накрыли неводом, погрузили котел с лодочным мотором и отправили машину в город, а сами попили чаю и пешком отправились той же дорогой домой. Солнце стояло еще над горизонтом, когда они прошли зеленую деревенскую улицу с раскидистыми тополями, и вышли на твердую, слегка пыльную полевую дорогу. Одинокая рябина стояла на краю дороги и качала ветками с запыленными листьями и чуть покрасневшими ягодами, словно провожала их.
-Часа через три будем дома, идти то всего пятнадцать километров,- опять уверенно сказал пожилой мужчина, пропуская ребят вперед, и нравоучительно добавил:
-Туристическое правило такое, - впереди тот, кто знает дорогу, потом все остальные, а последним идет самый выносливый, смотрит, чтобы никто не отстал. Дорога была ровная без колдобин и рытвин. Пролегала большей частью между полями желтой пшеницы, красного клевера и еще зеленоватого овса. Матвей шел, глядя под ноги, и вспоминал рыбную ловлю настоящим неводом, обед за котлом и правила артели, могучую реку с пологими и крутыми обрывистыми берегами, хвойный лес за рекой, раскинувшийся до самого горизонта. А перед глазами назойливо стояли огромные окуни, лещи, налимы и серебристая груда рыбы, расползавшаяся от шевеления по сторонам. Солнце незаметно скрылось за горизонт, начало смеркаться, высокие кучевые облака потемнели, ветер усилился. Шли быстро потому, что серую дорогу было хорошо видно и хотелось до темноты пройти большую часть пути. Матвей оглянулся назад и посмотрел на идущего последним пожилого мужчину в серой кепке, которую он до сих пор не замечал. «Крепкий мужичок»,- подумал Матвей, вспомнил его слова о туристическом правиле, улыбнулся и прибавил шагу. Вскоре в стороне, где текла Кама, горизонт почернел, и раздались раскаты грома. Молний не было, только сполохи яркого света. «Как бы дождя не нанесло»,- сказал почти уже в темноте кто-то. «Не будет»,- снова успокоил всех пожилой мужчина. Наконец поля закончились, и дорога пошла вниз между холмами. Через километр подошли к тому месту, где вытекала широким ключом Белая речка. Матвей вспомнил ,как они с Толей здесь пили ключевую воду, как он нашел кусочек золота и потрогал карман, где тот лежал. Остаток пути они шли уже не спеша. В голове у Матвейки устало плавали мысли обо всем на свете. В пионерский лагерь пришли в двенадцатом часу. Ребята попрощались с мужчинами и, еле двигая вдруг уставшими ногами, разошлись по своим спальным местам.
Глава шестая.
За лето приятели присмотрелись к будущим третьеклассникам и выбрали себе в товарищи самых спокойных и успешных в учебе мальчишек. В лагере они старались общаться с ними во время игр и разных мероприятий, чтобы объяснить ситуацию и предложили им свою дружбу перед новым учебным годом. Зная о законах детдомовских ребят, те охотно согласились. Плохим парням Матвей с Толей и Сашей сообщили о своих друзьях и предупредили, чтобы они взяли себе других. В сентябре педагогический совет детдома принял решение о закреплении мальчиков и девочек, начиная с шестого класса, за сотрудниками и воспитателями с той целью, чтобы дети ходили к ним в гости домой, получали своего рода родительскую ласку, видели семью изнутри и приобретали жизненный опыт. У каждого ребенка вырабатывалось свое отношение к взрослым по детской психологии. Кому –то нравился этот воспитатель, кому-то другой, третьему еще кто-то. Многие охотно согласились быть подшефными, а некоторые отказались- это было их право. Бабкин Виктор с удовольствием стал бы подшефным старшей пионервожатой Нины Сергеевны, круглолицей, голубоглазой с ямочками на щеках миловидной девушки с приятным голосом, которая поступила на работу в августе этого года после того, как ушла из детдома Маргарита. Уволилась она по собственному желанию, когда завуч Ирина Максимовна сделала ей замечание за помывку в бане вместе с мальчиками первого класса и интерес к достоинству Чипы, о котором ей стало известно. Нина Сергеевна при первой же встрече понравилась Бабкину, но, к