Сборник рассказов "Место под солнцем"

было под рукою, но разгоняться не хотелось. Отчасти из-за робости перед завтрашним путешествием.

Понедельник 3 марта
После завтрака – на вокзал. Последний джойнт в коффешопе. А там уже людно: парочка странных персонажей сидит, другие курят ещё, люди заходят за покупками. Мимо катится город: поезда, автобусы, машины, велосипеды. Работать! Решился спросить: можно ли фотографировать? Пожалуйста...! Без лиц. Купил 1,8 гр. «Непал роял». На вокзал. Билет купить не смог: карточка нужна, а за монеты кассы не нашёл; маета какая-то. Зачем она мне? Люди торопились, и, извиняясь, не могли помочь.
Можно и бесплатно, в случае чего у кондуктора куплю. Поезд до станции Схипхол в 9-02. 15 минут в пути. В 9-20 уже в аэропорту. Ни турникетов, ни контроля. Хотя, в сезон он, верно, есть.
«Хаш» съел в туалете, по пути на посадку, запив колой. Вкусный, будто смола (безпонтово есть, лишний раз убедился). Можно и перекурить, пепельниц нет, но без фанатизма – кто хочет, курит.
На посадку проверяли тщательно. Дамы снимали сапоги и их обводили рамкой. После рентгена мой рюкзак попросил открыть молоденький служащий. Сверху лежали в пакете хаотично наваленные «туалетные», в том числе остатки всяких таблеток (мезим, глицин, гастал...). Может они привлекли внимание?
-Кен ай си? – осведомился.
-Офкос.
«Пробивал». Открыв рюкзак, полез было в пакет, но тут же потерял интерес. Смотрят за реакцией. Будешь чего везти, скорее всего, спалишься.
Взлёт. 2 с половиной часа впереди. Перекусил. Фото в полёте: уже там зелено и светло, облака и опа - здесь ещё серо и черно, под крылом самолёта домишки и посадки – будто гетто.
Сели. 16-35. В Шереметьево не досматривали. Только паспортный контроль: всё в глаза смотрят, а у самих на экранах – вся твоя жизнь. Не расслабляться!
Снег идёт. Слякотно. На маршрутке к метро. Сразу заметно: массы чужих людей; давка, толкотня, полумрак метро... Как всё быстро – несколько часов и другой мир.
Здравствуй, Родина!

11.Странный странник (Россия, Крым)
(путешествие в Севастополь, май 2010 г.)
Какой наряд у гор прекрасный!
Как разноцветен майский Крым!
Он так пленит своим убранством
Под небом ясным, голубым.
Душистыми свечами кипарисов
И мерной поступью времён,
Шатрами гор, где облака повисли -
Я всем тобою опьянён!

