Дом. Книга 2. "Сказки для..."

студентка, подавая Вази свой дуршлаг.
Когда Фанно покинула комнату, Икида обратилась к Нэнэ:
– Будь ты умнее. Что ты ее все дергаешь и обстановку нагнетаешь?
– Меня уже тошнит от нее, и с каждым днем все больше и больше, – ответила гномиха Нэнэ.
– Так всегда происходит, когда хомо длительное время живут узким кругом в замкнутом пространстве. Перед каникулами все грызутся, а после них в начале нового курса с удовольствием и нетерпением ждут встречи со своими подругами по комнате, – успокаивала соседку Икида.
– Да она уже задолбала своим выпендрежем. Сама такое же, как грубо говорят столичные хамоватые пацаны, провинциальное быдло. Такая, как все здесь в общаге, а стоит из себя изящную натуру. Королевна нашлась и принцесса. Тоже мне… У нее ж родаки – обычные работяги. А Вази все что-то строит из себя.
– Она с самого начала такой была.
– Не надо. Она тоже строила на первом курсе из себя этакую… – Нэнэ покрутила кистью руки. – А чем дальше, тем больше наглеть стала. Ни ума, ни такта. Зачем каждый раз в моем присутствии ей стонать, что она толстая и много весит?
А я тогда какая, если она весит шестьдесят килограмм, а я больше восьмидесяти?
– Не обращай внимания. Она это говорит не для того, чтобы тебя унизить, а чтобы мы с тобой восхищались ее фигурой.
– Да мне до одного места ее треп. У меня повышенный сахар в крови. Я по определению с таким обменом веществ не могу весить, как она. Но разве в ее мозги величиной с грецкий орех это вобьешь? И все трындит про это похудение и всяческие диеты. Тошнит уже. А как подалась в это модельное агентство, так совсем голову потеряла. А относительно этого ее журналиста, разве я не права? Бадялся месяц непонятно где. Приехал назад недавно. Только тогда уже из Деривативов ей позвонил. Такой хороший и заботливый парниша. Ее послушать, так чуть ли не гений журналистики.
Угу. А мы, значит, дерьмо. А он – гений. А она – фотомодель и подружка гения.
– Тише, Вази тапочками по коридору шаркает.
– Да пошла она…Вази постучала ногой в дверь. Икида поднялась со своей кровати и впустила подругу в комнату. Фанно подошла к столу, держа за ручки, обернутые полотенцем, кастрюлю. Изпод крышки поднимался пар, не имевший запаха. В кастрюле находилось лишь три компонента: макароны, вода, которую почти отцедили, и соль. Первый компонент, правда, более походил не на трубчатые изделия из теста, а на кисель или бумажный клей на основе крахмала.
Икида положила на скатерть нераскрытую газету, и Вази опустила на нее кастрюлю, дав комментарий: «Жрать подано, господа студентки. Добавляй, Икида, масло и раскладывай по тарелкам. А ты чего, Нэнэ, расселась? Иди на кухню за чайником. Уже закипеть должен».
Под Нэнэ заскрипели пружины, и она медленно поставила ноги на пол, а затем встала, поправила халат и ушла. «Собирается на кухню медленно, словно на расстрел. Как вилкой и ложкой махать, так прыти не отнимать. Тут она самая первая, а как по коридору пробежаться, так лень. А что ж вредного –пройтись до кухни и назад? Хоть жир немного растрясет», – в отсутствие Нэнэ осуждала ее Вази.
Икида не стала продолжать разговор на эту тему и попросила Фанно:
– Глянь, в чайничке заварки хватает?
– По чашке хватит, – Вази приподняла крышечку в небольшом заварнике и заглянула внутрь. – А будет мало, то разведем. Все равно это первая заварка.
– Отойди чуть в сторонку, – попросила Икида. – А то вокруг стола и так места нет, а мы тут вдвоем толпимся. Надо чегонибудь в макароны добавить. Постными ж есть их не будешь.
– Я присяду на кровать, чтобы не путаться под ногами, –ответила Вази.
Вернулась с чайником Нэнэ и начала разливать кипяток по кружкам.
