ожидание сбылось – сайга хоть и появилась в дальнем от нас крае низины, но там и гуляла, боясь к воде подходить. Мы на нее посмотрели, повздыхали,и я решился:
«Все, кончаем», - если не хотели опоздать,пришло время немедля ехать к чабану.
«Ладно», - согласился Дока без возражений, - «а вечером сюда вернемся, и с утречка сайгу добудем запросто!» - на что я даже отвечать не стал, как на само собой разумеющееся.
Через пол часа мы здоровались со встречающим нас народом, знакомились с братьями чабана, еще какими-то его родственниками мужского пола. Как и положено, Владимир среди публики был уже не только своим, а и пытался командовать, как делал это на всех партийских праздниках, Паша привычно помалкивал и предпочитал держаться в сторонке, вместе с многочисленной пацанвой. Женщин почему то видно не было,и только попозже, когда я с Докой среди публики притерлись и внимания начали получать поменьше, нащел их за второй – дальней – юртой, где обустраивалось место для празднества. Но толком разглядеть ничего не успел, потому что мужики закричали, замахали руками, предлагая к ним подойти.
«Давайте решим», - обратился к русским гостям старший брат чабана,как я понял, среди принимающей стороны самый главный, - «барана будем есть по нашим старым обычаям, или по современному?»
«А в чем разница?» - для Владимира, как признанного тамады, интересными были и такие ньюансы праздничного действия.
«Раньше у казахов не было ложек и вилок, обходились без них,» - улыбнулся самый среди казахов старший, - «ну а вы к ним привыкли. Вот и решайте, как будем есть – по старинке, или по современному!»
«Конечно по старинному!» - решил Владимир единолично, - «Местные обычаи и нам знать полезно!»
«Ну тогда давайте готовиться», - и местный распорядитель повел нас к бетонной коробке, в которой находился насос, поднимающий из скважины воду. Здесь по очереди вымыли руки, вытерли их полотенцем, принесенным незнакомой мне женщиной, и гурьбой пошли к месту трапезы.
Громадный по размерам ковер был расстелен казалось прямо на земле,и только присмотревшись, я увидел под ним войлок. И на нем лежали подушки в цветастых наволочках и маленькие, почти игрушечные скамейки. Не зная, как должен поступать,я держался сзади, вслед за другими снял обувь , и только после этого ступил на ковер. Нам объяснили, как на нем устроиться, как пользоваться подушками, игрушечными скамеечками. И не давали скучать, затевая разговоры на житейские темы. Многочисленная детвора развлекалась в сторонке,а женщины держались возле костра,над которым висел громадный казан.
Вскоре молодой казах принес к ковру сумку с бутылками, начал из расставлять и пару сразу же открыл. Вслед за ним молодая женщина расставила возле каждого по тарелке, сто граммовому стаканчику, положила по небольшому полотенцу. И здесь я понял, что праздновать будут одни мужики – посуды и мест для кого либо другого не оставалось.
В подходящий момент я поинтересовался у главного распорядителя, почему рядом с нами нет женщин.
«У нас свои разговоры, у них свои», - улыбнулся казах, - «зачем мешать друг другу? Такой обычай, старинный, а мы договорились - сегодня по ниму празднуем!» - и я заткнулся: что хотели – то и получили.
Наконец дождались – принесли блюдо с непонятно чем, дымящимся и ароматным. . И на наших глазах старший брат чабана это что-то,оказавшееся головой барана, с помощью ножа, прямо руками, начал расчленять и оделять присутствующих: кому досталось ухо, кому язык, кому (счастливцу) кусок мяса с костью. И все с пожеланиями лучше видеть, лучше слышать, говорить умные мысли и т.д. Прикольно, но для гостей геологов не очень приятно –не принято у русских рвать мясо руками и потом оделять им других. Я толкнул в бок тамаду нашу, партийскую:
«Наливай, и по полной!»