1. Прелестный бастион
2. Монетка

1. Прелестный бастион
Сколь раз не зарекайся – манит Крым. Близко он. Близок. Манит. Я еду за летом. В любимый край моря, солнца, ароматических масел, крымских роз, лаванды, вин знаменитой «Масандры»; трудного отдыха и долгой, но интересной дороги.  
С Крымом столько связано российской истории, что нам без него никак! Это – русская земля!
Севастополь - прелестный, белый, заново отстроенный после многократного разора войны, пропитал историей всё. И, похоже, и дивно. История - везде. Каждый камень. Сначала не понял его, обалдев. Эти светлые домики, резные башенки, ротонды, колонны и лестницы, причудливой кутерьмой порезавшие скалы и овраги. И вот оно - море рядом. Корабли. Они - всё. Военно-морская база. Пожалуй что, едва держащаяся на ногах. Простите - на плаву. Уходят поколения. Но «твердыня стоит»!
Севастополь берегут. В музее Черноморского флота, где подтвердилось всё и все мои мысли, написанное про флот. Как благодарить нужно их, пусть берущих деньги за посещение музея - память оживает. Что проку хулить экспозицию - советчиной так и прёт! - нету другой. И не будет! Проку укорять их – они сделали что могли. И ведь не имели выбора. Вовсе!
Теперь наш черёд. Экспозиция нужна о белом движении. Гражданская война. Крах России.
...осенью 1919 г. добровольцы откатились в Крым. Жили здесь относительно хорошо – Юг, тепло. Куда приходили белые, возвращалась привычная большинству жизнь. И то - восставали рабочие, мутили воду черноморские матросы. Им и помощь шла непрерывно и обильно с красной стороны фронта: помните про «Бубу, родом из Одессы» или пафосный «Адъютант его превосходительства». Был и «белый террор» - мстили, казнили виновных; евреям доставалось с обеих сторон (за 3 года в Крыму арестованы 1428 чел., из них казнены 281). Руководство работой правительства, конечно, осуществляли военные, что было характерно для всех белых правительств; как могли, пытались наладить жизнь, устроить армию. Многое не получилось - не дали времени, да и какие там были возможности? Сотни тысяч беженцев ухудшали снабжение и разлагали тыл.
Крым белые едва отстояли зимой. Весной 1920 года он оставался единственным, настоящим островом в бушующем море не затронутым красным нашествием, и оно неумолимо заливало благословенный край. Там скопились более 300 000 военных и до 500 000 беженцев, в том числе много женщин и детей. Позиции были практически пусты - к концу мая у Врангеля 27 316 штыков и 4560 сабель, 12 бронепоездов; в боевых частях часто недоставало офицеров и особенно помощи со стороны союзников. Мало того, англичане дошли до чуть ли не ультиматума ему о прекращении войны; уменьшили помощь... Французы пассивны. У них самих волнения команд кораблей.
А красные стягивали силы. Десятки бронепоездов (у белых под Каховкой 19 бронепоездов, у Перекопа 14). Со всех сторон противнику шли подкрепления, и Врангель атаковал, и даже добился успеха. Но удар был слабым, не смотря на то, что в армии удалось скопить сильную кавалерию – две дивизии по 2 бригады, и отдельные дивизионы, формируемые силами пехотных дивизий. К июню армия Вооружённых Сил Юга России даже при помощи мобилизации достигла всего 40 000 бойцов две флотилии – Черноморская и Азовская, располагавшие 1 броненосцем, 3 крейсерами, 10 тральщиками, 8 канонерками и 15 судами, десятками транспортных судов, но им не хватало горючего. Торговый флот будет обеспечивать эвакуацию из Крыма, а в Турции корабли будут отданы Франции в обмен на продовольствие и обеспечение.
Так как в Крыму находился последний крупный очаг сопротивления, Ленин все силы обратил против него. Если летом 1920 г. здесь действовали несколько дивизий и созданная в июле 2-я конная армия, то к 21 сентября Южный фронт под командованием Фрунзе имел 4, 6 и 13-ю армии и 1 и 2-ю конные; всего 99 500 штыков, 33 685 сабель, 527 орудий, около 1000 пулемётов, самолёты, броневики, десятки бронепоездов. У Врангеля – от 23 до 28 тыс. штыков, 11 795-15 500 сабель и 213 орудий, сотни пулемётов, при этом «состояло на довольствии» 50 000 офицеров и 270 000 солдат (80 000 находились в военных лагерях, 30 000 раненых на излечении), а на фронте – 19 000 и 152 000 соответственно, из них в боевых частях всего 6000 офицеров и 52 000 солдат. Итого 133 100 красноармейцам, при преимуществе в артиллерии и кавалерии (Махно) противостояли от 40 до 60 тыс. солдат и офицеров, при 113 000 «тыловиков».