его сожалению, на старшеклассников этот педагогический эксперимент не распространялся, и поэтому Виктору приходилось общаться с ней наравне со всеми. Он приходил в пионерскую комнату, которая была еще и библиотекой, копался в книжном шкафу, одновременно разговаривая с ней, потом записывал на себя выбранную книгу и еще долго, не стесняясь ребят, задавал всякие пустяшные вопросы. Он уже не боялся разговоров семиклассников, которые вопреки клятвенным обещаниям друг другу не жениться никогда на этих девках, сами поглядывали на красивых девчонок, всякими поступками стараясь привлечь их внимание. Нина Сергеевна оказалась всего на год старше Бабкина, была неопытна и стеснительна. У Бабкина же возникло желание обольстить пионервожатую, потому что в июле после вечерних пионерских костров ребята и девчата уходили первыми в лагерь, а Бабкин в темноте последним провожал Маргариту, которая сама обнимала его, лазила руками, где хотела, и в один из вечеров отдалась ему на мягкой траве возле потухшего костра. Это повторилось несколько раз. Сексуальный вирус захватил продвинутых парней, и они начали осторожно, но настойчиво, щупать и трогать у податливых семиклассниц интимные места.
\Матвею Нина Сергеевна тоже нравилась и внешне и своим приятным голосом и мягкой женственностью. Она напоминала ему маму, привлекала как старшая сестра и чуточку как любимая девушка. Он с удовольствием приходил в пионерскую комнату играть в шахматы, в домино и другие настольные игры. Читал книги прямо в комнате и тут же сдавал обратно. Естественно он записался с ее разрешения к ней в подшефные. То, что он часто находился в пионерской комнате ни у кого из ребят не вызывало подозрений, многие детишки почти постоянно торчали там, потому что было интересно. Все знали, что Матвей подшефный Нины Сергеевны и ходит в гости к ее родителям. А вот Бабкину было завидно. Он из-за этого ревновал и недолюбливал Матвейку, старался как то унизить его, но у него это не получалось, не было повода. Наступила зима со своими прелестями. По субботам и воскресениям мальчики, отпросившись у Анфисы Николаевны, уходили кататься с довольно крутых горок на окраине города. Скатятся с холма, проедут на скорости поперек реки и с другого бережка, как с трамплина выпрыгивают на заснеженное поле и едут пока скользят лыжи. Побеждает тот, кто дальше проедет. Потом идут обратно, снова поднимаются на гору, ждут всех и снова скатываются по очереди вниз. И так до полного изнеможения, почти до темноты, даже иногда пропуская обед. Подошла очередная суббота, мероприятий никаких не предвиделось, и Анфиса Николаевна отпустила своих ребят кататься за город. В конце прогулки, после очередного длинного спуска, Матвейка возвращался обратно и обратил внимание на какой-то засохший красивый остов цветка, торчащий из под снега на самом берегу реки. Сошел с лыжни и сломал стебель посередине с мыслью подарить его Нине Сергеевне. Солнце уже зашло, тучи на краешке неба горели багрянцем, и ребята начали уходить домой. Матвей шел последним и думал, как незаметнее вручить ей находку. Нина Сергеевна работала до семи вечера. В половине пятого все были дома, отметились у воспитателя и разбрелись по детдому в ожидании ужина. Матвей решил побыть некоторое время в коридоре около дверей пионерской комнаты в надежде, что Нина Сергеевна выйдет по какой либо необходимости. Он прогуливался, заложив руку с цветком за спину, и успел немного вспотеть. Сердце его тревожно екало, когда открывалась дверь, а вместо нее выходил кто-то другой. Наконец вышла она. Матвей быстро подошел к ней, вглядываясь в ее лицо, и протянул сухой цветок со словами: « Нина Сергеевна это вам от меня». Девушка взяла сухоцвет, нежно погладила Матвея по голове мягкой рукой, отчего у него всколыхнулась душа в сладком волнении и сказала с легкой иронией: «Матюша, разве это подарок, но все равно мне очень приятно, спасибо»! И чтобы не испортить мальчишке настроение, она поцеловала его в голову.