Выпили, я и мои коллеги с опаской по кусочку мяса отправили в рот руками – никаких приборов возле нас не было. Я немедля толкнул Владимира второй раз:
«Наливай!» - выпили по второй, потом без перерыва по третьей. В голове приятно зашумело, прорезался аппетит, и полностью исчезло чувство,называемое в народе гребливостью. Все повеселели,и хозяева, и гости. Прибавилось смеха, появились темы,при женщинах не обсуждаемые
Очень ко времени принесли второе блюдо с дымящимися кусками баранины, распорядитель снова начал кросмать его руками – на это никто уже не обращал никакого внимания. Пошла масть!
К вечеру барана съели, водку выпили. И стали друг для друга братьями. Кое-кто начал и в любви клясться. Все были настолько хороши, что о возвращении в партию никто уже и не вспоминал. Да и кто мог сесть за руль машины в таком состоянии? В конце концов согласились, что Паша и Владимир здесь останутся ночевать, и женщина получила распоряжение приготовить для них место. А для себя (и меня тоже) Дока добился разрешения до низинки с построенным нами скрадком проехать,но очень осторожно. И завтра сюда обязательно вернуться - если мы сайгу не добудем, вместо нее придется резать барана.
До скрадка добрались без потерь, благодаря тому,что пять километров на Урале проехали по бездорожью, но ровному и на первой скорости – каждый раз при попытке перейти на вторую Доку я останавливал. Мотоцикл перед низиной спрятали в глубокой промоине,и до скрадка метров триста прошли пешком,с ружьями и чехлами от спальников. В нем на земле в этих чехлах устроились, и как это свойственно человеку в состоянии хорошей поддачи, быстро очутились в объятиях Морфея, когда солнце еще не успело опуститься за горизонт.
Утром я проснулся от толчка в бок. И сразу услышал хорканье, треск ломаемых кустов и шепот Доки:
«Не шевелись!»
Медленно-медленно приподнял голову – солнце уже не только светило во-всю,а и припекать начало. Нашел в скрадке дырку, в которую можно рассмотреть что делается снаружи, и…перехватило дыхание: везде – рядом со скрадком и дальше от него, на сколько я смог видеть окрестности, гуляда сайга. Не пять голов, не десять – а сотни, не меньше. Рогачи хоркали, старались не подпустить к самкам претендентов на свое место, особо активных отгоняли подальше. Было видно, что отдельные семьи, уже побывав возле воды и напившись, из низины выходили, другие только подходили к озерку, а некоторые,от нас самые дальние,в низину только спускались с окружаюших ее бугров и сопок. Скрадок заставлял животных насторожиться – подозрительный для нее объект - и на пути к воде обтекали его с обеих сторон метрах в двадцати, не больше.
«Сколько добудем?» - Дока уже освободил из чехла спальника руки и тянул их к ружью.
«Одного рогача, не больше!» - также шепотом ответил я, и даже не потянулся к ружью,потому что промазать на двадцать-тридцать метров Дока уж точно не сподобится.
После выстрела ближайшая к скрадку сайга конечно от него отбежала, но быстро остановилась и замерла. Остальная в низине на него внимания не обратила. И только после того, как мы в скрадке поднялись и побежали к лежащему рогачу, вся она из низины начала уходить.
«Ничего», посочувствовал ей Дока, - «сейчас мы рогача к мотоциклу унесем - может возвращаться, больше мешать ей сегодня некому!»
«И не только сегодня», - поддержал напарника, - «об этом озерке в партии никто не знает. И знать не должен», - это я его предупредил, что бы рот держал на замке – слишком легко добыть здесь животное, а желающих без труда это сделать в партии и в Мирном предостаточно.