Ждать оставалось недолго. Красные копились тучей. 7 ноября Фрунзе приступил к «Перекопско-Чонгарской операции». Наступление на Чонгарский перешеек носило вспомогательный характер, главный удар он наносил на Перекоп, с обходом Турецкого вала, как всегда, считавшегося «неприступным» - а его всего-то защищали несколько десятков пушек и полторы сотни пулемётов - по Сивашу, из которого, чудо?, ушла вода, дав возможность воспользоваться многочисленными бродами, укрепляемыми подручными средствами. Ночью через «гнилое море» на Литовский полуостров двинулись 15 и 52-я дивизии с кавалерией и артиллерией, где на рассвете 8 ноября в ожесточённом бою захватили плацдарм, создав угрозу с тыла Перекопским укреплениям. В лоб Турецкий вал при поддержке артиллерии атаковала 51-я дивизия Блюхера, усиленная броневиками.
Три дня, не считаясь с потерями, красноармейцы бросались на остервенело обороняющихся Белых; в ночь на 11 ноября на Чонгарские укрепления устремилась 30-я дивизия 4-й армии... Со стороны большевиков действовали Иркутская, 15, 52, 51, 53, 9, Курсантская и 30-я стрелковые дивизии, 1-я конная армия, (6-я армия). В грязную жижу, пот, кровь, мочу и кал ложились десятки тысяч убитых и раненых, залив кровью Сиваш, Перекоп, Литовский п-ов, Юшульские и Чонгарские укрепления. Белые держались, но силы были слишком не равны. 12-го ноября Красная саранча прорвалась, 13 ноября пал Симферополь, и теперь она неукротимо приближалась к Севастополю.
Идеалист или подлец Фрунзе обратился к Врангелю по радио, обещая амнистию сложившим оружие, «а всем, не желающим работать с Советской Россией, обеспечивалась возможность беспрепятственного выезда за границу»,  РВС Южфронта вторил ему «…мы не стремимся к мести. Всякому, кто положит оружие, будет дана возможность искупить свою вину перед народом честным трудом». Сказки! Сюда уже двигался посланный Лениным Дзержинский и чекисты, картельные отряды, матросы.
Врангель не ответил, приказав закрыть все радиостанции. К чему людей смущать? Многим уже было известно, чем кончаются посулы красных (а всё равно оставались в надежде). Отметил соратникам: «Правительство Юга России не имеет никаких средств для оказания какой-либо помощи как в пути, так и в дальнейшем. Все это заставляет правительство советовать всем тем, кому не угрожает непосредственной опасности от насилия врага – остаться в Крыму», предупреждая желающих эвакуироваться о «тяжких испытаниях». Пароходы были перегружены, не хватало продовольствия, топлива... Оставались одиночки, отчаявшиеся и безвольные, больные и раненые, семейные... Были и те, кто поверил обещаниям Фрунзе. Что с ними теперь будет? А уже знали о творимых ужасах. А куда денешься? Сиди и жди своей участи. Единицы спасались бегством.
Пленено сразу около 100 000 «белогвардейцев». Из телеграммы Дзержинского начальнику Особого отдела Юго-Западного и Южного фронтов т. Манцеву: «Примите все меры, чтобы из Крыма не прошли на материк ни один белогвардеец… Будет величайшим несчастьем для республики, если им удастся просочиться». 6 декабря Ленин в докладе на собрании актива московской организации РКП(б) заявил «Мы решаем задачи неизмеримо трудные. Например, сейчас в Крыму 300 000 буржуазии. Это – источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам. Но мы их не боимся. Мы говорим, что возьмем их, распределим, подчиним, переварим».
Казнили тысячами. Почитайте Мельгунова. Красный террор в Крыму унёс жизни до 150 тысяч человек (по советским данным расстреляно 52 000). Что с ними делали озверевшие от безнаказанности люди...
Спаслось меньше. С 2 по 16 ноября Крым покинули от 120-137 до 170 судов - от 136-145 до 150 тыс. человек, в т.ч. от 40 до 70 тыс. боевого состава (без экипажей судов). Или 55-60 тыс. гражданских лиц, в значительной части семьи офицеров и чиновников, 52-57 тыс. офицеров, из них 10 000 строевых и 7000 раненых, остальные тыловики и чиновники, 15 000 казаков, 10 000 юнкеров, 2000 солдат регулярных частей. Они уходили в неизвестность...
Про «Гражданскую» вообще – молчок: а ноги растут оттуда.  
***
У музея на открытом воздухе неплохая экспозиция хаотично представленных пушек, мортир, ракет, мин, снарядов, торпед...  
На Графской пристани людно. Зазывалы приглашают на ту сторону бухты.  
Вкусно готовят. Всё везде дёшево. У приютившей меня семьи – милейшие люди, я беру уроки кулинарии, запасаюсь рецептами и участвую в операции «Чебуреки».  
Памятник затопленным кораблям. На набережной памятная плита – «28.11.1905… царскими войсками зверски расстреляны матросы крейсера Очаков». Что-то там у моряков не то. Брали во флот обычно рабочих, специалисты.