его Белка, – но подсматривать все равно нехорошо.
– А ты – воин? – спросил в упор Андрей.
Белка в этот момент снимала последний предмет своей одежды. От этих слов руки с трусиками у нее остановились где-то в районе колен. Находясь в таком полусогнутом состоянии, она резко посмотрела на Андрея, но парень беспечно лежал на земле и грыз травинку. Белка находилась в раздумье. Она не могла решиться: оголять свое тело до конца или передумать и под любым предлогом не лезть в водоем.
– Ты че там, в трусах запуталась? Так у них только три дырки, а у тебя две ноги. От эти варварские девушки, никак им не привыкнуть к нижнему белью. Дай бегать с голой задницей по лесам и болотам – вот и вся радость, – на зуримакский манер сказал Андрео. – А вообще, если тебе так удобно, то можешь стоять. Мне приятно наблюдать. Ты только повернись ко мне чуток задом.
– Я – спортсменка. И мы все вчетвером спортсмены. Но век спортсмена короток, а на жизнь зарабатывать надо. Больше я тебе ничего не скажу по этому поводу.
– Спартанка? – переспросил Андрей. – Так они ж в Фесалии обитают.
– Иди ты, – сказала Белка и бросила трикотажное белое изделие на траву. – К шуткам твоим привыкать еще надо.
Она развернулась и стояла к нему в анфас. Порыв ветра зашевелил ее волосы, придав ей сексуальности. На голове волос было больше, и от ветра прядь непослушно легла девушке на глаз. Она поправила прическу, забросив за ухо непослушную прядку.
– Пошли со мной. Мне одиноко лезть в речной омут, – в очередной раз попросила Белка.
– Я буду ждать тебя на берегу, а потом оботру своей туникой и согрею, – улыбнулся Андрей.
– Точно? – заигрывая, спросила Белка.
– Угу, – подтвердил Шумахер. – А откуда у тебя эти три следа на ребрах, если ты не воин?
– Я – воин, Андрео-Андрей-Эндерсон Шумахер-младший, – глядя ему в глаза, сказала Белка. – Это следы…– От готских стрел? – закончил за нее Андрей и помахал ей грозно пальцем.
– Да, я спартанка-спортсменка-лучница. А еще мастер по десятиборью, – во взгляде Белки уже не осталось безмятежности, но и страха не было.
– Кода вылезешь из воды обратно, тогда и поборемся.
Раз уж ты – десятиборка, то одного воина поборешь одной рукой.
– Нет, Шумахер, давай выясним все сейчас и сразу, – предложила Белка, сделав пару шагов и прыгнув, как пантера, на лежавшего Андрея.
*
Когда Гринго увидел в окно, что большой автомобиль, въехавший во двор, перегородил выезд его микроминивену, он вышел на крыльцо и возмутился: «Господа, а как же я выеду, если захочу?» Ответили ему не сразу, а только после третьего обращения: «А мы вместе выедем. Не волнуйся, старина». Саша в это время сидел невдалеке на лавке и вел беседу с Дубом. Из салона машины вылез водитель с серьезным выражением лица. На вид ему было около пятидесяти, он подошел к Челентано и контрабандисту, поздоровался, а потом представился.
– Шмель, – пожал он руку Саше.
– Александр, – был Сашин ответ.
– Шмель, – прибывший протянул руку контрабандистуспортсмену.
– Дуб.
Второй спутник подошел к Саше поздороваться. Но Челентано его опередил и первым задал вопрос: «А ты – Трутень, тогда получается?» Дуб напрягся. Он ожидал ответа.
Ожидал почему-то с тревогой. Он вроде как боялся, что Саша и на этот раз угадает имя неизвестного ему человека. «А может, и известного?» – подумал Дуб.
– С чего ты взял? Меня зовут Иосиф Лаврентьевич, – скривился мужчина и нехотя подал руку.
– Шутка. Ха-ха-ха, – засмеялся Саша.
– Неудачная, – заметил Иосиф Лаврентьевич.
– Ага. Он с этими не знаком. Это упрощает дело, – мыслил Дуб.
Затем к Саше подошел третий член прибывшей команды.
Он внимательно осмотрел Челентано с головы до ног. Задержал взгляд на побитой физиономии. Он, под стать своим друзьям, имел угрюмый вид. Потом отвлекся на Гринго, прищурился, словно пытался извлечь нечто из своего сознания.