Ночь на свежем воздухе, порция адреналина при пробуждении свое дело сделали – с добычей к стоянке чабана мы подъхали бодренькими и свеженькими. Но встретившие нас гости и хозяева оказались еще бодрей, как это бывает после качественной похмелки. Нам с Докой тут же предложили уже знакомой мне бражки, На что я Доке погрозил кулаком и со зверской рожей – ему меня домой везти, а сам бражку с удовольствием глотнул, зная ее исключительно полезное действие на организм. Дока пить отказался, и начал демонстрировать нашу добычу, правда, уже в разрубленном виде. Большинство мужиков он заинтересовал, а Владимир наоборот – от них оттянул меня в сторону и ощарашил:
«А ты знаешь, что старший брат чабана охотинспектор?»
Ничего себе! Что же он вчера нас не остановил, зная что рвемся на охоту? Хотел, что бы с уликами в виде убиенного животного прямо к нему подкатили? Хотя вряд ли – на такое после бешбармака….. и предполагать не хочется. Но сомнения в душу Владимир внес, и как ярый гринписовец, сейчас наслаждался моей озабоченностью.
«Штрафчик готовте платить!» - продолжал надо мной издеваться, - «И ружья у вас конфискуют!»
Не верилось,что на такое охотинспектор, только вчера назвавший меня братом способен. Но чем черт не шутит – и когда страсти возле Урала, где Дока демонстрировал добычу улеглись и народ разошелся готовиться к возвращению кто в партию, а кто в не близкий от нее поселок, где жили родичи чабана, я Доке и ляпнул:
«Нашу добычу знаешь кому демонстрировал?»
«Кому?» - поинтересовался тот на автомате, что то подкручивая в двигателе своего мотика.
«Охотинспектору!»
«Знаю!» - приятель ничуть не удивился, - «Он нас к себе на охоту приглашал, попозже. На фазанов,» - обернулся ко мне, - «А если желание будет – и на кабанов можно прошвырнуться!» - жил охотинспектор на берегу озера, было там море камыша, которые живностью кишели.
Забегая выперед, могу сказать, что на фазанов мы с Докой пару раз в гости к охотинспектору смотались, И еще пару раз я с ним встречался случайно, далеко и от партии,и от поселка, в котором тот жил . И встречи эти начинались с объятий, похлопыванию друг друга, приветствиями,в которых слово брат произносилось неединожды. Бешбармак – великое дело!
Часть пятьдесят вторая.
Вначале зарубленный эксперимент, потом слухи о сокращении.
К камералке Паша пришел как обычно – к пяти утра. Но в поле не поехал.
«Я с буровым мастером договорился – покажу ему наши скважины намеченные. Поедем на вахтовке попозже, а назад забрать меня не забудьте!»
«Не забудем», - осмотрел коллегу внимательно, и разглядев его приподнятое настроение, не мог не поинтересоваться, - «Как дома дела?»
«Отлично!» - Паша заулыбался, наверное вспомнив вчерашнее возвращение к семье с полным рюкзаком мяса, добытого мною и Докой, - «Людка целый день ни разу не заругалась! Вечером даже бутылку вина вдвоем выпили!» - отлично, мой план ублажения Людочки сработал, теперь и в поле ехать приятно.
Но сегодня дела по работе не сказать, что мало занимали, но все же волновали поменьше. Потому что привычный ход геологического суждения часто нарушался мыслями другими. Криминального характера. Что решили менты насчет предстоящей в пятницу операции в аэропартии? Какая в ней отводится роль мне и Доке и отводится ли вообще? Когда нам позвонят, хотя бы предупредить, что бы не обольщались надеждами?
Потом напомнил о себе и Дока – его разговор в командировке с шофером контейнеровоза, насчет экспроприации части имущества профсоюзного босса. Как нам поступить? Надо ли информировать милицию, или подождать до пятницы, до результатов планируемой операции?
Не раз внушал себе: все, хватит ерундой заниматься, надо же и на планшете что-то нарисовать. И рисовал, но благих намерений хватало ненадолго – события впереди
