верховного князя Трефо Карлинга. В связи с тем, что фронт растянулся на расстояние, которое не могла покрыть неполная когорта мастрийцев, Пронти разместил свои войска менее плотно. Он увеличил дистанцию между своими центуриями и сделал не таким густым строй внутри самих центурий, как обычно. И, тем не менее, в тылу армии алеман стояли девять центурий из Ориса на общей длине не более одной трети мили. И это с учетом того, что центурии расположились не в шахматном порядке, как при битве с козарами, а в одну линию. Это понятно, ведь количество войск, участвовавших в этих сражениях, отличалось на порядок.
Мастрийцы стояли по центру, а на флангах у них разместилась алеманская конница и пешие бритолобые бойцы. Легионеры в случае отступления союзников должны были их пропустить, а затем сомкнуть свои ряды, давая тем самым возможность произвести алеманам перегруппировку с целью дальнейшего наступления.
Протрубили рога с обеих сторон, и началась схватка. Саша не видел, что происходит впереди. Уж слишком много тысяч голов отделяло его от места соприкосновения двух враждебных друг другу народов. Он только услышал нарастающий гул от несущихся встречных людских потоков и шевелящуюся человеческую биомассу, идущую на бойню по собственному желанию. Ему даже немного на душе полегчало. Нет, теперь уже не он заставлял этих разумных двуногих созданий истреблять друг друга. Он только уравнял шансы на выигрыш у соперников, поддержав слабейшего и угнетенного, улучшив его вооружение. Он даже начинал гордиться тем, что по-дружески заступился за обиженный, но имеющий право на существование и самоопределение народ алеманов в их борьбе с оккупантами.
До ушей Челентано донесся звон скрестившихся в битве мечей, топот и ржание несущихся на передовую лошадей.
Стоявшая в арьергарде когорта мастрийцев также подвинулась вперед, перемещаясь вслед пехоте алеманов. Легионеры немного прошли и неподвижно стали, ожидая своего часа для вступления в бой. «Лучше бы он и не наступил, а бритолобые сами посекли готов», – подумал Саша. Кровь пока лилась где-то там, локтей за пятьсот от него. Смерть с косой собирала свою жатву тоже там. Фронт не двигался. В сражении царило равновесие.
Челентано вместе с остальными рядовыми центурионами и их командирами, всматривался в колышущуюся живую плоть, которая в мгновенье ока превращалась в мертвую, падая под ноги пешим и конным. Густая трава доходила ему до пояса, плавно шевелясь на ветру. У него было ощущение, что он на Земле, еще будучи юношей, выехал с друзьями и подругами на пикник к ближайшему лугу на речку. Тревоги уплыли куда-то далеко. Саша стоял, будто один, не видя никого вокруг. Только ярко-зеленая трава, вскормленная пойменным илом и переизбытком влаги в почве. Он выключился из реальности и мечтал, опершись двумя руками на большой щит. Меч висел в ножнах и не напоминал о себе. Речка, луг, девчонки в купальниках, картофель, запекающийся на углях, поскольку у его товарищей на шашлык не хватало средств, несколько монет, на которые можно приобрести билет в пригородный автобус до своего города. «Билет, который можно было купить у кондуктора или водителя, зайдя через переднюю дверь в салон старенького автобуса. Но билет в прошлую жизнь не купишь на берегах Леманского озера и не вернешься в прошлое не только с Зуримакса, но и с любого места», – подумал Саша.
Сашу вывели из оцепенения окрики его бойцов, указывавших, что готская конница попробовала форсировать речку, обходя алеман не левом фланге. Да-да, речку, в которой, к сожалению, плескались не одноклассницы Саши с загорелыми коленками, а речку, по которой вскоре потекут потоки крови, когда готы станут выбираться на противоположный берег.
Общая картина происходящего на поле боя, пусть и смутно, но ему была видна, так как площадка, на которой две армии выясняли свои отношения, шла с малым наклоном в сторону линии соприкосновения войск. Вот уже первые конные из армии Ульриха, а точнее, его сына, подплыли к противоположному берегу реки. Вот уже первая лошадь коснулась дна и начала приподниматься на передних ногах, пытаясь вывезти своего наездника на твердую поверхность. В этот момент к ней подскочил алеманский пехотинец и со всего размаха рубанул ни в чем не повинное животное своим мечом прямо по морде. Лошадь заржала от боли, сбросив седока на землю. В следующий момент наездника ждала та же участь:
ему ударил по лицу мечом или топором (Саша не смог различить издалека), и он упал, обагрив взрыхленный копытами речной песок.
Форсируя водную преграду, а это делали не только на конях, но и самостоятельно вплавь, лежа животом на легком щите, готы потеряли не одну тысячу своих бойцов. Но, в конце концов, им удалось закрепиться на алеманском берегу. Войско верховного князя оказалось в полукольце врагов.
Чтобы полукольцо не превратилось в кольцо, а армия Трефо не была расчленена на две части, одна из которых оказалась бы в полном окружении, а вторая своим левым флангом отсечена от берега, необходимо было трубить отступление. Этот сигнал подали. Поскольку любая слабо организованная масса народа не поддается управлению в случае отступления, то такой маневр зачастую оборачивается бегством. А в половине случаев паническим бегством.
Левый авангард Карлинга, находящийся в самом незавидном положении, стал чересчур активно сдавать свои позиции, напирая на стоящих за спиной. Задние ряды такой маневр оценили не как тактический ход, а как слабость.