– А вы – Дормидонт Мамедович? – робко предположил Саша, а Дуб и Гринго улыбнулись.
– Для тебя, умник, я – Глок!
– Глюк? – переспросил Челентано.
– Будешь много выступать, я тебя глюкну, – процедил Глок и похлопал себя в районе бедра.
– Дормидонт Мамэдовыч – это я. – Человек сарацинской внешности поднял руку вверх и, не приближаясь, поздоровался на расстоянии.
– Ничего не понимаю, – сказал про себя Дуб и пошел в дом, где находились Волк и Медведь.
За ним, нервно озираясь по сторонам, зашел Гринго. Дуб окликнул своих товарищей. Они в это время отдыхали на кроватях в своей комнате. Дуб прямиком и резво пошел к Волку и Медведю и закрыл за собой дверь. «Пойдем, Волк, пройдемся, пошептаться надо. А ты, Медведь, в комнату никого не пускай. Совсем не…», – договорить Дуб не успел. В дверь постучали. Дуб рывком открыл ее. У входа стоял Гринго.
– Можно? – спросил он и покосился в направлении коридора.
– Давай, – разрешил Волк.
– Господин Волк, – начал Гринго, – я с вашего позволения дверь прикрою. У меня к вам ко всем конфиденциальный разговор.
– Валяй, – Волк сел на кровать.
– Я хотел у вас попросить об одном одолжении. Можно, я переберусь на время жить в вашу комнату?
– С какой радости? – пожал плечами Медведь. – Тут всего четыре кровати. Ты к Белке в квартиранты набиваешься?
– Нет-нет. Вы не понимаете. Я могу у вас спать и на полу.
А Белка может с Андреем в мои апартаменты перейти. Видите, как все просто?
– Тогда иди к Саше. У него посвободнее будет, – посоветовал Дуб.
– Вряд ли этот (не хотелось бы навешивать ярлыки, но…)не совсем адекватный юноша сможет меня защитить от бандитов, – Гринго понизил голос до шепота.
– Какие бандиты? Где бандиты? – не понял Волк.
– Там приехали какие-то люди, – Дуб кивнул в сторону двора.
– Вот видите. Не у одного меня закрались такие мысли.
Этот Шмель – натуральный уркаган. Вы только на него посмотрите и сразу поймете, что его банда – это полные беспредельщики. А еще его дружок по кличке Глок. Вы знаете значение термина «глок»?
– Допустим, – спокойно сказал Волк.
– Это же оружие гангстеров. Я – юрист. И жена у меня юристка. Я кое-что понимаю в оружии.
– Почему гангстеров? Этот алеманский пистолет из пластика находится на вооружении многих стран мира, – заметил Волк.
– Все равно. Его нормальный человек не станет с собой носить. Это очень опасное оружие. Для его эксплуатации надо быть профи. У него упрощенная система предохранения.
Его, не приведите боги, неловко вставишь в кобуру и – хлоп – прострелил ногу.
Волк улыбнулся, выслушав лекцию Гринго о вреде ношения пистолета системы «Глок», посоветовал ему не волноваться и сказал, что когда вернется Белка и Щемат, они примут решение по поводу ночлега. В отношении Щемата и нынешнего его местонахождения контрабандисты юристу ничего не сказали.
Гринго поблагодарил и вышел во двор. Группа Шмеля стояла у забора и о чем-то переговаривалась. Гринго не слышал, как Иосиф Лаврентьевич сказал своим: «По-моему, это он.
Надо брать». Глок и Шмель выразили свою точку зрения, но подытожил Дормидонт Мамедович: «Послушайтэ, нэт еще одыного и одной в этом лагерэ. Пусть соберутся все. Куда они дэнутся. Пойди, Шмэл, позвоны. Работать аккуратно нэобходымо. Чуть позжэ все сдэлаем».
Увидев, что к ним приближается Гринго, бандиты, как считал юрист, громко заговорили о рыбалке.
– Господин Шмель, как я понимаю, мы должны вас перебросить «туда»?
– Кто это мы? – задал вопрос Глок.
– Я и мои товарищи, – выразив невербальный позитив, ответил Гринго.
