расспрашивал мальчик.
– Потому что слону крокодил нос растянул, а тигру он нос вообще откусил, и тот стал маленьким, – нашла объяснение мама.
– А кто откусил сиськи вон той тете, что у нее они такие маленькие? – малыш посмотрел на женщину в белой майке.
Мама стала на сына кричать и попросила прощения у тетеньки. Тетенька ничего не сказала, но развернулась и стала пробираться к выходу из маршрутного такси. Ей легко было протискиваться среди других дядек и теток, потому что у нее были маленькие сиськи и они ей совсем не мешали. Молодой парень с оттопыренными ушами обернулся и посмотрел ей вслед. Наверно, ему захотелось рассмотреть эти самые сиськи, но тетка в белой майке уже ушла.
– А тебя, мама, за сиськи тянул крокодил, что они у тебя такие большие? – не унимался малыш.
– Гы-гы-гы, – снова засмеялся мужчина с длинным носом и рассказал малышу. – Нет, ее подергал за сиськи какой-то дядя.
Мама сказала дяде с длинным носом: «Что вы себе позволяете, хам?» А мальчик продолжил: «Мам, это тот дядя тебе сиськи растянул, который приходил к нам домой и клал тебе в рот свой писик, когда нашего папы не было дома?» Мама зачем-то стала объяснять совершенно чужим пассажирам, что к ней никто никогда не приходил и чужой писик в рот ей не клал. Смеялись все, кроме тети с маленькими сиськами, потому что она уже вышла на остановке.
«А у этого дяди, что дал маме пожевать, писик большой?» –спросил мужчина с длинным носом у мальчика. Мама сказала: «Огромный!» А после этих слов ударила ладошкой дядю по длинному носу. «Почему большой?» – спросил малыш, но мама промолчала. Зато за нее ответил лопоухий парень. Он сказал, что у того дяди когда-то писик был маленьким и грязным. Он решил его помыть и отправился на речку. Опустил писик в воду, а крокодил дядю за писик – цап! – ухватил зубищами и потащил в воду. Дядя стал сопротивляться и растянул свой писик. «Теперь у этого дяди большой писик, и его любят все мамы», – раскрыл секрет парень с длинными волосами и оттопыренными ушами.
– Мама, а почему у тебя не писик, а пипка? У тебя был когда-то писик, и тебе его крокодил откусил? – спросил у мамы малыш.
– Да, сынок, был, – женщина одновременно плакала и смеялась, – но я его неосторожно засунула в щель между дверью, и мне его передавили.
– И что теперь? – тоже заплакал вслед за мамой ее сын.
– А нехрен совать свой хрен в хрен знает какие хреновые щели. Гы-гы-гы, – засмеялся мужчина с длинным носом, посмотрел в окно маршрутного такси и добавил: – …Твою мать, покуда я с вами тут <вырезано цензурой>, то проехал свою остановку.
5
– Кого там еще несет? – ворчливо отреагировала Нэнэ на стук в дверь ее комнаты, подумав, что пришел кто-то из ее сокурсников. – Только жрать сядешь, так всегда халявщики слетаются на ужин.
– Открой, ты ближе всех сидишь к двери, – попросила ее Икида и, заметив, что тарелка Нэнэ почти пуста, добавила. –А свою пайку ты уже слопала. Не бойся, не отберут.
– Из желудка не достанут, – вставила и Вази Фанно свой комментарий.
– Ага, тут такие соседи-живоглоты, что даже из двенадцатиперстной кишки не до конца переваренную пищу вытянут и по второму разу оприходуют, – ответила гномиха.
Она забросила еще одну ложку макаронной смеси в рот, вытерла полотенцем руки и губы. Затем предприняла попытку вычленить свое объемное тело из пространства стол-стулстена. Сделать это было не так просто, поскольку стол стоял близко от стены, а между ними помещался не просто стул, а стул, на котором принимала пищу Нэнэ. Кряхтя, девушкагном отодвинула стул назад, продолжая на нем восседать.
