху свой щит. Он хотел поднять какой-нибудь щит погибшего гота, но щиты его поверженных врагов были или вдребезги разбиты его страшным оружием или валялись далеко, поэтому держа в одной руке дубину, а другой, подняв тело убитого им гота и прикрываясь им, он стал отходить к своему брошенному щиту. Видя, что их опасный противник находится в затруднительном положении готы, осмелев кинулись на Ульдина, но тот, отступив несколько шагов и оказавшись у своего щита, швырнул в наступающих тело несчастного и несколькими взмахами дубины вновь установив дистанцию между ним и нападающими, подхватил свой щит. И только тут он заметил на стреле впившейся в щит три красных колечка у самого её оперения, точно такие, как у той, что унесла жизнь его брата Родмира. Осторожно выглядывая из-за щита, Ульдин стал разыскивать взглядом недавно пытавшегося поразить его лучника, но тот видимо куда-то переместился, а разыскивать его в пылу сражения не было, ни какой возможности. Он едва успел поднять свою страшную дубину, чтобы защититься от сильнейшего удара топором, оказавшегося рядом с ним готского воина. От этого удара дубина переломалась, и он повернувшись к врагу лицом попытался закрыться от него щитом, но следующий удар топора почти пополам расколол щит Ульдина. Швырнув в противника остатки щита, Ульдин приготовился броситься на своего врага, чтобы поймать его на замахе, но в это время ременной аркан одного из гуннов, что прибыли к славянам, прочно прижал к туловищу руки гота и свалил его с ног. Выхватив топор у поверженного на землю врага, Ульдин вновь ринулся в бой, оставив намерение разыскать в такой суматохе убийцу брата. Оглядевшись, он заметил рядом, отбивающихся из последних сил Урага и Ратибора. Они вооружившись каждый двумя мечами, сдерживали натиск сразу шестерых противников. Двумя взмахами топора Ульдин пробился к товарищу, и вовремя свалил, уже готового было нанести удар в спину Ратибору готского воина. Встав рядом плечом к плечу, друзья перешли в атаку, увлекая за собой находившихся рядом славянских воинов. Вскоре подоспевшие на помощь стоявшие в резерве за валом вои Нискини помогли и вовсе обратить в бегство нападающего врага. И вновь готам и аланам пришлось отступить, оставляя убитых и раненых.
Отступив и после второй атаки, готы больше не решались штурмовать вал. И дело было не только в том, что в предыдущих попытках добиться успеха они понесли большие потери. Появилась ещё одна неожиданная проблема. Рассчитывая на быстрый прорыв, ни кто не обратил внимание на то, что поблизости от вала на десятки миль в округе нет ни одного ручейка, не говоря уже о реке. Ближайшая точка, где можно было напоить коней и раздобыть питьевую воду людям, был родник в Кривой Балки, но он был далеко, и воды в нём на всё огромное войско явно было маловато. Зато у славян за валом располагалось сразу несколько небольших озёр с совершенно чистой и прохладной водой. Резонно полагая, что дальнейшие попытки овладеть валом могут тоже закончиться неудачей, а отсутствие воды привести к падежу коней, Сафрак настоял, чтобы Винитарий немедленного отдал приказ об отходе войска к роднику и к Каменке. И уже к вечеру готы отошли от вала.
- Как могли славяне успеть собрать такое войско, - удивлялся
