агентство. А ведь нормальная девка. Надо ее отговорить от этого дурного дела. Там такая шушера вокруг всех этих агентств крутится. Пару раз ее на презентацию позовут, парой сотен эку перед ее носом помашут бизнесмены-толстосумы, и не нужен будет ей больше бедный и талантливый журналист Шава. Если уже не прожарили ее в передок за время моего отсутствия».
Он подошел к двери, на два оборота прокрутил ключ в замочной скважине. Повернулся, чтобы идти обратно. Фанно за это время успела полностью оголиться, сбросив с себя то небольшое количество одежды, которое присутствовало на ее теле. Сейчас она лежала абсолютно нагая на своей кровати и лукаво смотрела на Шаву.
– Дорогой, выключи заодно и свет, раз подошел к выключателю, – попросила она, игриво пошевелив пальчиком.
– Стесняешься? – спросил Этангази.
– Немножко, – кокетничала Вази.
Шава смотрел на свою подругу, и ему не хотелось выключать свет в комнате. Тело Фанно было гармонично и прекрасно. Однако пора было и журналисту сбрасывать с себя одежду. Эту идею ему подсказала одна из частей его тела, бурно рвавшаяся наружу из ширинки брюк, но встретившая сопротивление со стороны «молнии» и ткани. Тогда он расстегнул «молнию», снял с себя одежду, бросив ее на пол и на кровать Нэнэ, и выпустил своего «зверя» на волю.
Оставалось выключить освещение и в полумраке добраться до кровати, где его ждала соблазнительная Вази. Он не боялся заблудиться в темноте, ибо его пенис, как компас (ударение на первый слог) у туриста или компас (ударение на второй слог)у моряка, четко указывал ему направление движения. В данный момент он (пенис) одним концом крепился к телу Шавы, а вторым концом «смотрел» чуть пониже пупка Фанно. Надо заметить, что он (пенис) располагался строго параллельно полу. Имеется в виду дощатый пол в комнате, а не женский или мужской.
Итак, Этангази щелкнул выключателем и зашагал к ждущей его подруге. Он (пенис) от радости подпрыгивал в такт движения Шавы. Его (пенис) тоже ожидала подружка. Пока Шава двигался к Вази, его эротические фантазии отошли на второй план, а рациональная часть сознания стала размышлять: «А если и правда, что Вази в мое отсутствие уже где-то и с кем-то успела трах-трах? Тогда это не есть хорошо. А как узнать? Вази ж не станет сама рассказывать. Надо проверить.
Мне один чувачок, который в свое время пережарил много телок, сказывал, что если баба с кем-то начинает переться на стороне, но у нее изменяется флора в <вырезано цензурой>.
Меняется флора – меняется и запах. Надо принюхаться перед чесом к ее <вырезано цензурой>».
От таких мыслей у журналиста давление крови в пенисе упало. Упал и сам пенис к моменту, когда его в нежные девичьи руки взяла Фанно. Это Вази насторожило. «Чего-то Шава не горит большим желанием заняться любовью после долгой разлуки?» – подумала она.
И действительно, парень повел себя очень странно. Вместо того чтобы приступить к активному сексу в классическом исполнении, что всегда происходило между ними даже после двух-трех суток полового воздержания, Этангази не набросился на свою подругу, прижав спиной к пружинам кровати, а полез ей в ноги. Шава вообще никогда не баловал Вази оральным сексом, а тут припал к ее промежности, как к роднику в знойный день посреди пустыни.
«Что-то с ним не в порядке», – подумала о журналисте студентка. «Вроде ничего не изменилось. Все запахи на месте.
Тьфу, ты! Дожился. Занимаюсь хрен знает чем», – рассуждал Этангази, проводя сейчас свое маленькое журналистское расследование. «Шава, хватит общаться с моей пушистой норкой. Ты там что-то бормочешь. Ты ей песни поешь или молишься? Иди ко мне», – попросила Фанно, притягивая его к себе за плечи.
