тыс. пленных, 622 орудия, 26 танков, 141 самолёт. Разгром южного фланга полный - уничтожены не только несколько общевойсковых армий, но потеряны все военные порты Чёрного моря с базой, вынудив израненный флот уйти в грузинский Поти, и простоять там до середины 1944 г. Без дела черноморцы не сидели, проводили мелкие операции на побережье, снабжали партизан.
В 1942-1944 гг. силы немецкого флота составляли 10-30 торпедных катеров, 23 тральщика, 5 прорывателей минных заграждений, 6 подлодок, 3 минных заградителя, 8 охотников за ПЛ, 13 транспортов, 200 самоходных барж, сторожевиков и буксиров, а ещё барки, мотоботы и т.п. – всего до 430 единиц общим водоизмещением каких-то 40 000 брт. Подводные лодки, торпедные катера, часть самоходных барж и мелкие суда пришлось доставлять по суше, и в ходе войны передислоцировано 6 подлодок, 16 торпедных катеров, 25 охотников, 23 тральщика, до 50 десантных кораблей и 123 каботажных судна.
Неплохую поддержку оказывали итальянские торпедные катера и малые подводные лодки. Привлекли хорватский флот - монитор «Сава» (440 брт), 5 патрульных и 2 моторных катера, минные тральщики «Загреб» и «Петар Зриньи» и командный катер. Как «Хорватский военно-морской легион» он 22.09.41 г. закончил обучение в Болгарии и пробыл на Восточном фронте до 25.05.42 г., летом 42-го, после сдачи судов, вернулся в Хорватию.
...Море перемололо всё. И время. Море и время. Что человек?
Самые живучие – монетки. Чем больше монеток, тем ближе прошлое. От нас и останутся - по большому счёту монетки, что когда-то держали в руках.
Эту, к примеру, держал Гитлер, маленький. Он даже один раз её проглотил. А одной маркой 1914-го (истлела до паутины) точно расплатился Гинденбург в закусочной, а пятёркой 37-го – Гиммлер, когда пиво пил с Мюллером. Я узнал его запах - он обычно деньги в носки прятал...
А море - просто живёт, сверкая в лучах майского солнца. И я жарюсь на нём, выпив с утра бутылочку йогурта местного разлива. Крабы ловились плохо. У Сани был с ними кодекс.
Стиль краба здесь. Моряки. Дамы – ракушки.
***
Погода часто меняется.
Катятся и катятся камни прибрежной волной. Сколь она перемолола! И перемелет ещё, Бог даст. А он рядом - овеваемый ветрами с полями, полными волн колышущихся маков - на мысе Херсонес Храм Святого Владимира. Древний город под ногами: в осыпающихся год за годом берегах, корнями вырванных ветрами улиц и Базиликой. Несколько колонн... Алые всплески маков.
Рядом - перекатывается каменный молох Чёрного моря. Нет двух похожих камней. Найди там чего-нибудь! Молох времени. Осколки его монетки.
Время - рядом. В нас.
Как монетка в моей руке.
12.Свой среди своих (Германия)
17 ноября
Странный я выбрал маршрут - не современный, но прельстивший новизной: поездом с Белорусского вокзала - Москва-Варшава, далее Берлин. Зря! Комфорт уже не тот: наш благородный вагон, оказался вовсе не СВ, а «прицепной» - обычный купейный. Остальные плацкартные и в них по-прежнему было сермяжно и пахло сыром. Они были забиты белорусским людом.
Постукивая колёсами по сырой земле, катились мы к Европе. Серо и уныло вокруг. Прошло пару сотен лет и Смоленск вновь пограничный город. С Белоруссией. Аккуратно у «батьковцев», но серенько, бедненько...
Читая, по пути вспоминаю огрызки школьной программы по немецкому языку: «вас волен зи», «их хабе» и «данке шён»; предвкушение оказаться в центре Европы – Берлине столь сильно, что меня даже знобит. А мы всё никак - едем, едем... Привыкли уж к самолётам: 6-8 часов от выхода из дома и ты практически в любой точке Европы. Но, наконец-то дотащились до Минска. В городе-герое наш вагон подцепили к другому составу - уже купированному и двинулись к Бресту.