Плотная масса алеман дрогнула духом и обратилась в бегство. Воины Трефо и его сына Лотаря (а значит, и эти два авторитетных командира тоже) пронеслись через коридоры между мастрийскими центуриями и скрылись в лесном массиве за спинами армии Челентано.
Наступило время для мастрийцев показать свою доблесть.
В бой вступали девять центурий Пронти. Как только последние беглецы проскочили мимо, войска из Ориса сомкнули строй, ожидая ударов готской пехоты. Ожидание надолго не затянулось. Почти сразу огромная лавина врагов ударила в плотно сомкнутые мастрийские щиты. На что это было похоже? Примерно так, будто штормовая волна в Кемберийском заливе на планете Салем ударила в борт небольшой плавающей машины, стоящей у берега на якоре. Кто не верит, пусть поинтересуется у счастливчиков с Камапа.
Волна живой плоти наскочила на мастрийские средства защиты и отхлынула. Но недалеко, ибо это не позволили им задние ряды готского войска, напиравшие в ходе наступления. Горячие сердца были вмиг остужены острыми гладиусами бойцов из Ориса. А горячие головы самых ретивых из подопечных сына короля еще больше были разогреты посредством удара мастрийского меча по черепной коробке гота. А что здесь удивительного? Произошло под действием гравитационной силы преобразование потенциальной энергии поднятого вверх меча в кинетическую. К этой энергии была добавлена энергия, возникшая в результате сокращения мышц на руке мастрийца. А затем при соприкосновении с головой готского воина эта суммарная энергия, находящаяся в гладиусе, частично перешла в тепловую. Законы физики – и только.
А законы ведения рукопашного боя с применением холодного оружия говорят о том, что когда менее одной тысячи вооруженных людей встречаются с армией, превосходящей первую в десятки раз, то вторая ее начнет брать в кольцо. Потому что, даже исходя из обычной логики, а не только боевого искусства, лучше истреблять противника, когда он лишен возможности маневрировать и окружен.
Какое-то время центурии стояли в обычном боевом порядке, но так долго продолжаться не могло. По идее, перегруппировавшись, алеманская пехота и остатки конницы обязаны были выскочить из леса и начать теснить врага. Но так поступили бы отступающие легионы из Ориса, а варвары просто исчезли в лесном массиве. Не надо поголовно на всех наговаривать, около пяти тысяч алеман вернулись, встали рядом с мастрийцами и продолжили сражение, но остальные отсутствовали.
Говорить о каком-то боевом порядке ни у одной из сторон не приходилось. Шла простая боевая свалка. И если мастрийцы, потеряв строй, еще кучковались группами на поле боя, то готы с алеманами дрались вразнобой. Причем не существовало четкой границы между двумя армиями.
Когда произошло полное окружение объединенных сил мастрийцев и алеман готской пехотой, Пронти заподозрил что-то неладное: «Не могли так долго отсиживаться в лесу алеманы. Уже пора было осуществлять повторное наступление». Но он еще продолжал сохранять бодрость духа, веря в лучшее. Тем более, в пределах его видимости вел бой Трефо Карлинг, а вот Лотаря он не замечал.
Саша бился в составе той малой группы, куда входил и Домиций. Молодой, но опытный начальник центурии поставил свой щит рядом со щитом Челентано и вел сражение. Весь мандраж у Саши улетучился, когда он увидел, как реально гибнут от оружия врагов его товарищи. Пусть и не совсем умело, но он тоже крушил своим мечом соперников. Даже нанес некоторым смертельные раны. Он верил, что их окружение – это часть некого грандиозного тактического плана по уничтожению готской армии.
Однако кольцо врагов вокруг алеман и мастрийцев еще больше сжалось, а их количество и диаметр занимаемого ими круга постепенно уменьшались. Домиция серьезно ранили. У него обильно вытекала кровь с правого бока. Он все с большим трудом поднимал свой гладиус и опускал его на головы врагам. «Александр, отходим в центр. Мы здесь не удержимся», – дал он то ли совет, то ли команду. Однако тем десяти человекам, что бились рядом с ним против превосходящих сил противника, уже было сложно пробиться к основной массе воинов из Ориса.
Они отходили, но уставшие левые руки не могли резво тащить за собой массивные щиты. Они отбивались и шли к своим, с трудом преодолевая каждый локоть расстояния.
Кто-то из готов нанес Домицию еще один удар секирой в грудь. Челентано изловчился и ударил обидчика гладиусом по шее. Из аорты противника брызнула алая кровь. Она окропила лицо Саши и залила глаза. Но вытираться не было возможности. Он только успел предплечьем смахнуть эту красную жидкую соединительную ткань человеческого организма с правой половины лица. Огляделся, а Домиция не видно. Саша повертел головой, пытаясь отыскать товарища среди фигур недругов и друзей, но увидел только, как один из воинов Ульриха несколько раз ударил боевым топором по лежащему на земле телу. Это тело принадлежало некогда командиру центурии и входило в состав когорты Вергилия Пронти, которая, в свою очередь, была составной частью легиона под началом Луция Дукса.
Саша хотел было броситься на выручку, но для этого маневра не располагал ни умением, ни численным перевесом мастрийских бойцов. Тело Домиция пришлось оставить на поле боя, а самим отступать в составе оставшихся рядом пяти товарищей.
На другом конце поля боя Вергилий решил выяснить у Трефо, что же происходит с его войском. Что за такую кровавую и убийственную задумку он осуществлял, если всем окруженным скоро придет конец? В том числе полный физический конец существования. Пронти продвигался в направлении Карлинга, орудуя своим гладиусом и бросая взгляды по сторонам на предмет