– Не совсем. Нас нужно сопроводить только до демаркационной линии, а дальше мы сами идем, – ответил Шмель.
– Я жутко извиняюсь, но хотел уточнить, а оплату вы будете производить или Жаркоу?
– Тебе забашлять прямо сейчас?
– Что вы, – махнул рукой Гринго, – человек вы авторитетный. Достаточно только вашего слова. Вы-то понимаете, вы ж сидели, да?
– Приходилось, – надул щеки Шмель.
– А где, братишка, ты парился, если не секрет, в последнюю ходку? – Гринго как-то весь преобразился, задав вопрос на блатной манер.
– На Ходиках, – не моргнув глазом, ответил Шмель.
– Да, серьезная зона. А давно откинулся?
– Семь весен прошло. Вопросы есть еще?
– А кто тогда хозяином был на Ходиках, кстати? – изобразив простачка, спросил Гринго.
Шмель задумался. Глянул на Глока, потом на Иосифа Лаврентьевича. Пауза затянулась, пока Глок не встрял.
– Ты че, очкарик, гонишь? Ты знаешь, с кем говор ведешь.
Рули подальше.
– Да ладно вам. Я ж адвокат. Я на суде пацанов нормальных сколько повытаскивал. А вы.., – обиделся Гринго и ушел за калитку, шлепая резиновыми сапогами. Потом остановился. Достал брелок. Произвел манипуляции с кнопками и бросил вслед бандитам: «Господа, прошу не трогать мой автомобиль. Он под сигнализацией». Немного прошел, и сказал себе под нос: «А вообще, можете попытаться вынуть магнитолу. Тогда будет по ней похоронное музло пилить для вас, козлов».
XXII
Вечер. Дом для гостей Виталия Жаркоу.
Андрей и Белка в отдельной комнате вдвоем лежат на кровати, укрывшись одеялом. До момента «икс» осталось сорок четыре минуты. Размышления Андрея: «Классная подруга Белка, заводная. Наверно, у нее давно мужика не было, раз она меня чуть не порвала. Нет. С уверенностью можно сказать, что давно у нее нормального мужика не было. Так уже валтузила меня и грызла в порыве страсти, как бешеная. Потом еще минут десять в экстазе орала. Хорошо, что места безлюдные, а то решили бы местные, что я маньяк, душу ее и насилую. Могли бы в третий раз поколотить. В гостиной футбол идет, но зачем он мне сдался. Никуда я уже до утра из этой постели не вылезу. Мне с Белкой хорошо. Очень хорошо».
Мысли Белки: «К сожалению, он и есть Андрей. Жалко его и за будущее его, и за прошлое. А впрочем, будем жить сегодняшним днем. Точнее – вечером и ночью. А она, судя по способностям моего нового приятеля, выдастся бурной.
Три раза подряд на лугу в течение часа – такого со мной не было уже давно. Он очень ласков и обходителен во время секса. И не только до и во время, но и после. А его фраза, когда мы уже поднялись, – «У тебя на попе отпечатались травинки…» – звучит, прямо как в любовном романе. Но работа есть работа. Только пускай всю грязь на этот раз соскребают мои мужики».
Щемат тупо смотрел в сторону экрана телевизора, где двадцать два человека гоняли мяч, а судья в полосатой форме следил за порядком на поле. До момента «икс» осталось тридцать девять минут. Зрачки Щемата следили за перемещением игроков, а мысли были такими: «Ну вот. Я получил деньги за свой товар и за товар этих белок-стрелок. А проще говоря, продал своему давнему партнеру таможенный конфискат, который мне всучили для прикрытия. А зачем мне эти гнусные деньги? Этот груз забрали погранцы у таких же контрабандеров, как я. Пришлось продать. Не выкидывать же в реку. Да и легенду я должен поддерживать до возвращения назад. Вот, взял с собой этих. Сам не знаю кого. Но пришли. Тыкнули документами в лицо, пригрозили. Что мне оставалось делать? В тюрьму идти? У них же на всех на нас, челноков, компромат имеется. Получается, я будто продал или продался. Кто теперь со мной серьезные дела крутить будет? Я даже не знаю, зачем я повез сюда этих четверых. Но раз перед поездкой держали в изоляции, то дело серьезное».
Волк рассуждал следующим образом: «Завтра я выйду