После этого, приятного для Матвея случая он, уже зная дату дня рождения милой Нины Сергеевны, пятнадцатого марта, постоянно думал о настоящем подарке. Была мысль о золотой находке, но он быстро отверг ее – слишком она была дорога ему, да и объяснять, где он нашел кусочек золота, очень не хотелось. Наконец он решил подарить ей книгу, которую намеревался приобрести за новогодние праздники, когда было много конкурсов, аттракционов и в том числе бал – маскарад. До Нового года оставалась всего неделя, она тянулась очень медленно потому, что Матвей постоянно думал о подарке. И вот праздники. Матвей ходил в актовом зале вокруг елки, наблюдал, как веселые мальчишки и девочки занимали очереди на аттракционы, и решал, в каком конкурсе участвовать. Книги, как успел он заметить, давались за лучшую декламацию стихотворений или пение. Ни то , ни другое ему не нравилось и вдруг он увидел книжку на аттракционе, где ножницами с завязанными глазами срезали висевшие на шнуре конфеты, шоколадки, карандаши, яблоки и другие вкусности. Матвей занял очередь и к своей радости заметил, что ребята старались срезать только сладости, на книжку никто не нацеливался. Подошел его черед, и он без труда, с завязанными платком глазами, срезал нужную ему вещь. Книжку с названием «Голубая чаша» писателя Аркадия Гайдара положил в свой портфель, чтобы случайно не потерять или чтобы не сперли воришки, лазать по чужим карманам охотники еще водились. Пролетели каникулы. Школьные будни заполнили все время детей. В редкие паузы отдыха, среди недели, Матвей приходил в пионерскую комнату пообщаться или просто понаблюдать за милой Ниной Сергеевной, но чтобы ребята не заметили его любовь к ней, играл в шахматы. У кого-то выигрывал, а вот рыжему Петьке из четвертого класса постоянно проигрывал.
-Как это ты меня всегда обыгрываешь?- спросил он после очередного проигрыша у голубоглазого, большегубого с белесыми бровями добродушного Петьки, которого плохие мальчишки звали “Рыжий».
-А ты правильно играть не умеешь,- ответил он.
-Как это не умею?- спросил недоуменно Матвей.
-Так вот и не умеешь. Я ведь в городской шахматный кружок хожу. Там мы изучаем шахматную теорию: дебюты, миттельшпиль, эндшпиль, поэтому я играю правильно, а ты делаешь неправильные ходы, вот и проигрываешь. Матвей с еще большим удивлением слушал Петьку, а тот спокойно продолжил говорить: « Ходи со мной в кружок и тоже правильно будешь играть». В первое же воскресение Матвей пошел записываться в городской шахматный кружок, даже катание с горок отошло на второй план.
После полутора месяцев занятий Матвей почувствовал, что стал играть лучше, иногда даже играл вничью с Петькой. Тот радостно после этого говорил:
-Хорошо ведь я тебе подсказал в кружок ходить?
- Конечно, хорошо Петя,- отвечал с тихим удовлетворением Матвей. Они подружились, и Матвейка серьезно увлекся шахматами. Он, улучив момент, выкупил Петьку к себе в друзья у «Сибона» за три пачки сигарет, которые купил на деньги, вырученные за сдачу пузырьков в аптеку. До самого дня рождения Нины Сергеевны Матвей думал, как