Вскоре он уперся в стену. Тогда она подалась влево и попыталась перекинуть свою ногу через ножку стола. Однако сделала это неловко, ударила коленом по крышке стола так, что чашка Вази опрокинулась и ее содержимое частично попало на халат хозяйки.
Фанно выкрикнула ругательство и добавила слово «осторожно», но только для себя отметила: «Вот что с хомо делает толстая жопа». Нэнэ извинилась перед подругой, подошла к двери и повернула запорный механизм замка. Кто-то с той стороны нажал на ручку, отворил входную дверь и вошел.
На пороге стоял молодой парень с прямыми рыжеватыми волосами, редкими усиками и лицом в веснушках. В руках он держал букет цветов и торт.
– Шава Этангази? – для убедительности спросила Нэнэ, хотя несколько раз его видела прежде.
– Собственной персоной, – улыбнулся молодой журналист.
– Ша-а-а-ва-а-а! – закричала Вази, выскочила из-за стола и бросилась на шею своему приятелю.
Прежде чем заключить в свои объятья Этангази, Фанно по пути зацепила угол стола так, что чашка Икиды, устоявшая после первого «землетрясения», устроенного Нэнэ, на этот раз заняла горизонтальное положение. Чай при этом разлился по поверхности стола, за что Вази от Икиды была удостоена фразой «Поосторожней прыгай!», а мысленно она добавила к этим двум словам выражение «коза из модельного агентства».
Фанно на это замечание не отреагировала никоим образом, а обняла Шаву за шею и впилась своими губами в его губы.
Чем привела его в смущение, ибо поцелуй, инициатором которого была Вази, затянулся, а тот, кому он предназначался, стоял в нелепой позе, держа в правой руке цветы в целлофановой обертке, а в левой – коробку с тортом.
Спустя три секунды смущение накатило и на соседок Фанно, которые переглянулись между собой и отвели глаза в сторону. Вази же ни капельки не смущалась, наслаждаясь мгновением после долгой разлуки со своим парнем. Она активно перемещала свой язык по ротовой полости Этангази, закрыв от удовольствия глаза.
Однако радость Фанно была потревожена каким-то запахом, не свойственным Шаве. Запахом, принадлежащим скорее даже не ему самому, а чему-то или кому-то другому. Запах не был ни резким, ни вонючим. Он был чужероден для Этангази. Это был даже не запах, а так – нотки аромата, сладкого аромата парфюма, нежного парфюма. Вази его уловила, перестала тереться своим языком по верхним и нижним зубам своего приятеля и принюхалась еще раз. «На этот раз ничего не слышно, – заключила она. – Наверно, показалось. А то запах, как от женских духов. Еще не хватало, чтобы в командировках мой Шава встречался с другими подругами». Фанно успокоилась и провела кончиком своего языка по зубным альвеолам Этангази. Затем прервала глубокий поцелуй и еще раз чмокнула своего приятеля, на этот раз в щеку. Улыбнулась и приняла из его рук подарки.
Когда по второму разу девчонки сгоняли на кухню и вскипятили чайник, когда чай уже парил в кружках на столе, а торт был порезан на куски, жильцы комнаты и их гость смогли спокойно вести беседу.
– Расскажи, Шава, что-нибудь интересное из области журналистики, – попросила студентка Икида у хомо, который еще лет десять назад сам был студентом.
– Пусть он лучше расскажет, где шлялся целый месяц, а я его тут ждала, – строго, но снисходительно спросила у Этангази Фанно, признав тем самым перед подругами, что ее парень не держал с ней связи все это время.
Она произнесла эти слова, словно была собственницей этого молодого хомо или женой, а не встречалась с ним без малого год. Претензия была высказана в шутливой манере, но, задавая вопрос, она зорко глянула в глаза Шаве, сидя рядом и крепко сжимая его ладонь своей рукой.
«Вы же знаете, – обратился Этангази сразу ко всем слушательницам, – что я сейчас работаю в отделе расследований центральной газеты «Жинай учингузи». Это довольно серьезное издание, если не сказать, что одно из основных в Хеджере».