– Сколько кому сахара? – спросила она, насыпая себе три ложки.
– Как всегда – две, – попросила Икида.
– А мне не надо, – сказала Фанно.
– Чая? – захотела узнать Нэнэ.
– Нет. Сахара, – уточнила Вази.
– С каких это пор? – гномиха подняла на подругу глаза.
– Сахар вреден, – пояснила Фанно.
– С каких это пор он вреден? – губы Икиды растянулись в улыбке.
– Всегда, только некоторые об этом не знали, – Вази открыла глаза подругам на вред употребления сахара.
– А еще месяц назад был не вреден, когда ты по две ложки сыпала, или теперь другой сорт пошел? – Икида достала из шкафа и поставила на стол банку тушенки.
– Еще месяц назад, – перекривила соседку Фанно, – я не училась в модельном агентстве «Укалилуфи». И что это ты такое хочешь в макароны добавлять?
– Тушеное мясо, – ответила Икида, вспоров крышку консервной банки специальным ножом.
– А почему на этикетке изображено свиное рыло? – развела руками Вази, словно там должен быть изображен покидающий свой пост действующий президент Вамку Замани.
– Потому что тушенка – свиная, – Икида почти обрезала крышку по кругу и приподняла ее за край.
– Мне эту гадость с поросячьим жиром в макароны не ложите! – почти крикнула Фанно.
– А что тебе класть? Могу петрушки покрошить, – предложила Икида.
– Только масла, – попросила Вази, – а то от свинятины женский организм пухнет, как на дрожжах.
– Ага, – ехидно засмеялась Нэнэ, – а от крахмала, из которого на семьдесят процентов состоят эти дешевые макароны, ты обязательно похудеешь.
– Не знаю, как от крахмалов, мы их еще по органической химии в нашем колледже не проходили, но в «Укалилуфи» преподаватели-мастера говорили…– Вази, помолчи, пожалуйста. От твоего модельного агентства уже уши вянут, – взмолилась Икида. – Садись за стол. Не хочешь тушенки – нам с Нэнэ больше останется.
– Топчите в себя всякую гадость. Потом только не жалуйтесь, что талия шире плеч, – Фанно пододвинула стул и уселась подле своей тарелки.
– Так ты тушенку будешь? – сделала попытку уточнить Нэнэ.
– Вот еще-е-е-е… – жеманно потянула фразу Фанно. – Стану я в себя впихивать всякую гадость.
– Значит, твою долю можно съесть? – спросила Нэнэ и, дождавшись положительного кивка, вывернула остатки мяса и жира себе в тарелку.
– Вази, я тебе макарошек не замного положила? – спросила Икида, подмигивая Нэнэ. – А то у тебя лишних пять кило на животе в складках спряталось, и «уши» на бедрах все еще торчат.
– Правда? – Фанно вскочила со стула, подбежала к зеркалу, распахнула халат и начала себя рассматривать.
– Видишь? Торчит ливер на животе. Аж на трусы наваливается, – пошутила гномиха-пышка.
– Есть немного. Надо убрать, – Вази озабочено крутила бедрами перед зеркалом.
– Одевайся, а то стряпня твоя макаронная остынет, – произнесла с заполненным ртом Икида.
– Не бойся, из-за твоей чрезмерной полноты тебя не бросит Шава Этангази, – добродушно иронизировала Нэнэ, утолившая голод, а потому смотревшая на мир уже более добрым и снисходительным взглядом.
– Чего мне переживать? Это пусть Шава переживает, если я его брошу, – гордо произнесла Фанно, накидывая халат на тело.
– А мне и переживать пока не из-за кого, – не то чтобы с грустью, но как-то задумчиво произнесла Икида.
– Надо побольше за собой следить, – дала совет Вази.
– Не переживай, – махнула рукой Нэнэ и отправила очередную порцию еды себе в ротовую полость, – кому надо, тот тебя и такой полюбит.
«Особенно тебя, – подумала в адрес гномихи эльфийка. – Жри колбасу, картошку, котлеты, сиди на своей толстой заднице, не выходя никуда из комнаты. Сиди безвылазно, общаясь только с примитивными сопляками со своей группы, и жди принца на белом коне, который постучится к тебе в дверь общаги. Ха-ха!