У Вази, изголодавшейся по сексу, оргазм наступил быстро.
Ее партнер, как ей показалось, наоборот, был чрезвычайно вял в прямом и переносном смысле слова. Придя в себя после полученного удовольствия, Вази сообразила, что они никак не предохранялись во время акта. «Шава, ты кончил?» – всполошилась она. Ответ был отрицательным.
«Ну, приятель, – подумала она, – видно крепко в твою голову засели всякие расследования и доследования, раз ты не успел вслед за мной. И чего я, дуреха, по этому поводу расстраиваюсь? Радоваться надо, что не успел за мной.
Сейчас у меня такие залетные деньки, что лучше только с презервативом».
– Я сейчас. Я только дух переведу. Отвык от тебя и без тебя, – оправдывался он.
– У тебя презик есть? – спросила Фанно.
– Ой! Нету. Совсем из виду выпустил. Ты не переживай. Я сольюсь мимо кассы.
– Главное, дорогой, чтобы это не вошло в привычку, – Вази поцеловала приятеля в губы. – Ложись. Ты уже поработал языком. Теперь моя очередь. Успокойся. Эти командировки и переезды так выматывают… Я понимаю. Ты устал.
– Да. Нервы и все такое… Все это отнимает столько здоровья.
– Одна пьянка во время журналистского задания женской туалетной воды из пузырька с узким горлышком отнимает полжизни, – пошутила Вази, но больше говорить не могла, поскольку ее ротовая полость оказалась заблокированной, а Этангази сладко застонал.
Не станем описывать постельные сцены. Остановимся на небольшом бытовом неудобстве, которое возникает вследствие протекания полового акта в общежитии на кровати с изношенной сеткой.
Девушки, тетеньки и бабушки, вспомните, насколько неудобно делать минет на панцирной кровати, когда сетка под весом двух тел деформировалась и растянулась почти до пола.
Тело того, кто находится снизу и дарит любовь, согнуто под прямым углом, а тело того, кто берет любовь, согнуто в дугу.
При этом руки, ноги и голова торчат в разные стороны. Вспомнили? Ага, оказывается, половина из вас не делали минет в общаге. Охотно верю. А вторая половина, даже если и делала, то старается вычеркнуть это событие из своей памяти. Словно минет в общежитии – это нечто грязное. А вот минет на заднем сидении роскошного автомобиля – это так трогательно и романтично! Вспоминаешь, и слезы умиления текут по щекам. Хотя изловчиться и провести акт в условиях ограниченного пространства легкового автомобиля (открытый кузов грузовика в расчет не берем) ничуть не проще, чем на сетчатой кровати.
«Оральный секс на кожаном диване у босса в кабинете после работы – это престижно и стильно. А минет черт знает в какой позе на скрипучей железной кровати – это убожество», – будете убеждать окружающих вы. Отчасти вы, девушки, тетеньки и бабушки, правы.
Минет под марочное вино многолетней выдержки в баньке – это высший класс. А вот попытаться первой присосаться к своему приятелю в комнате с клопами – это негатив. Надо успеть первой, так как общажные клопы могут успеть присосаться раньше вас, попить кровушки и тем самым все испортить.
На самом деле, хороший и здоровый секс одинаково полезен и в машине, и на столе из красного дерева, и в уютной сауне, и среди тараканов в студенческом общежитии. Главное, чтобы не было отвратительных последствий такого секса. Но о них мы поговорим чуть позже.
Сказка о вреде жевательной резинки
Сколько было написано с момента изобретения жевательной резинки статей, заметок и научных исследований о вреде этой самой жвачки, а народ все не унимается. Жует и жует ее, перекидывая попеременно то за правую, то за левую щеку.
Ехал как-то путешественник на поезде по пустынной местности в далекой стране. Справа – прерия, слева – горы, впереди – пыхтит паровоз и тянет открытые старые вагончики, под ногами – рельсы. У путешественника рюкзак, в котором лежит одежда, газеты и термос. Он почитал газету, посмотрел в окно, откупорил термос и попил кофе. Потом достал из кармана жвачку и начал жевать.