Слушая все это, Вази повернула лицо в сторону говорившего и утвердительно кивала в такт его речи. Нэнэ неопределенно пожала плечами, показывая своим видом, что ранее этой темы она не касалась. А Икида покрутила кистью руки, произнеся:
«Что-то подобное Вази нам сообщала. Ну, и?..» Шава, увидев, что взоры троих сосредоточены на нем, приободрился, словно в данный момент сидел не на стуле в общежитии, а находился в прямом эфире в студии одного из телеканалов.
– Меня недавно перевели в отдел расследований «Жинай учингузи», – повторился он.
– Это, дорогой, не дает тебе права исчезать из моей жизни на месяц. Я три недели не имела от тебя никаких вестей, – выразила неудовольствие Фанно.
– Во-первых, не месяц и не три недели, а чуть больше двух.
А если быть точным, то двенадцать дней, – при этом Этангази погладил свою девушку по голове. – А во-вторых, те, кто занимается журналистскими расследованиями, не могут сидеть в редакции безвылазно. Иначе это будет уже не расследование, а высасывание из пальца неких данных, основанных на информации из третьих рук или по слухам. А это прямой путь к дешевым статейкам в газетах сомнительного толка. Только в полевых условиях добываются правдивые факты, помогающие вскрыть преступления.
– Так ты убийства расследуешь? – поинтересовалась Нэнэ.
– Не совсем. Вернее, убийства тоже. Но главное мое направление – вскрытие коррупционных схем между мафией и чиновниками. Этим я непосредственно и занимаюсь, поэтому пришлось отбыть в командировку в столицу королевства Колл – город Колл, – гордо произнес журналист.
– А тебя за это мафия не убьет? А то это ж такое опасное дело – расследовать делишки мафии! – забеспокоилась Фанно.
– Вази, – Шава по-взрослому посмотрел на свою девушку, –таков нелегкий хлеб журналиста. Теперь ты понимаешь, почему я уехал и соблюдал тишину. Мне нет смысла светиться при проведении таких расследований. Кстати, девчонки, –Этангази обвел всех взглядом поверх голов, – в одном из ближайших номеров нашей газеты вы сможете прочитать мою статью. Пока более до выхода материала в свет, ничего не смогу сообщить. Сами понимаете…Фанно с умилением посмотрела на своего героя и прижалась к нему. Икида слегка покачала-покивала головой, молчаливо сообщая: «Почитаем – узнаем».
Нэнэ в душе усмехнулась, сообщив только себе: «Ну-ну, посмотрим. Обязательно куплю. Заливаешь ты в уши девкам сладко, да уж больно молод, чтобы с мафией бороться. Ее столетиями никто побороть не в состоянии, а ты, борец-одиночка, порубишь мафию и взяточников, как свеклу в ступе на куски? Может, какая затрапезная статейка о двух хромых забулдыгах, сующих в лапу взятку в десять федхов уборщице из муниципалитета, и выйдет на предпоследней странице в самом углу, – я не спорю. Только ты больше похож на мальчика на подхвате, а не на следователя-журналиста. Ладно, промолчу. Пусть наша фотомодель-звезда тобой восхищается».
– Ша-а-а-ва, – жеманно потянула звук Вази, – тебя не убьют? Не покалечат? Не приедет в Деривативы мафия из Колла тебя разыскивать после твоей статьи?
– Думаю – не убьют, – твердо ответил Этангази.
– Шава, а ты веришь, что можешь изменить своей деятельностью жизнь хомо в лучшую сторону? – серьезно спросила Икида.
– А зачем тогда идти в журналисты, если не верить в свое дело? Я искренне считаю, что мафию можно если не победить, то хотя бы придушить. Журналист существует для того, чтобы бороться, а не просто писать. Если хочешь просто писать, то нужно становиться не газетчиком, а писателем. Писатели могут писать всякую чухню, и им за это ничего не будет.
Некоторые писатели тоже интересно пишут, но они пишут выдумки: детективчики, оторванные от жизни,
С уважением, Эмми!