Кому надо, тот и такой полюбит. Может, кому надо, тот и полюбит, но будешь ли ты любить его? А кому нужна молодая девчонка с комплекцией стодвадцатилетней тетки? В зеркало глянь на себя. Кому ты нужна? Может, дядьке предпенсионного возраста или молодому ханыге, который уже с юных лет, как мой папаша, с проходной фабрики никогда трезвым не выходил? Такие с удовольствием будут тебя за вымя дергать и ляжки твои в три обхвата щупать. Жди-жди. Постучат. Обязательно постучат».
И в этот момент во входную дверь на самом деле некто постучал.
Сказка о том, почему мама без писика

В большом-пребольшом городе, где много банков, высоченных офисов, огромных магазинов, но совсем мало автобусов, в переполненном маршрутном такси ехала мама со своим маленьким сыном. Сынишка был очень любознателен и задавал много вопросов, а мама была уставшей после работы и не хотела ему на них отвечать. Она везла вечером его из детского сада домой. Мама сидела у окошка и держала малыша на коленках. Он глядел в окно и постоянно оборачивался к ней, засыпая вопросами.
Рядом с ними на сидении расположился мужчина. Он тоже ехал домой, но после работы, в отличие от мамы, успел зайти не в детский сад, а со своим другом по работе в магазин.
Потом они с другом после магазина зашли во двор дома, где стоял магазин. Теперь дядя ехал в маршрутном такси и двумя руками держался за поручень на спинке переднего сидения.
Было видно, что он очень сильно устал после работы, потому что от усталости закрыл глаза, и его голову мотало в разные стороны. А еще он постоянно клевал своим длинным носом.
Периодически он открывал один глаз и спрашивал у мамы:
«Госпожа, какая остановка? Не подскажете?» Мама ему много раз отвечала, и он ее благодарил: «Ага, спасибо! Значит, не проехал». Он, наверно, работал на фабрике, где делают варенье, потому что от него пахло кислыми ягодками.
На сидении впереди малыша и его мамы сидел молодой парень. У него были длинные волосы, из-под которых широко торчали оттопыренные уши. Справа в проходе стояла средних лет тетенька. Она была одета в штаны и белую маечку. Ей не хватило места на сидениях, поэтому она стояла, а не сидела.
– Мама, а что это за дом такой? – спросил мальчик, показывая пальчиком в окно.
– Не знаю, – ответила мама.
– А этот?
– Тоже не знаю, – отмахнулась от малыша уставшая мама.
– А это что за дом с круглой крышей?
– Это? Цирк.
– А что в этом цирке делают? – тянулся к знаниям малыш.
– Выступают звери разные, те, что в лесу живут: львы, тигры, слоны. Мы ж читали с тобой в книжке про животных?
Мальчик вспомнил, как папа листал ему большую книжку с цветными картинками, и спросил у мамы:
– А слон – этот тот зверь, у которого большой длинный нос?
– Да, он хобот называется, – подтвердила мама.
– А почему у него такой большой нос-хобот?
– Потому, сынок, что он совал его не в свои дела и много спрашивал, – ответила мама.
– У кого?
– У крокодила спрашивал. Тот вцепился ему в маленький нос и вытянул его в хобот.
– А этому дяде, – спросил малыш, показывая на соседа с большим носом, – крокодил тоже вцепился в нос и вытянул?
Мама почему-то покраснела и сказала, что так говорить нехорошо. Лопоухий парень обернулся и засмеялся, а тетя, которая была в белой майке, только улыбнулась.
– А уши у слона большие потому, что крокодил и их ему тоже растянул, и теперь они торчат в разные стороны? – спросил у своей мамы сынок.
– Да. Слоненок не слушал маму-слониху, и крокодил растянул ему уши, – сказала она.
– Как этому дяде с длинными волосами? – спросил мальчик.
Парень не обернулся. Женщина в майке засмеялась, а мужчина с длинным носом приоткрыл один глаз и сказал: «Гы-гыгы. Волосатый и ушастый!» – А почему у слона нос большой, а у тигра маленький? –дальше