Перед ним на жестких деревянных скамейках сидят две женщины. Они повернуты лицом к нему и ведут между собой беседу. Эти женщины родом из одного местного племени, в холодную пору года обитающего в прерии, а с приходом тепла откочевывающего со своим скотом на горные пастбища, где много сочной травы. Одеты эти женщины совсем не так, как одеваются в краях, где обитает путешественник. И говорят они с акцентом на языке, понятном путешественнику.
Заметила одна из этих женщин, что забросил в рот кубик жевательной резины путешественник, и спрашивает у него:
«Вот вы – взрослый мужчина, а как подросток, тоже кладете в рот эту гадость. Зачем вы жуете эту отраву?» Мужчина очень удивился такому вопросу и молвит ей в ответ: «Я потребляю жвачку после приема пищи и кофе, чтобы у меня были здоровые и крепкие зубы. Я жую вовсе не гадость. В моих краях все от мала до велика ее жуют. Жвачка освежает рот и удаляет остатки пищи с зубов». Послушав его, одна из женщин обратилась ко второй, но говорила специально громко, чтобы мужчина тоже мог слышать ее речь:
– Жвачки, жвачки. Подурнели все от этих жвачек. Раньше у нас в племени этих жвачек не было, и жили мы нормально без них. А теперь поприезжали коробейники с этими жвачками к нам и меняют эту гадость на золото.
– И не говори, – поддержала разговор ее соплеменница. –От этих жвачек совсем все с ума посходили. И стоят же они немало. Вот мой кузен недавно у такого коробейника купил килограмм этого добра. И сколько, ты думаешь, он отвалил за жвачку?
– Сколько? – спросила вторая.
– Килограмм золота за килограмм жвачки, – выдала тайну первая.
– Еще дешево купил, потому что ни это золото, ни эта жвачка никому не нужны. Это золото такое же мягкое, как эта жвачка. Вот если бы он отдал килограмм железа, то, наверно, жена бы его прибила. А так золото отдал – да и ладно.
– От него толку никакого. Из золота ни нож, ни топор, ни меч не выкуешь. Некоторые племена на западе, слышала, цепляют его на веревку и надевают на шею, прокалывают тело и вставляют золото в нос и уши. Но это ж так только дикари делают.
– Я с тобой полностью согласна, – поддержала ее вторая.
– Сколько бы житель из западных примитивных племен ни цеплял на себя украшений, сколько бы ни возводил в своем доме этажей, сколько бы ни прикручивал именных номеров к своему железному коню, он не станет от этого более умным.
Он не станет жить в гармонии с природой.
Путешественник внимательно слушал разговор двух женщин. Жвачка его перестала быть сладкой, и он ее легко выплюнул в окно. Ведь стекол в оконных проемах в этом вагоне не было. Одна из женщин осуждающе посмотрела на путешественника и продолжила разговор с другой:
– В природе все гармонично. Если умирает дерево или живое существо, то оно перегнивает в земле, давая пищу для новой жизни, а эта резиновая гадость будет лежать возле железной дороги десятилетиями, прежде чем сгниет. Эту ж гадость ни черви не точат, ни птица не клюет. А дураки жуют, будто жевать больше нечего.
– А что в вашем племени жуют? – не удержался и спросил путешественник.
– Наши предки жевали табак, а нюхали нюхательный табачок. А когда пришли племена с запада, то нюхательный табачок побелел и стал крепче, а через сто лет вообще превратился в белый порошок.
– А что плохого в жвачке? – спросил мужчина.
– А что хорошего? – спросила в ответ одна из женщин. –Вон, в соседнем племени одна из девочек ела эту жвачку, так у нее во рту на нёбе от этого волосы выросли.
После таких слов путешественник решил больше не общаться с этими двумя
С уважением, Эмми!