Прибыли. Глубокая ночь. Дождь. Заборы. Колючка. КПП. Вагоны окружили пограничники. Как-то серьёзно. Забрали паспорт, обещав выдать после границы. Отогнав состав, довольно ловко и быстро вагонам сменили колёсные пары. Ранее эта операция занимала много часов, а людей выводили. Проходим таможню. Сумка никого не интересует. На это всё уходит два с лишним часа, но разница во времени их съедает. Однако спасть хочется... А как тут уснёшь!?
Знаменитый мост через Буг. За ним Польша... На соседней платформе уже местная электричка. Польские пограничники и таможенники – их был целый отряд, даже с «СРС», облазили и обстучали всё и вели себя, я бы сказал, хамовато.
Занеся штамп над паспортом, поляк пожевал губами:
-Норвежская виза... В Польшу? Куда пан направляется?
-В Берлин, затем в Гамбург.
-Зачем?
-Дело и туризм.
-Дее-ло...
В соседнем купе, где разместился заскочивший на приграничье, видать, местный белорус, шли «разборки» - его хотели ссадить: мало злотых на три дня, что он собирался провести в Польше.
Пауза затянулась.
-Проблемы? – не выдержал я.
-Нееет.
Он смачно лязгнул штампом по визе и протянул мне паспорт. Едва спас его я от жирной кляксы, проложив газетой. Шенгенская виза открывает Европу – беречь надо.
Было тихо, а несчастный всё умолял:
-Вельможный пан, накопил... Работы мало... Всё что есть...
-Не можно. – Был непреклонен голос (майор)
-Как человека прошу... Пожалуйста!
-Пойдё-ом...
Его таки вывели.
Проводницы приходили в себя от «шмона». Как я заметил, они всех поили чаем: зашедших милиционеров, начальника поезда, знакомого таможенника и так далее.
Наконец я уснул. Два часа призрачного забытья…
18 ноября
6-30 утра. Варшава-центральная. Синее небо.
Оказалось, в Польше – «злотые» и пришлось менять Евро по грабительскому курсу. Да, дорого обошлись мне пачка сигарет, «Нести» и сэндвич. Купил открытку, но отправить не смог – почта работала с восьми утра.
Час переждав, отправляюсь на поезд Варшава-Берлин. В купе шестеро. По утру - молчаливые. Мне бы спать, но «сцепился языками» с полькой (в купе не работало отопление (!) и все разбрелись), общаясь на русско-польско-английском коктейле: о политике, истории, жизни... Ей нужно было работать с документами (помощник адвоката) и мы прервались.
Польша проносилась за окном – залитые солнцем поля, речки и городки. Познань – многие выходят, а я следую далее... Волнуюсь, предвкушая встречу с немецкими пограничниками. Но.
Миновав польскую станцию, поезд чуть замедлил ход, потом разогнался и я оторопел, увидев на станции табличку «Франкфурт (одер)». Ржавые вагоны на заброшенных путях, выбитые глазницы пустых заводов, слепые, полуразрушенные дома – советское наследие.
-Немцы! - Едва не закричал я, бросившись к окну. Не в силах в себе это держать, стал всем звонить. Ответил лишь папа, которому я в запале выдавал эмоции. А он, смеясь: Ты в вагоне закричи «Ахтунг, Покрышкин!»
За окном поезда – плавно и мощно шёл – 200 км/час, мелькали фольварки, леса и аккуратные поля, перемежаемые будками охотников на зайцев. Зелено ещё не смотря на позднюю осень. Кирпичные дома с черепичными крышами будто сошли с открыток. А это реальность. Уже сотни лет. Инфраструктура - сразу видно по названиям: «РЖД», «Белоруска чыгунка», «Украинска жалязница» или «Дойче банн».
Приближались к Эркнеру и меня глюкануло: будто издалека хор, обрывки песен, маршей, речи, так, как настраивается радио и волна волну перебивает... В озноб бросило. Проехали кладбище и всё стихло. Уф, вытер я холодный пот.
От окна уже не отлипаю - впитываю землю немецкую. Ладно, толково. Всё, как я представлял. И вот - Берлин! Вокзал не огромен – гигантский. Космос! Многоуровневый, обеспеченный лифтами и эскалаторами и бесчисленными путями и перронами. Так умнО и с многократным запасом, что найти нужное не составляет никакого труда. Чисто - до жути. Мраморный пол. Множество закусочных, магазинов, бюро. Полно людей, но просторно, давки нет. Нигде. Полиции не видно, зато есть камеры - следят.
Первый раз в метро - U-bann, конечно, заблудился. Вышел не на той станции и запутался в паутине «штрассе». Всё на немецком! Но выручило такси - за 10 Евро добрался до отеля. Так себе – «советский». Зато почти в самом центре – м. Аденауэрплатц. Принял душ и помчался в центр.
Теперь метро не пугало – освоился быстро. Однако нужно брать билеты, их проверяют при выходе, особенно в центре и вечером (вряд ли туриста оштрафуют). Станции - чАсты, линии разветвлены. Удобно. Если бы не это – захлебнулся бы центр, так во многих странах.
Я временами останавливаюсь и, закурив, «втыкаю» – я в сердце Европы! В Германии!
Берлин... Унтер ден Линден - здесь проходили парады, самая известная улица. Сколь видано хроники, читано! Так и представляется - флаги, речи, марши. Но её не узнать - сейчас готовилась к Рождеству. Накрапывал дождь, было прохладно и сыро, и я рысцой двигался по улицам. Вот и «Чекпойнт Чарли» - у нас был «железный занавес», у немцев – «Берлинская стена», делившая Германию на человеческое и мракобесие. Кусочек приобрёл на память в музее.
Рейхстаг уже восстановлен и рядом с главным входом, рассекая мрачное небо, величественно развевается гигантский германский флаг – «Германия не погибла» и надпись на рейхстаге – «Немецкому народу». Промозгло от холодного дождя. Я попадаю внутрь и поднимаюсь на лифте под купол, но виды скрыты сумерками. Выйдя, направляюсь к памятнику уничтоженным в Европе евреям: каменные гробы на разноуровневом пространстве... В них теряешься. Понимаю. Немцы виноваты навечно.
Бранденбургские ворота. Парк. Памятник уничтоженным в Европе геям. Калейдоскоп...
Можно было задержаться ещё на один день, но тогда на Хамбург оставалось слишком мало времени. И что Берлин? Столица. Суетно.
Множество людей. Осси, веси, русские, евреи, турки, арабы, множество других - Берлин теряет лицо – вот она, глобализация. Европа уже не та, что была - полна всех. Только не европейцев. Францию накрыло после Первой мировой. Теперь так везде. Нет, наиболее жизнеспособно и естественно национальное государство, люди его населяющие, сотканные многовековой историей, спаянные кровью.
Как мы позволяем чужакам устанавливать свои правила на нашей земле? Тут «политкорректностью» должно уже вонять. Не в нас уступать, а в них следить за своими шагами. Иначе не получается! Европа сама себе роет яму, и скоро появятся новые нацисты. Природа вещей. За это, как понимаешь в исторической перспективе, боролись немцы... А мы - за что боролись, на то и напоролись.
Будто волна захлёстывает островки нашего мира. Сколько будем ждать? Результат, при нашем невмешательстве, будет один: исламизация Европы. Через пару десятков лет. Это - очень быстро. Они споро размножаются. Бунтуют. Пока держим. С какой стати в Швейцарии должны появляться мечети в таком количестве и в Германии за деньги немцев строиться медресе? А на Востоке - не пускают! Почему-то в шортах у них нельзя, а у нас в хиджабах - должно? Сколько таких «маяков». А вдруг, второго Рузвельта или Черчилля не родит более Земля?
Барьеров нет: языковой только. Немецкий - очаровательный: язык военных, поэтов и философов. Сложные, многосоставные слова позволяют предать очень многое. Раскрыть мысли. Немецкий конкретный. И по стихосложению наиболее близок нам. И момент: буквы «Г» - «G» в немецком языке мало. У них гортанный язык - к примеру, нет поэта Генриха Гейне, есть Хенрих Хайне. Скажешь Гамбург - не поймут. По-английски говорят служащие.
Русские адаптируют язык, перемежая речь весьма забавными «немецканизмами». И наших столь много, что уже открываются
